Добавлено (11.09.2011, 12:38)
---------------------------------------------
Не хотелось бы казаться настырной, но предлагаю на "суд" третью" главу....
------------------------------------------------------------------------------------------------------------

продолжение
Глава 3.

Война – худшее творение человечества !
Но ещё хуже войны то, что она всегда безрассудна и проигрышна.
Он постоянно задавал себе вопрос: почему пошёл воевать? И чаще всего не находил ответа. Возможно потому, что в искусстве выживания он был непревзойденным...

…Рождённый в одном из небольших городков на юге Квебека, до шести лет Рич был любимым, избалованным ребёнком в семье. Его бабушка - иммигрантка из южной Франции. Дед, чистокровный ирландец, приехал в холодную Канаду в поиске более счастливой жизни. Их поздняя дочь, мама Ричарда, была единственным ребёнком в семье. Красивая, умная, очень нежная и чувствительная, она стала ярким солнечным лучом в тяжёлой жизни четы Макштейнов.
Когда Шантал исполнилось восемнадцать, она познакомилась с высоким, смуглым красавцем из Виннипега. В его коже, взгляде и походке легко угадывалась кровь индейцев, слегка разбавленная какой-то белой расой.
Шантал влюбилась с первого взгляда слепым и безрассудным чувством, готовым на любые безумства.
И в одно летнее, немного хмурое утро, девушка собрала небольшую сумку и объявила родителям, что уезжает на запад, где выходит замуж. Ни слёзы матери, ни суровые требования отца не смогли остановить влюблённое сердечко…
А через четыре месяца в дверь ирландца тихо постучали – на пороге его дома стояла дочь, похудевшая, осунувшаяся, с грустно-пустыми глазами человека, потерявшего смысл жизни…
Спустя полгода Шантал родила мальчика, которого назвали Ричард. Но материнство её было недолгим – после рождения сына она тяжело заболела и вскоре оставила этот мир.
Вот так началась жизнь ещё одного человека. И хотя казалось, что чаша несчастий уже полна до краёв, это было лишь прологом серой повести его бытия.
Мальчику не было семи лет, когда дед и бабушка, его единственные родные люди, погибли в глупой аварии - пьяный водитель, заснув за рулём грузовика, выехал на встречную полосу и на большой скорости протаранил машину Макштейнов.
Весь Мир Ричарда разом перевернулся и завертелся в другую сторону.
До двенадцати лет он скитался по разным приютам, миссиям, старым паркам и заброшенным фермам. За это время он успел забыть такое понятие как дом, семья, тёплая постель и хорошие ботинки. Судьба играла им, как шторм корабликом посреди бушующего океана, научив виртуозно врать, воровать, выкручиваться из любых неприятностей, находить друзей, избегать врагов и жить дальше наперекор всему…
Будущего не было, прошлое не имело смысла, а настоящее было всего лишь мигом между ними. Пока …
Пока, в очередной раз, за мелкое нарушение, Ричарда поймал полицейский патруль. И тут злая судьба паренька вдруг поскользнулась и ошиблась.
Начальник отдела, куда его привезли, долго смотрел на оборванного мальчугана.
В худом, голодном теле, под грязной, обвислой одеждой чувствовалась сила и боль, точнее - сила, рождённая болью. Смугловатая кожа, каштановые волосы с рыжим оттенком и темно-серые глаза подростка выдавали в нём какой-то странный замес разных человеческих рас. Но больше всего поражал особый, стальной блеск глаз загнанного зверя, который никогда не сделает шаг назад. Ему нечего было терять в этой жизни, кроме самой жизни, которую он ценил меньше, чем горячий бургер…
Давно седой, и много повидавший шериф как-то вдруг понял, что перед ним стоит не просто мальчуган извне закона, а ребёнок, ради которого он прожил всю свою одинокую жизнь.
Он неспешно подошёл к парню, пристально посмотрел ему в глаза и подчёркнуто тихо сказал:
- У тебя есть выбор из двух путей: отсидеть всю оставшуюся жизнь по тюрьмам и исправительным колониям, где в плюсах: всегда полная миска каши, выделена койка и не надо думать о том, что будет завтра. А второй путь намного сложнее – дать мне слово, что до восемнадцати лет ты будешь во всём меня слушаться и ни разу не соврёшь. Минусов здесь много, но самые главные – тебе придется много учиться и гулять с нашей старой собакой, вредной и глухой на оба уха.
