Цитата Hankō991988 ()

Hankō991988

Добавлено (30.01.2017, 22:28)
---------------------------------------------
http://fantasy-bookfb.ru/forum/110-9254-2#190320

Добавлено (07.02.2017, 23:00)
---------------------------------------------
Первый переделанный отрывок:

Из дневника Тимоти К. Перри
(Timothy K. Perry)
10 июля 1853 г.
г. Ханко.
***
В три часа ночи начался тропический дождь.
На улице никого не было и поэтому никто ни видел, с каким удовольствием этот дождь омывает плиты мостовой, заглядывает в окна ветхих домишек и мажет белёсой краской запутанные переулочки городка.
Яркие, в дневное время, растения сначала затихли, вытягиваясь навстречу сумраку плачущего неба. Глянцевитые листья потемнели, впитывая влагу до тех пор, пока тяжелые капли не сорвались с их упругих пластин, проделывая свой короткий путь к земле. Шаловливый ветерок взъерошил верхушки мокрых деревьев, но это не потревожило их крепкого сна. Город тоже спал и видел тысячи снов населявших его людей.
По утрам люди образовывали толпу - веселый муравейник, который суматошно перемещался по улицам, в поисках важного или нужного, зрелищного или печального, своего или чужого.
Сам город приковывал взгляд, производя странное, но приятное впечатление. Его крохотные кварталы отличались друг от друга яркой самобытностью, хотя стиль зданий во многом был схож. То тут, то там высились пагоды, искусно сложенные из серого камня и укрытые золотом и бело - фиолетовой плиткой. За долгие годы использования плитка приобрела загадочный вид. Тонкие трещинки на ней образовывали странные знаки, которые не читались ни одним из толкователей. Сквозь эти трещины уже давно рос зеленый мох.
Вокруг пагод расположились районы, где обитали зажиточные жители. Там же жили чиновники, писцы, глашатаи - люди, обладающие властью над городом. Их дома - трёх - и пятиэтажные здания, украшали флаги. Между домами ветвились красные воздушные канаты, по которым, время от времени, пролетали над землей белые, розоватые или желтоватые листы бумаги: приказы, правила и уведомления о новых порядках жизни города, хотя в них и нуждались только жители этих районов. В остальной части города такой своеобразной системы связи не было.
И вообще: остальной город был наделен своим неповторимым и немного бесшабашным очарованием. Будто узор на восточной ткани, он единил всех: стиральщиков, что сушили на крышах, заборах и во двориках домов одежду, которую они собирали во всех прилегающих кварталах и рыбаков, кожевенников и травников, потому что районы, избравшие своим делом эти промыслы, тесно соседствовали. Он галдел и непрерывно торговался от того, что даже самую небольшую площадь между улицами, со временем занимали рынки.
Город жил и здравствовал в полную силу. Имя ему было: Ханко.

Добавлено (07.02.2017, 23:03)
---------------------------------------------
ПетроДен,

Цитата ПетроДен ()

Цитата Hankō991988 ()
Hankō991988

Где продолжение?

Цитата ПетроДен ()

Как причудливыйузор

Добавлено (09.02.2017, 20:48)
---------------------------------------------
Часть старого текста, которую планирую сделать фоном для работы, конечно с переделыванием!

Из дневника Тимоти К. Перри
(Timothy K. Perry)
28 июля 1853 г.
г. Ханко.

