Пролог. Тишина… Даже с открытым окном комнату не наполняла та какофония звуков, что уши привыкли слышать повсеместно: шум проезжающих мимо машин, разговоры случайных прохожих, угрюмые завывания ветра и другие причины, часто заставляющие мирного городского обывателя брать выходной на работе и выбираться из «каменного» леса в поисках уюта и спокойствия среди настоящей природы. Только я ведь не где-то в лесу, в старой, всеми забытой избушке, сад которой иногда посещают любопытные, лесные звери, а в вполне обычном, небольшом городке, куда мне пришлось приехать на лечение. Поначалу, было не привычно видеть полупустые улицы, никогда не знавшие пробок, а переминание с ноги на ногу в ожидании зелёного света, когда же в радиусе видимости ни одной машины, вызывало тихий восторг и смущение.
«Куда это я попал?» порой задавал себе такой вопрос, прогуливаясь по тихим, небольшим улочкам этого скромного города. Несмотря на своё довольно таки северное расположение и сложившийся стереотип о суровом, мнущем железо климате всего того, что находится за Уральскими горами, погода тут была спокойная, подчас такому месту. Она умудрялась не застаиваться, размеренно меняя оттенок ото дня в день, с раннего утра до позднего вечера.
Может быть потому тут и появился лечебный центр, один из самых крупных в стране. Люди приезжают сюда с надеждой, что именно здесь их избавят от ненавистной болезни или недуга, неизлечимых в обычной больнице. И подобная атмосфера, аура этого места, словно радуга среди хмурого и дождливого неба, давно нависшего над больным. Она помогает расслабиться и вновь почувствовать на себе спасительные лучи солнца…
Вот только, не всем светит доброе будущее. Не всё можно вылечить.
Подобные мысли иногда проскальзывали у меня в голове, делая мою и без того кислую улыбку ещё более токсичной. До спокойствия удава, методично переваривающего свою добычу, мне далеко, но всё равно хватает, чтобы ещё ждать родителей в своей палате, а не кинуться тревожно звонить им и бродить по корпусу, как жертва неумелого хирурга, пришедшая с того света в поисках убийцы.
Они разговаривали со мной по телефону, когда наконец не без моей помощи нашли нужное здание на немаленькой территории Центра. Третий этаж, подниматься меньше пяти минут. И какие могут возникнуть проблемы, когда тут повсюду указатели? Никаких…
Это-то меня и беспокоит.
А ещё, с каждой минутой проведённой в таком унылом безделье, настроение покидает меня всё больше и больше, огорчённо махая рукой на прощание. Я беспомощно смотрел ему в след и ничего не мог поделать. Все книжки прочитаны и перечитаны, за исключением тяжёлой, учебной литературы. Прочих же способов уничтожения времени, не способных привлечь внимание старой, ворчливой бабки в соседней палате, у меня не имелось.
Да куда там… Родители обещали принести что-нибудь интересное, с усмешкой спрашивая, что мне нравится больше, новые рассказы Донцовой или последняя часть саги «Сумерки». Ни то, ни другое под мои вкусы никак не подходило и я скрепя зубами ничего не отвечал. Надеюсь, они действительно пошутили…
Но чем же сейчас занять свою «светлую» головушку? Хоть что-то бы!
Словно услышав мою просьбу, на подоконник приземлился воробей, замерев на самом краю и настороженно уставившись на меня.
- Привет, - усмехнувшись, сказал я ему и стал ждать его ответа, но вредная птица молчала и всё также следила за мной. Игра в гляделки продлилась с минуту и я, сделав вид, что обиделся, возмущенно отвернулся от него.
Ну вот, теперь я точно больной, с птицами разговариваю. Ладно хоть они не отвечают, а то и иначе даже не знаю что… Психиатра я бы точно стал избегать, а вот жарить гвозди на сковородке – сомневаюсь.
Вскоре, со стороны окна послышались удары коготков по пластику и затем торопливые взмахи крыльев. Воробей улетел, забрав с собой приличный для его размеров кусок хлеба, лежащего там же, на подоконнике.
Жаль… Мне казалось, такой редкий гость задержится побольше, а не быстро ускользнёт от меня, воровато ухватив то, что хотел.
К счастью, в коридоре послышались знакомые спешные шаги, быстро приближающиеся к двери. Через мгновение рядом со мной уже стоял Артём, мой маленький брат.
- Привет! – радостно произнёс я, - А ты подрос!
- А ты совсем нет! – с улыбкой до ушей ответил он.
Я рассмеялся от всей души и потрёпал его по голове. Словами не высказать, как мне за прошедшие три недели удалось соскучиться по родным.
- А где мама с папой? – заметив, что больше никто не спешит входить, спросил я.
- Они с доктором разговаривают, - наигранно развёл руки ребёнок, - А правда, что я могу перерасти тебя, пока ты будешь спать?
- Спать? – удивился я, - Нет, конечно. Кто тебе такое сказал?
- Доктор.
- Подслушивал? – хитро прищурился я.
- Нет!