Рич молчал лишь полсекунды. Он давно привык принимать судьбоносные решения, не особо думая о завтрашнем дне. Ибо единственное, на что могла дать гарантию его жизнь – это смерть.
- А если я не смогу сказать правду, что я должен делать? – бросив нахмуренный взгляд из-под длинной чёлки, спросил паренёк.
- Что же, бывает и такое… - ответил шериф Пирс, - Ты получишь три возможности промолчать и не ответить на мой вопрос. А после восемнадцати лет я не буду вмешиваться в твою жизнь - станешь сам себе хозяин … Мы договорились?
- Договорились, – не задумываясь, ответил подросток.
… Вот так мир Ричарда вновь поменял полярность.
Его первый и последний в жизни настоящий отец стал тем человеком, который научил его быть Человеком. Следующие восемь лет Ричард жадно учился всему, до чего только мог дотянуться. Врождённый ум и приобретённое упрямство как губка впитывали знания и всевозможную информацию о новом мире, с лёгкостью навёрстывая упущенное время. Рич на глазах из полудикого, голодного зверёныша, превратился в сильного и умного парня, для которого не существовало преград и невозможностей.
Достаточно скоро по школьной программе он обогнал своих сверстников. Его детское недоверие переросло в нейтральную осторожность. Он открыл для себя понятия дружбы и принципов, любви и верности.
Но самая большая победа Пирса была в том, что в глазах Ричарда погасла ледяная стена безразличия – теперь жизнь парня обрела смысл и цену, ему уже есть что терять.
Сказать, что Рич любил Пирса – не сказать ничего. Для ребёнка, который вырос в среднестатистической семье, любовь к родителям значит многое. Но в первую очередь – это всё-таки просто любовь. А для Ричарда Пирс стал всей его Жизнью. Он был не только отцом или кормильцем – он был учителем и единственным защитным углом в этом огромном Мире.
Благодаря отцу, Рич научился идти вперёд и думать о том, что будет завтра. Для него в принципе начало существовать такое понятие, как «завтра»…
Из трёх возможностей промолчать и не сказать правду Рич использовал только одну, когда на вопрос Пирса о том, как долго ему осталось жить, Ричард попросил медсестру выйти из палаты, налил себе стакан воды, сел на кровать больного и сказал :
- Я люблю тебя, отец!
... Ему было 20 лет, когда злой рок опять взялся за своего подопечного из южного Квебека. Вспомнил, с удовольствием потирая руки и предвкушая возвращение злорадных забав.
Но Ричард был уже не тем обречённым парнишкой, которого восемь лет назад за шиворот ввели в полицейское отделение. Из него вырос совершенно другой человек: умный, сильный, целеустремлённый, уверенный и умеющий ценить каждый миг своей жизни. И этого судьба уже не могла изменить. Тогда она решила сделать по- другому: отобрала единственное, к чему дотянулась – домик отца.
Всё, что осталось Ричарду – уйти в армию.
И хоть его огромнейший потенциал в считанные годы вывел Ричарда на высокую военную ступень, не проходило и дня, когда на краю сознания навязчиво скреблась мысль: он выиграл у злого рока лишь восемь лет, и всё равно, в итоге попал в тот первый вариант, который предложил ему отец при встрече в отделении…

--------------------------------------------------------------------
…Война – абсурдная вещь! Самое бессмысленное из того, что в своей агонии придумало в человечество!...
Декабрьская ночь 1992 года в Сомали близилась к концу. Гора Суруд-Ад намертво застряла среди низких туч и предрассветного тумана.
Ричард уже четыре часа лежал на сухой, холодной земле, среди каменных завалов восточного склона. Позади осталась тяжёлая, проигранная битва. Хотя здесь даже выигрыш в действительности – это ещё один шаг к нашему общему проигрышу. Как-то уж изначально абсурдно, когда во имя жизни сеется смерть…
С правого предплечья офицера тоненьким ручейком стекала кровь. Бинтовая повязка промокла насквозь, действие обезболивающего закончилось и шанса остановить кровь не осталось. Но это было мелочной царапиной в сравнении с глубокой рваной раной на бедре.