Подчиняющийся воле своих прославленных правителей, Ханко в течение долгого времени жил по справедливым и ясным законам, сформированным в давнюю пору и связывающим жителей города в одну большую и дружную семью, без жестокости и насилия.
Но времена менялись и над равноправием и справедливостью прежних законов воцарилась необузданная жажда наживы. Собственно тогда из общего числа обитателей Ханко и выделилась, заявив о своем праве на власть, каста богачей.
В один момент территория города поделилась на кварталы, так же как по роду занятий распределились его жители. И хотя прослойка бедняков заняла немалую площадь, пронизав крохотными кварталами весь город, центральные районы: обширные и благоустроенные,- получили в свое распоряжение богачи.
Жизнь в рабочих районах требовала непомерных усилий и в конечном счете ничего не давала взамен, поэтому бедность здесь приобрела чудовищные черты, в то же время прослойка состоятельных обитателей города, не обремененная заботой о своем существовании, только множилась. Когда - то разрозненные и преследующие собственные интересы семьи богачей объединялись в многочисленные кланы, отбирая последние крупицы власти у местных жителей.
Наиболее древний и обширный клан среди них носил гордое имя Кумо. Много лет он, как спрут, опутывал своими сетями город, постепенно иссушая и разрушая его живое начало. Сегодняшние потомки его не только ни утратили пыла в своем тлетворном влиянии, но и стали "достойными" продолжателями этой правящей династии.
***


28 сентября 1858 года
***
Ритм Ханко уже который день сводил меня с ума. Город оживал в ранние предрассветные часы, когда еще только просыпающееся солнце наполняло воздух серо - перламутровым сиянием. Людской гомон, скрип открывающихся ставен, дальние крики петухов и зазывал сливались в один трудно - переносимый звук, который моментально выбивал из колеи. Вынужденная помогать мне женщина, тихонько меня разбудила и отправилась на свою работу. Но сон не покидал меня. Проснулся я только тогда, когда красно - оранжевый свет робко запустил свои лучи в комнату через маленькое окно. Вот тогда-то я и увидел, как из хозяйского дома выходит человек.
Своей идеальной выправкой и худощавым телосложением он скорее напоминал отставного военного. Голову, на тонкой, но жилистой шее венчала небольшая лысина. Пронзительные, темные глаза хорошо сочетались с тонким носом и острым подбородком, но прямые и узкие губы слегка портили картину. Удлиненные кисти рук украшали разномастные перстни из золота и серебра. Что удивительно, на нем был костюм, по цветовой гамме и фасону практически не отличимый от того, который я видел во дворике мальчишек - стиральщиков на побережье. Мужчина чем - то неуловимым напоминал консьержку Тай из моего отеля. Немного постояв на месте, он едва заметным движением вытащил из потайного карманчика небольшой камешек, покрутил его в руках и отправился по своим делам. В моем распоряжении было только несколько минут, чтобы покинуть этот дом.
Утренний свет расставил все по своим местам. Стало понятно, что я достаточно далеко зашел в квартал богачей, но, к счастью, пагоду хорошо было видно и мне не составило труда найти правильную дорогу к моему пристанищу. Моя ночная отлучка не осталась незамеченной. Каменным взглядом Тай встретила меня у порога и проводила к лестнице на второй этаж. В воздухе витала тщательно скрываемая нервозность - в полдень в отель должен был приехать его владелец. Бедно одетая, испуганная и молчаливая прислуга старалась за короткое время привести в порядок коридоры и центральный зал, но это получалось из рук вон плохо.