Тёма уж было хотел выдвинуть целую оправдательную тираду о своёй ангельски-чистой душе, как в палате появились родители. Я сразу же перевёл радостный взгляд на них, но… Как-то сразу стало понятно, о чём они говорили с врачом, и что новости никак не радостные. Мои опасения оправдались.
Мама не плакала, но было видно, что она сдерживается из последних сил и в любой момент солёная слеза могла прокатиться по её щёкам. В папином же взгляде открыто читалось сочувствие и сожаление. И ни тени улыбки на каждом лице.
- Артём, миленький, пошли выйдем, пока папа с Женей поговорят, - произнесла она, взяв ребёнка за руку, и увела его из палаты.
- Взрослый разговор, да? – начал говорить я, чтобы не волноваться, - Как же я их не люблю…
- Тебе уже двадцать лет, не вредничай, - слабо улыбнулся он.
- Есть люди, которые никогда не взрослеют, - «глубокомысленно» изрёк я, - А что случилось-то?
Отец вздохнул и ответил:
- Не получается тебя лечить. Организм отторгает препараты и всё. Что с тобой только не пытались делать, не выходит. Не-вы-хо-дит…
- И что теперь?
- Есть варианты, но… Сам решишь, что для тебя будет лучше. Они предлагают дальше пичкать тебя лекарствами, вдруг получится… Хотя шансы мизерные.
Я усмехнулся. Ну а как же! Я ведь такой везучий парень…
- Ещё… Можно заморозить тебя и вылечить, через несколько лет, когда технологии станут лучше. Врач говорит, что в наше время это просто и безопасно…
Вот только он ещё утверждал, что я буду здоров уже через месяц. Однако, одна загадка объяснилась сама собой - теперь понятно о чём спрашивал Артём. Тогда – да, перерастёшь, ещё как!
- Я согласен на анабиоз, - не раздумывая ответил я.
Отец облегчённо вздохнул, будто бы я мог выбрать что-то другое, и тепло посмотрел на меня. Ещё не всё потерянно. Ещё не всё…
Я смирился с мыслью о смерти, когда мне поставили этот диагноз и даже смог боле менее нормально прожить полгода, удивляя друзей и знакомых. «Как у тебя получается улыбаться, когда ты знаешь, что скоро умрёшь?» спрашивали некоторые из них, а я лишь пожимал плечами в ответ и снова улыбался… Это ведь не смертный приговор с отсрочкой на несколько месяцев, а скорее шанс исправить ошибки и задуматься над правильностью всего: жизни, цели, пристрастий и принципов. За этот короткий промежуток времени я сильно изменился, но не превратился в двинутого на своих грехах сумасшедшего, с пеной из-за рта пытающегося попасть в рай. Даже начал лучше понимать людей…
И вот, эта надежда на выздоровление. Меня заморозят, как какой-то кусок рыбы, дабы сохранить её свежесть, и когда-нибудь… Надеюсь, вернут в нормальное состояние. А всё-таки любопытно будет узнать каким будет будущее! В крайней случае я ничего не теряю: что будет после смерти мне так же интересно увидеть.
Ещё не всё потерянно… Ещё не всё…
Глава – первая.
Чужая жизнь.
Тишина… Лишь один звук выделяется среди этого казалось бы абсолютного спокойствия. Раз в две секунды повторяется один и тот же удар: капля какой-то жидкости начинает своё свободное падение с влажного потолка и заканчивает, разбиваясь об бетонный пол. В уме сразу всплыла выученная ещё в школе формула, позволяющая рассчитать расстояние такого полёта, затем проследовали простые вычисления и вот, уже можно писать ответ – около двадцати метров.
Куда писать? Зачем? И не слишком ли тут высоко потолок?
Нет же, это может быть ангар старого завода или ракетная шахта. Если покопаться в памяти, то можно найти и больше мест с характерным потолком, но… где я вообще?
Глаза открылись легко, стоило только о них вспомнить, и сразу же попытались найти ответы на возникшие вопросы. Но потерпели неудачу. Как все звуки, не считая монотонного стука, покинули меня, так и всякие краски кроме чёрного отвернулись от меня.
А раньше мне казалось, что я боюсь темноты. Эта привычка маленького ребёнка плотно засела в уголках моего сознания, и каждый раз после выключения свет она вынуждала меня долго и внимательно присматриваться к каждому предмету и тени, хоть я и давно перестал понимать, что ищу… а вот сейчас ничего. Я в окружении тьмы, но чувства тупо такие же, как и при дневном свете.
Дилемма.
Попытавшись встать, я понял, что всё это время лежал на довольно-таки странной кровати: железный прямоугольник, ни простыни, ни подушки нащупать не удалось. После некоторого изучения открылся один пугающий факт: кровать могла спокойно выдвигать и так же задвигать в углубление в стене. Чем-то это напомнило шкафчики для трупов в моргах, самостоятельно выкатывающиеся в каждом приличном хорроре.
Почему это я на ней проснулся?
***
Буду добавлять по мере написания) Буду очень рад услышать критику и мнения 