Часы размеренно и монотонно взвешивали время. Небо медленно светлело в предвестии восхода. Лёжа среди камней, Ричард всё отчётливее понимал, насколько бессмысленно пытаться дойти до места встречи – его ангелы смерти давно и упоительно отплясывали свою победную песню на красных бубнах судьбы.
Но у майора была карта с очень важной военной информацией. Ради этого клочка бумаги погибло почти тридцать человек - достаточная цена, что бы перешагнуть грань человеческих возможностей.
Рич посмотрел на именные часы – оставалось совсем немного к назначенной встрече. Он глубоко вздохнул и заставил себя подняться. Ничего не изменилось. Тело будто уже не принадлежало ему. Ещё одна попытка – и лишь левая рука сделала судорожный рывок вперёд. Ричард разозлился! Пока он дышит – каждая клетка его тела принадлежит только ему и будет подчиняться!
Рывок, тихий стон сквозь крепко сжатые зубы, и человек в камуфляже начал медленно, ползком взбираться на возвышение, где через четверть часа должен был появиться вертолёт.
Подъем на точку встречи не был лёгким даже без ранения. А с глубокими ранами и тропической лихорадкой – вообще не под силу нормальному человеку. Хотя майора это мало интересовало: у него была чёткая цель, и перед тем как поставить окончательную точку на своём пути, ещё надо было закончить одно важное дело…
Стоя на вершине, Ричард скорее почувствовал, чем увидел, как вот-вот взойдёт солнце. Странно, но он не знал, радоваться этому или нет. Он просто стоял и ждал, прислушиваясь ко всем звукам и шорохам просыпающейся природы.
Вдруг слева, далеко внизу, возник звук, чуждый картине африканского рассвета. Этот шорох появился и пропал, но солдат уже точно знал, что он здесь не один.
А через несколько мгновений, с другой стороны, послышалось монотонное жужжание винтов.
Красное солнце медленно взошло над рваной линией горизонта. Первые, ещё заспанные лучи осветили бескрайние просторы саванны с редкими вершинами скал из жёлтого песчаника.
Каждый миг имел ценность вечности, а Ричард не мог оторваться от вселенной у его ног. Эта земля видела столько, что терялся сам смысл времени!
Позади, слева висел вертолёт, с которого уже спустили верёвочную лестницу. А со стороны узкого ущелья резали пространство редкие выстрелы и быстро приближающиеся звуки погони.
Пересилив себя, разорвав чудесное наваждение, Ричард медленно сделал несколько оставшихся шагов, с третьего раза поймал развевающуюся на ветру верёвку, снял с пояса металлическую флягу с ценной картой внутри и защёлкнул карабин. Сверху ему что-то призывно кричали, но он и не старался разобрать слова – бессмысленно пытаться подняться наверх, если нет сил даже держаться за лестницу….
Ричард вытянул пистолет, и двойной выстрел прозвучал обусловленным сигналом.
Сверху ещё что-то прокричали, но уже через пару секунд майор опять остался один. Почти…
Стоя над самым обрывом, Рич последние минуты наслаждался неимоверной красотой и пониманием самой жизни. Он с удовольствием перебирал в закромах памяти самые яркие картины своего прошлого – от холодных, грязных переулков детства, первой украденной булочки в магазине, первого поцелуя и неуклюжей ночи любви, и до аплодисментов и крепкого объятия отца, когда Ричарда именовали лучшим выпускником колледжа. Он вспомнил всё, что любил и ненавидел, что ценил и презирал, к чему стремился и о чём самозабвенно мечтал...
Жаркое солнце вырвалось из-под оков земли, небо налилось глубиной, подчёркивая бесконечность своих просторов. Саванна вздохнула полной грудью, радостным щебетом птиц приветствуя новый день.
Человек сделал шаг вперёд…
Он никогда не останавливался в своей жизни. И никто его не остановит даже в смерти !
Огромное, тёплое, золотое солнце – последнее, чем закончился Его мир, этот мир…

Добавлено (16.09.2011, 02:13)
---------------------------------------------
война это что то вроде конфликта, но не творение.

Добавлено (30.09.2011, 18:23)
---------------------------------------------
Благодаря помощи и большой поддержке одного из уважаемых участников форума, предлагаю следующих две главы. Теперь это вторая и третья.
Самая первая будет полностью переработана, и, скорей всего, станет вступлением, а не полноценной главой...
Ещё раз всем спасибо!