И вот, в назначенный срок, долгожданный гость приехал. Я не смог рассмотреть его: к тому времени, как я пришел, холл был уже пуст. Только узкая, темная дверь у входа оказалась открытой на пару дюймов. За ней располагалась небольшая комнатка. Несколько минут полной тишины в ней сменились вдруг свистящим шепотом. Голос Тай не сложно было различить, но смысл разговора между консьержкой и владельцем отеля мне не удалось уловить. Говорила в основном женщина: она несколько раз обратилась к собеседнику, при этом называя его "брат" и упомянула имя - Дай. Беседа подходила к концу, а значит мне, чтобы и дальше не привлекать их внимание, нужно было уйти. Но сделать это достаточно быстро не удалось - в укромном уголке Тай я услышал странный звук. Любопытство взяло верх и я подошел к столу, на котором находилась уже знакомая мне книга. Рядом, в кучке разных безделушек, лежало шесть мелких камешков с золотистыми насечками. Похожие я видел в руках у мальчишек из квартала стиральщиков. Кажется Тай положила их сюда затем, чтобы передать Даю. Но основательно рассмотреть камни я не смог - дверь комнаты, в которой проходила тайная беседа раскрылась. Из нее вышел тот самый человек, которого я видел в районе богачей. Именно так я и узнал, что хозяин отеля и его главная управительница: Дай и Тай - брат и сестра.
***
Из дневника Тимоти К. Перри
(Timothy K. Perry)
28 июля 1853 г.
г. Ханко.
***
Их было двое. Родные брат и сестра: Дай и Тай, с детских лет купались в роскоши. Состояние, которое накопили их родители, позволяло им прожить безбедную и полную удовольствий жизнь. Но не только изобилие досталось им от их предшественников. Судя по всему изощренный ум и небывалую удачливость рода Кумо, кропотливо оберегаемые долгие годы, унаследовал Дай. Хитросплетения его коварных планов, тонкая игра уязвимыми чертами наделенных властью людей и опыт военного человека помогли ему в достижении заветной цели. Дай стал тенью правителей Ханко - человеком безграничного влияния, способным, если нужно, свергнуть их или обеспечить нерушимой поддержкой. Все, что попадало в руки Дая, оборачивалось прибылью, и не было ничего в этом городе, в чем бы ни было его тайного интереса.
Тай была другой...Как и все остальные женщины ее рода, она получила пагубный дар: расточительность, помноженную на неуравновешенный нрав. Это безумное смешение выжигало ее изнутри. Богатство, которое она получила в наследство утекало, как песок сквозь пальцы и Тай предстояло сделать первый самостоятельный шаг: устроиться на работу. Все складывалось как нельзя лучше: богатство клана, наряду с высоким положением сделали свое дело, и Тай получила почетную должность на одной из шелковичных фабрик в районе ремесленников. Дело спорилось до тех пор, пока в ней не взыграл ее вздорный нрав. Через три месяца, после начала работ, весть об увольнении Тай достигла жителей квартала богачей и встревожила Дая. После короткой, но обстоятельной беседы и нескольких дельных советов ему удалось вразумить сестру и помочь ей устроиться на новое место работы. Но и там ей не удалось продержаться дольше.
Складывалось впечатление, что череде неудач Тай не будет конца. Ее беспомощность и капризы раздражали Дая до тех пор, пока его терпение не иссякло. Последней каплей для него стало известие, о том, что его и его семью обсуждают далеко за пределами квартала богачей. Желанная власть, для получения которой было затрачено столько усилий, могла в любой момент покинуть его, унося за собой все, что подвластно Даю. Ему оставалось только одно: заручиться поддержкой проверенных людей и устроить надоевшую сестру на самую низкооплачиваемую должность в гостевой дом одного из своих давних врагов. По прошествии времени он понял, что сделал это не напрасно.
Удача вновь была благосклонна: Тай, впервые доверилась совету брата и со временем даже заняла более высокую должность в отеле. Старый враг потерял свое влияние, обеспечив наследника рода Кумо еще одним лакомым куском прибыли. Дай успокоился и замер, только изредка проверяя крепость созданной им и опутавшей весь город "паутины". Жизнь его не предвещала никаких перемен.