-------------------------------------------------------------------------

Глава 2.
Война – кровавая нить, вплетённая в ткань человечества !
Всегда разрушительна и проигрышна, даже если тьма сеется во имя света. Мелочна и низменна в своих мотивациях. Какие бы цели не преследовала, какими бы лозунгами не прикрывалась – несущая только боль, ужас, страх, отчаянье. Победивших нет – лишь ещё одна чумная язва в истории нашего Мира…
Он постоянно задавал себе вопрос: « Зачем пошёл воевать?» Чаще всего - не находил ответа. Ему не нужна была слава. Не склонный к агрессии, он применял силу только защищаясь. Деньги? Но кроме ставки солдата есть ещё тысячу других, намного спокойнее способов заработать. Что же ещё могла дать ему война, кроме жёсткой койки, миски похлёбки и призрачного чувства цели?
Если нет смысла в жизни – надо его выдумать... Это стало основной причиной, почему он сложил присягу. Тем боле, что в искусстве выживание он был не превзойдён…

…Рождённый в одном из небольших городков на юге Квебека, до шести лет Рич был любимым, избалованным ребёнком. Его бабушка - иммигрантка из южной Франции. Дед, чистокровный ирландец, приехал в холодную Канаду в поиске более счастливой жизни. Их поздняя дочь, мама Ричарда, была единственным ребёнком в семье. Красивая, умная, очень нежная и чувствительная, Шантал стала ярким солнечным лучом в тяжёлой жизни четы Макштейнов.
Когда девушке исполнилось семнадцать, она познакомилась с высоким смуглым парнем из Виннипега, любителем бесцельно путешествовать по канадским просторам. Он не был красив, но что-то магическое, завораживающее чарующим шлейфом окутывало молодого человека. В его коже, взгляде, походке легко угадывалась кровь индейцев, слегка разбавленная белой расой. С первой встречи Шантал влюбилась слепым и безрассудным чувством, готовым на любые безумства.
В одно летнее, хмурое утро, девушка собрала дорожную сумку и счастливо объявила родителям, что уезжает на запад, где выходит замуж. Ни слёзы матери, ни суровые требования отца не смогли остановить влюблённое сердечко… А через четыре месяца в дверь ирландца тихо постучали – на пороге его дома стояла дочь, похудевшая, осунувшаяся, с пустыми глазами человека, потерявшего веру и надежду…
Спустя полгода Шантал родила мальчика, которого назвали Ричард. Но материнство её было недолгим – после рождения сына она тяжело заболела и вскоре оставила этот мир.
Вот так началась жизнь ещё одного человека. И хотя казалось, что чаша несчастий уже полна до краёв, это было лишь прологом серой повести его бытия.
Мальчику не было семи лет, когда дед и бабушка, его единственные родные люди, погибли в глупой аварии. Пьяный водитель, заснув за рулём грузовика, выехал на встречную полосу и на большой скорости протаранил машину Макштейнов.
В тот миг мир Ричарда разом перевернулся и завертелся в другую сторону.
До двенадцати лет мальчик скитался по разным приютам, миссиям, старым паркам и заброшенным фермам. За это время он успел забыть такое понятие как дом, семья, тёплая постель и хорошие ботинки. Судьба играла им, как шторм лодкой посреди бушующего океана, научив виртуозно врать, воровать, выкручиваться из любых неприятностей, находить союзников среди врагов, и жить дальше наперекор всему…
Будущего не было, прошлое не имело смысла, а настоящее было всего лишь мигом между ними. Пока …
Пока, в очередной раз, за мелкое нарушение, Ричарда поймал полицейский патруль. И тут злая судьба паренька вдруг поскользнулась и ошиблась.
Начальник отдела, куда его привезли, долго смотрел на оборванного мальчугана.
В худом, голодном теле, под грязной, обвислой одеждой чувствовалась сила и боль, точнее - сила, рождённая болью. Смугловатая кожа, каштановые волосы с рыжим оттенком и темно-серые глаза подростка выдавали в нём какой-то странный замес разных человеческих рас. Но больше всего поражал особый, стальной блеск глаз загнанного зверя, который никогда не сделает шаг назад. Ему нечего было терять в этой жизни, кроме самой жизни, которую он ценил меньше, чем горячий бургер…
Давно седой, и много повидавший шериф вдруг почувствовал, что перед ним стоит не просто мальчуган извне закона, а ребёнок, ради которого он прожил всю свою одинокую жизнь.
Он неспешно подошёл к парню, пристально посмотрел ему в глаза и подчёркнуто тихо сказал:
- У тебя есть выбор из двух путей: отсидеть всю оставшуюся жизнь по тюрьмам и исправительным колониям, где в плюсах: всегда полная миска каши, выделена койка и не надо думать о том, что будет завтра. А второй путь намного сложнее – дать мне слово, что до восемнадцати лет ты будешь во всём меня слушаться и ни разу не соврёшь. Минусов здесь много, но самые главные – тебе придется много учиться и гулять с нашей старой собакой, вредной и глухой на оба уха.
Рич молчал лишь полсекунды. Он давно привык принимать судьбоносные решения, не особо думая о завтрашнем дне. Ибо единственное, на что могла дать гарантию его жизнь – это смерть.
- А если я не смогу сказать правду, что я должен делать? – бросив нахмуренный взгляд из-под длинной чёлки, спросил паренёк.
- Что же, бывает и такое… - ответил шериф Пирс, - Ты получишь три возможности промолчать и не ответить на мой вопрос. А после восемнадцати лет я не буду вмешиваться в твою жизнь - станешь сам себе хозяин … Мы договорились?
- Договорились, – не задумываясь, ответил подросток.
… Вот так мир Ричарда вновь поменял полярность.
Его первый и последний в жизни настоящий отец стал тем учителем, который научил его быть Человеком.
Следующие восемь лет Ричард жадно учился всему, до чего только мог дотянуться. Врождённый ум и приобретённое упрямство как губка впитывали знания и любую информацию о новом мире, с лёгкостью навёрстывая упущенное время. Рич на глазах из полудикого, голодного зверёныша, превратился в сильного и умного парня, для которого не существовало преград и невозможностей. Достаточно скоро по школьной программе он обогнал своих сверстников. Его детское недоверие переросло в нейтральную осторожность. Он открыл для себя понятия дружбы и принципов, любви и верности.
Но самая большая победа Пирса была в том, что в глазах Ричарда погасла ледяная стена безразличия – теперь жизнь парня обрела смысл и цену - ему было что терять.
Сказать, что Рич любил Пирса – не сказать ничего. Для ребёнка, который вырос в среднестатистической семье, любовь к родителям значит многое. Но в первую очередь – это всё-таки просто любовь. А для Ричарда Пирс стал всей его Жизнью.
Благодаря отцу, Рич научился смотреть вперёд, появилось такое понятие, как «завтра»…
Из трёх возможностей промолчать и не сказать правду Рич использовал только одну, когда на вопрос Пирса о том, как долго ему осталось жить, Ричард попросил медсестру выйти из палаты, налил себе стакан воды, сел на кровать больного и сказал :
- Я люблю тебя, отец!
... Ему было 20 лет, когда злой рок опять взялся за своего подопечного из южного Квебека. Вспомнил, с удовольствием потирая руки и предвкушая возвращение злорадных забав.
Но Ричард был уже не тем обречённым парнишкой, которого восемь лет назад за шиворот ввели в полицейское отделение. Из него вырос совершенно другой человек: умный, сильный, целеустремлённый, уверенный и умеющий ценить каждый миг своей жизни. И этого судьба уже не могла изменить. Тогда она решила сделать по- другому, отобрала единственное: дом – усадьбу отца.
Всё, что осталось Ричарду – уйти в армию.
И хоть его огромнейший потенциал в считанные годы вывел Ричарда на высокую военную ступень, не проходило и дня, когда на краю сознания навязчиво скреблась мысль: он выиграл у злого рока лишь восемь лет, и всё равно, в итоге попал в тот первый вариант, который предложил ему отец при встрече в отделении…

--------------------------------------------------------------------
…Война – абсурдная вещь! Самое бессмысленное из того, что в своей агонии придумало в человечество!...
Декабрьская ночь 1992 года в Сомали близилась к концу. Гора Суруд-Ад намертво застряла среди низких туч и предрассветного тумана.