Добавлено (10.02.2017, 21:37)
---------------------------------------------
King-666, вот даже как - то страшновато от вашего "Уважим" стало (сразу разборки какие-то в голове выплыли !
А если серьезно спасибо вам, за заявку. Я понимаю, что критика для меня лучше будет, чем ее отсутствие!
И еще, идея одна в голове возникла, по поводу моего творения, задумалась над ней, а она как - то не очень клеется к работе. Вот и хотелось бы узнать, чего еще такого я в старом тексте наворотила, чтобы потом лечче от этого избавляться было!

Добавлено (10.02.2017, 22:40)
---------------------------------------------

Цитата Hankō991988 ()

Подчиняющийся воле своих прославленных правителей, Ханко в течение долгого времени жил по справедливым и ясным законам, сформированным в давнюю пору и связывающим жителей города в одну большую и дружную семью, без жестокости и насилия.
Но времена менялись и над равноправием и справедливостью прежних законов воцарилась необузданная жажда наживы. Собственно тогда из общего числа обитателей Ханко и выделилась, заявив о своем праве на власть, каста богачей.
В один момент территория города поделилась на кварталы, так же как по роду занятий распределились его жители. И хотя прослойка бедняков заняла немалую площадь, пронизав крохотными кварталами весь город, центральные районы: обширные и благоустроенные,- получили в свое распоряжение богачи.
Жизнь в рабочих районах требовала непомерных усилий и в конечном счете ничего не давала взамен, поэтому бедность здесь приобрела чудовищные черты, в то же время прослойка состоятельных обитателей города, не обремененная заботой о своем существовании, только множилась. Когда - то разрозненные и преследующие собственные интересы семьи богачей объединялись в многочисленные кланы, отбирая последние крупицы власти у местных жителей.

Цитата ПетроДен ()

Такого лет пять, как не было.

Опять пять лет, как и стихия в прошлом году. Откуда точные цифры?

Цитата ПетроДен ()

Картина маслом, я запихиваю руку через мокрый ворот, пытаюсь выудить из кармана блокнот и карандаш, судорожно пытаюсь все это достать из под горла снизу вверх. Женщина, видя первый раз жур-журналиста, в ужасе убегает оберегать детей от незнакомца , возможно достающего рывками таинственное оружие)

Цитата ПетроДен ()

Тай - пожилая, если не сказать - отжившая азиатка

Цитата Hankō991988 ()
то ехидная ухмылка, с которой она встречала каждого входящего, уже давно приросла к желтым зубам.

Перед глазами прошла бабуля с неизменной сигарой , которая казалось, давно приросла к желтым зубам)

Цитата ПетроДен ()

Сам я стал чуть тоньше

Стройнее?

Добавлено (19.03.2017, 23:34)
---------------------------------------------
25 сентября 1858 года

Таинственная история девочки и мальчика, которую рассказали местные и упомянул в записях Тимоти, произвела на меня сильное впечатление. Откуда бежали дети, почему одни были на Северном тракте, странность в их поведении, внезапное появление мужчины и почти одновременное исчезновение обоих детей: эти вопросы роились в голове, не отпуская ни на секунду. К тому же, из короткого объяснения, последовавшего за легендой, я понял, что история эта имела продолжение.
Через три года после исчезновения девочки прекрасные лотосы и незабудки "распустились" вновь на стенах домов в квартале богачей. И с появлением этих своеобразных отметок на домах - жизнь владельцев заметно улучшилась. Лотосы и незабудки назвали оберегом этих мест. Но счастливые времена быстро закончились. Через два года люди перестали находить новые обереги на стенах и жизнь города изменилась...
Зов внутреннего голоса или вечно голодный ум молодости. Я не знаю, что заставило меня проявить интерес к этой легенде. Но четкое ощущение, что описанные события повлияют на мою дальнейшую жизнь, не давало покоя. Тугой клубок событий двадцатилетней давности предстал передо мной. Сколько же времени и сил, таланта и везения потребуется, чтобы развернуть его до конца.

Добавлено (11.05.2017, 21:58)
---------------------------------------------
Захотела кое-что добавить, для большего раскрытия персонажа:
26 сентября 1858 года
г. Ханко

Когда запутанный лабиринт узких улочек, наконец, привел меня в отель, город уже утопал в темном бархате ночи, какой она делается уже к середине осени. Но, мне было не до сна: в холле здания всей мощью своего маленького тела Тай обрушивалась на незнакомого паренька. Как я потом узнал, - он за небольшую плату прислуживал посетителям. Грязная кожа и пыльная одежда парня сразу бросались в глаза, но он все равно вызывал симпатию. В его зеленовато - карих глазах читалась невыразимая обида и печаль. Но консьержка оставалась непреклонной до тех пор, пока не выкинула его за входную дверь. Ее практически осязаемая ярость наполнила воздух отеля таким напряжением, что я даже не предпринял попытки узнать, в чем причина ее гнева. Подавленный я поднялся в свой номер.
Ночь властвовала над городом. Ее сообщник - холодный ветер, собирал дань, то возводя, то разбрасывая кучи мусора и листьев, скопившихся за целый день. На фасаде дома по соседству пульсировал красным светом небольшой фонарь. Но он не разгонял ночную тьму. Тишина, пронизавшая улицы, не была полной: - в ней жили звуки: где - то вдалеке поскрипывала вывеска, на заднем дворе дома дрались и скреблись крысы, а под самыми стенами раздавались мерные и достаточно громкие звуки ударов. Тени то сгущались, то растворялись друг в друге и поэтому я не сразу заметил высокий и тонкий силуэт. Это был тот самый парень, и он стучал в двери отеля. Не дождавшись ответа, он еще минут пятнадцать простоял у порога, а потом медленно побрел в конец улицы. Мне, как и ему, не спалось...