Уже четыре часа Ричард лежал на сухой, холодной земле, среди каменных завалов восточного склона. Позади осталась тяжёлая, проигранная битва. Хотя, здесь даже выигрыш в действительности – это ещё один шаг к нашему общему проигрышу - как-то уж изначально абсурдно, во имя жизни сеять смерть…
С правого предплечья офицера тоненьким ручейком стекала кровь. Бинтовая повязка промокла насквозь, действие обезболивающего закончилось и шанса остановить кровь не осталось. Но это было мелочной царапиной в сравнении с глубокой рваной раной на бедре.
Часы размеренно и монотонно рассчитывали время. Небо медленно светлело в предвестии восхода. Лёжа среди камней, Ричард всё отчётливее понимал, насколько бессмысленно пытаться дойти до места встречи – его ангелы смерти давно и упоительно отплясывали победную песню на красных бубнах судьбы. Но у майора была карта с ценной военной информацией. Ради этого клочка бумаги погибло почти тридцать человек - достаточная цена, что бы перешагнуть грань человеческих возможностей.
Рич посмотрел на именные часы – к назначенной встрече оставалось совсем немного. Глубоко вздохнул, он заставил себя подняться. Ничего не изменилось. Тело будто уже не принадлежало ему. Ещё одна попытка – и лишь левая рука сделала судорожный рывок вперёд. Ричард разозлился. Пока он дышит, каждая клетка его тела принадлежит только ему и будет подчиняться!
Рывок, тихий стон сквозь крепко сжатые зубы, и человек в камуфляже начал медленно, ползком взбираться на возвышение, где через четверть часа должен появиться вертолёт.
Подъем на точку встречи не был лёгким даже без ранения. А с глубокими ранами и тропической лихорадкой – вообще не под силу нормальному человеку. Хотя майора это мало интересовало: перед тем как поставить точку на своём пути, ещё надо было закончить одно важное дело…
На вершине, Ричард скорее ощутил, чем увидел, как вот-вот взойдёт солнце. Он не знал: радоваться этому или нет. Просто ждал, прислушиваясь ко всем звукам и шорохам просыпающейся природы. Вдруг слева, далеко внизу, возник звук, чуждый картине африканского рассвета. Этот шорох появился и пропал, но солдат уже точно знал, что здесь он не один. А через несколько мгновений, с другой стороны, послышалось монотонное жужжание винтов.
Красное солнце медленно взошло над рваной линией горизонта. Первые, ещё заспанные лучи осветили бескрайние просторы саванны с редкими вершинами скал из жёлтого песчаника.
Каждый миг имел ценность вечности, а Ричард не мог оторваться от вселенной у его ног. Эта земля видела столько, что терялся сам смысл времени!
Позади, слева висел вертолёт, с которого уже спустили верёвочную лестницу. Со стороны узкого ущелья резали пространство редкие выстрелы и быстро приближающиеся звуки погони.
Пересилив себя, разорвав чудесное наваждение, Ричард повернулся, из последних сил поднялся и медленно сделал несколько шагов. С третьего раза поймал развевающуюся на ветру верёвку, снял с пояса металлическую флягу, где вместо воды была карта, и защёлкнул карабин. Сверху ему что-то призывно кричали, но он и не старался разобрать слова – бессмысленно пытаться подняться наверх, если сил нет просто удержаться на лестнице….
Ричард вытянул пистолет, и двойной выстрел прозвучал обусловленным сигналом.
Сверху ещё что-то прокричали, но уже через пару секунд майор опять остался один. Почти…
Стоя над самым обрывом, Рич последние минуты наслаждался неимоверной красотой и пониманием самой жизни. Он с удовольствием перебирал в закромах памяти самые яркие картины своего прошлого – от холодных, грязных переулков детства, первой украденной булочки в магазине, первого поцелуя и неуклюжей ночи любви, и до аплодисментов и крепкого объятия отца, когда Ричарда именовали лучшим выпускником колледжа. Он вспомнил всё, что любил и ненавидел, что ценил и презирал, к чему стремился и о чём самозабвенно мечтал...
Жаркое солнце вырвалось из-под оков земли, небо налилось глубиной, подчёркивая бесконечность своих просторов. Саванна вздохнула полной грудью, радостным щебетом птиц приветствуя новый день.
Человек сделал шаг вперёд…
Он никогда не останавливался в своей жизни. И никто его не остановит даже в смерти !
Огромное, тёплое, золотое солнце – последнее, чем закончился Его мир, этот мир…

Глава 3.

- Мила… Милочка! Ты уже поужинала? - спросила высокая темноволосая женщина, почти не тронута макияжем времени.
- Нет, мама. Я не голодна. Бабушка меня хорошо накормила, - худенькая девчушка что-то усердно рисовала в школьной тетради. Её большие глаза были не голубые, как у матери, а ярко-зелёные, как у отца.
- Опять одно и то же: нет времени, не хочу, потом, очень скоро… Ты почти взрослая, Камила, пора серьёзнее относится к себе, к жизни. Я не могу бегать за тобой с тарелкой, упрашивать и кормить из ложки, как маленькую!
- Мне только одиннадцать, – подчёркнуто по-детски проворковала Мила.
- Послезавтра тебе исполняется двенадцать, или ты забыла? – улыбнувшись, ответила женщина, поправляя непослушные каштановые пряди дочери.
- Ну уж нет – об этом я помню! Ох, скорей бы послезавтра…
Поцеловав маму, Камила убежала в свою комнату. Улыбаясь своим мыслям, с разбегу запрыгнула на высокую кровать, уютно устроилась среди кучи пуховых подушек и взялась дочитывать книгу о любви богатого наследника и красивой кухарки его дома.
Спустя полчаса, Мила перевернула последнюю страницу, со вздохом захлопнула маленький томик и мечтательно уставилась в потолок: « Жаль, что все хорошее так быстро заканчивается! Но не проблема - уж чего-чего, а книг в нашем доме предостаточно.»
Мамина библиотека – длинная комната, вдоль и поперёк, до самого потолка, заставленная высокими книжными шкафами. Свободным оставалось немного места рядом с арочным окном, где в паре с кованым торшером стояло старое потёртое кресло.
Девочка медленно прошлась по скрипучему паркету, внимательно осматривая и перечитывая знакомые названия. Многие рассказы и повести она знала почти наизусть, но, тем не менее, здесь всегда находилось что-то новенькое, интересное.
За окном давно потемнело – низкие тучи плотно прижались друг к другу, колдуя над поздним снегопадом. Настенные часы деловито отсчитывали время, шаг за шагом, миг за мигом. Ещё пара минут, и мама точно будет ругаться, что непослушная дочка до сих пор не в кровати.
А Камиле совершенно не хотелось спать. К тому же завтра воскресенье, в школу идти не надо, а значит незачем рано вставать. С приятными мыслями о том, как она проваляется до обеда, девчушка продолжила свои поиски. Странно, но впервые Мила не могла подобрать себе книгу. Дважды обойдя комнату, так ни на чём не остановилась ...
Жалобно скрипя на поворотах, по улице проехал последний трамвай. Камила подошла к окну и засмотрелась в пустоту городской площади. Ноябрьская ночь превратила стекло в зеркало, где девочка отчётливо видела своё отражение, старое кресло, высокие шкафы и застывшее море книг. « Ух, ты! Как в зазеркалье!» – подумала она, пристально всматриваясь в тёмное стекло и подталкивая своё воображение на поиски никому не известных миров. Медленно прошла минута, затем другая, а комната в оконном зеркале по-прежнему оставалась точной копией маминой библиотеки.
«Наверное, я что-то не так делаю или не туда смотрю…», - прилетела грустная мысль. Всем сердцем Миле мечтала встретить что-нибудь загадочное, необычное, а тёмное стекло, даже подкрашенное ночными кистями, упрямо оставалось простым зеркалом.
Разочарование добавило тишине особую глубину.
Девочка медленно отвернулась от окна, решив вернуться в свою комнату раньше, чем услышит напоминание мамы. И вдруг, в последний миг, в отражении она заметила что-то, чего никогда раньше здесь не было – книгу! Нет, не просто книгу из сотен тех, которые всегда гнездились на узких полках, а особенную, слишком яркую, почти живую.
Мила резко обернулась - ночное зеркало заманчиво блестело, занудным художником аккуратно прорисовывая очертания комнаты. Всё оставалось привычно-скучным, неизменным, заспанным и лишь... в дальнем углу, на одной из полок, между обычными цветными и просто серыми, стояла небольшая книжечка, в тёмно-красном переплёте, с красивыми золотыми буковками. Камила восхищённо повернулась к библиотеке, но ничего, даже отдалённо схожего, здесь не увидела.
-Ух-ты ! Прям настоящие чудеса !..