***
27 сентября 1858 года,
г. Ханко

Виктория! Дорогая моя, Виктория!
Знаю, что Вы не прочтете эти строки и нам больше не суждено встретиться, но всё же пишу Вам! Пишу, в надежде на то, что Вы простите меня за не серьёзный поступок и еженощные кошмары прекратят преследовать меня.
Помните ли, любовь моя, наш разговор возле Эпплгейт - холла. Ваше робкое признание тогда разгорячило меня. Но, увы, горячность эта сыграла со мной злую шутку, разделив мою жизнь на "до" и "после".
Не совладав с душевным трепетом, как это подобает джентльмену, я в одиннадцать часов пополудни увёл из табуна дяди лучшего скакуна и помчался в дубовый лес у юго-восточной окраины нашего городка.
Зелёный простор и свежий ветер вскружили голову, как хмельное вино и я не останавливал его вплоть до выезда на сельский тракт. Солнце уже клонилось к западу, когда я подумал, что пора возвращаться.
В глубине рощи, утомлённый длительной прогулкой, конь шёл на удачу, переступая замшелые коряги и сучья. Здесь меня и подстерегла беда. В сером сумраке, проходя по узкой звериной тропе у оврага, Гастон оступился. После короткого падения я очнулся на дне, осыпанный песком и дёрном, но невредимый. Коню повезло меньше: острый камень повредил скакательный сустав, а две ветки обугленного прошлогодним пожаром ствола дерева пронзили плечевую мышцу и вспороли живот.
Пригвожденный скакун не шевелился, кровь с плеча струйкой сбегала по изящному копыту, а внутри рваной раны за ребрами, следуя хриплому дыханию Гастона, пульсировало что-то белое, с каждым толчком всё сильнее подаваясь наружу. Увиденная картина лишила меня сознания.
Нашли нас в середине следующего дня. Звук выстрела привёл меня в чувства: я лежал в луже тёмно-красного цвета рядом с застреленной лошадью. Гнев дяди быстро сошёл на нет, как только он узнал, что я перестал говорить. Ещё два месяца он ограничивал моё общение с окружающими, удерживая в имении. Он полагал, что проблемы с речью и сном в этом тихом уголке исчезнут, не оставив и следа. А как только дела начали улучшаться, с ближайшей каретой и частью своего состояния отправил меня в Воррел, к приятелю - журналисту газеты "Ориент", "чтобы отвлечься", не дав проститься с Вами, любовь моя!
Думаю, с течением времени, мои родные всё же расскажут Вам о случившемся и Вы не осудите меня!
Всегда Ваш, Эрик!
***
Стоит ли добавлять?

Добавлено (10.06.2017, 22:42)
---------------------------------------------
27 сентября 1858 года

Хмурое утро, которое спустилось на город после ветреной ночи, наводило на грустные мысли. Хотелось завернуться в теплое одеяло и весь день провести, не выходя из комнаты. Улицы пронизывал сырой и сильный ветер. Кажется, с моим приездом осень навечно поселилась в этих краях. Однако вчера, в дополнение к захватывающей легенде, мне удалось узнать кое - что еще: речь шла о религиозных обрядах, которые бытуют здесь с давних пор.
Один из этих обрядов был запланирован на сегодня. Он совершался, - если я правильно понял записи в дневнике моего предшественника, как только недавно родившемуся ребенку исполнялось три месяца. Это таинство многим напоминало обряды крещения, но были и существенные различия. Каждого трехмесячного ребенка его родители и свидетели обряда приносили в один из пяти храмов - пагод города, где монахами заранее готовилась глиняная полая табличка с отпечатками ног главного служителя культа. Эту табличку называли "стопы Оберегающего". Жрецы, в день посвящения, ставили на этот предмет детей и там же давали им имена, гравирую их на слегка размоченной глине тонкой и острой деревянной палочкой. Сразу после этого родители детей забирали пластины из рук монахов и относили в свои дома, чтобы там наполнить их медными, серебряными или золотыми монетами. На рассвете следующего дня наполненные таблички возвращали в храм, где их запечатывали той же глиной и оставляли в ряду тонкостенных ячеек, которые складывались в извитую спираль, полностью покрывающую стены пагоды от пола до высоты человеческого роста. Пластину, на которой во время обряда вычерчивали имя ребенка, оставляли в стене.
Каждый храм являлся пристанищем сотен молящихся людей, нередки при этом были и обряды крещения. К тому же монахи, служащие в пагодах, приходили к вере разными путями и чтобы избавить их от лишнего искушения - умельцы ремесленных кварталов изготовили особые замки, запирающие ячейки. Особенность заключалась в том, что открывались они только при сложении всех чисел в дате и времени рождения ребенка, а так же количества символов его имени. Спустя месяц после проведения обряда, часть стены, в которую вкладывалась пластина, замуровывалась, а на это места помещалась керамическая плитка. Когда дети взрослели - плитку взламывали и открывали замок, разбивали табличку, а деньги, взятые из нее, становились залогом жизни уже взрослого человека. Сегодня "крестили" маленькую девочку из квартала стиральщиков. Воочию понаблюдать за таинственным и старинным обрядом наверняка было бы интересно. К тому же один из местных жителей уже успел меня туда пригласить...
Путь до ближайшей пагоды, в которой проходил обряд, не занимал и пяти минут. Всего лишь несколько сотен метров к тонкому переулочку, пересекавшему улицу, на которой я поселился и пагода виделась, как на ладони. На середине этого пути я вновь увидел того паренька, который стал причиной гнева Тай. После неприятной сцены, произошедшей во владениях консьержки, он не появлялся там вот уже три дня.
Изредка я видел его в толпе других мальчишек, бесцельно шатающихся на окраине улицы. Однако именно сегодня он был здесь. Приветливо помахав рукой, парень подошел ко мне и попросил присоединиться в роли сопровождающего.
Мальчишка, при знакомстве назвавший себя Гусем, оказался очень интересным собеседником. Во время нашей прогулки, он поделился со мной большим количеством интересных историй, часть из которых была посвящена ему. Рассказ он начал со своего детства. Парень не помнил родителей, не помнил и имени, данного ими. Единственным воспоминанием о том времени была цепь едва уловимых образов, иногда мелькающих в его голове. В памяти всплывала одна и та же картина: он видел себя, бегущего по лабиринту узких улочек Ханко и тень, неотступно следующую за ним. Что это: правдивый кусочек жизни или фантазия, мальчишка не знал, однако чаще всего эти образы сопровождались неожиданными приступами страха и беспокойства. В эти минуты пугливый и замкнутый парень становился поводом для насмешек окружающих. "Гусь!" - кричали они и, со временем, это коротенькое прозвище заменило имя. В остальном же понятливый и трудолюбивый, он часто заслуживал похвалу людей, принимавших его на работу. И так было до тех пор, пока он не пришел к заведению Тай. Полгода консьержка мирилась с тем, что Гусь выполняет ее мелкие поручения, прислуживает гостям и живет в подвале гостиницы, но при этом ее раздражение и ненависть к нему усиливались день ото дня, пока однажды не вылились в сцену скандала, свидетелем которой стал я.
- Вот так! - горькая усмешка на лице парня не скрывала растерянности взгляда. Наш разговор на мгновение затих.

Прошу высказывать свое мнение. К критике отношусь нормально