Внимательно высчитав место, где должна стоять её загадка, Камила подошла к нужной полке и вытянула серо-синий переплёт с непримечательным, скучным названием: «Рукоделье. Учимся вязать.»
На вид совершенно обычная, зачитанная мамой брошюрка с восковым пятном в верхнем углу обложки, множеством иллюстраций, чертежей, и даже с фотографией свитера, который связали для неё в прошлом году.
Расстроившись, девочка собралась положить книгу обратно, но на всякий случай ещё раз заглянула в окно. Увиденное отображение удивило до невозможности - в ночном зеркале, в руках она держала красный фолиант, разрисованный золотыми узорами виноградной лозы. И самое странное – она его помнила!
Мила несколько раз крепко закрыла и открыла глаза - ничего не изменилось…
- Ты всё ещё не спишь?!!! – голос мамы заставил вздрогнуть от неожиданности.
- Уже-уже! – поспешно ответила девушка и, крепко прижав к груди находку, вылетела из библиотеки.
Вернувшись в свою комнату, быстро переодевшись и нырнув под одеяло, Камила взялась со всех сторон изучать чудесный трофей. Ничего необычного – просто цветная брошюрка для любителей рукоделья. Тяжело вздохнув – чуда так и не случилось – девочка положила её на прикроватную тумбочку и замечталась…
Тихо скрипнула дверь – сквозь появившуюся щель пролез Афанасий. Недлинная, но очень густая шёрстка с необычным лиловым оттенком, толстый хвост, гордо торчащий вверх, и большие зелёные глаза на круглой мордочке. Нельзя сказать, что он бесшумный представитель рода кошачьих – стёртые, старые доски пола тяжело поскрипывали под весом нескольких лишних килограмм домашнего лежебоки.
Кот деловито прошёл через всю комнату и с привычным тяжёлым «ух» запрыгнул на кровать. Этот милый звук Камила слышала каждый вечер уже много лет, но сегодня «ух» резко оборвался - Нафаня увидел брошюрку рядом с торшером. Кошачьи глаза заинтересовано округлились, а толстые ушки настороженно взлетели вверх. Не отрывая взгляд от книги, кот сначала настороженно замер, нюхая воздух, потом переступил с кровати на тумбу и … с подчёркнутым удовольствием улёгся сверху. При этом долго мостился, недовольно вздыхал, жалуясь, что маловато места для его дородного тельца.
За окном всеми оттенками чёрного расцветала ночь. Город крепко спал. И только изредка проезжала машина или где-то вдали нетрезвая компания горланила бессмысленные песни.
Камила выключила лампу. Афанасий уже сладко дремал, кончик хвоста и длинные усы нервно подрагивали, пересматривая свои собственные, кошачьи сны.
Свет погас, спальня окунулась в тёплый сумрак. Из щели между тяжёлыми шторами и стеной просачивался неяркий отблеск уличного фонаря. Но этим вечером не только он спорил с ночью - в темноте мерцала та часть фолианта, которую не смог прикрыть собою кот. Нельзя сказать, что книга светилась в обычном значении этого слова – посреди темноты, которая обесцвечивала краски окружающего мира, фолиант оставался ярко-красным, отчётливо заметным.
Некоторое время девушка не решалась включить свет, боясь, что наваждение попросту исчезнет. Всё же интерес взял вверх, и в ночной тишине прозвучал щелчок включателя торшера.
Нафаня недовольно открыл один глаз, зевнул и сонно потянулся. Странно, но теперь под ним лежала не серенькая брошюрка о вязании, а красный переплёт с золотыми лианами в виде узора.
Девушка попыталась аккуратно вытащить книжечку из-под кота, но тот возмущённо заурчал, не соглашаясь уходить с пригретого места.
- Нюша, подвинься. Неужели тебе негде улечься?
Афанасий не собирался легко сдавать позиции – хмурил мордочку, всеми четырьмя лапами упирался, отказываясь хоть немного сдвинуться. Камиле пришлось приложить достаточно усилий, что бы вытянуть из под него книгу. Нафаня обижено мяукнул, с неохотой признавая поражение, выпрыгнул на тёплое одеяло, покрутился немножко и сел, с интересом наблюдая за хозяйкой.
Девушка внимательно рассматривала кожаный переплёт, старинную роспись и серебряные уголки. Особенное тепло согревало пальцы, пробуждая воспоминания из глубин прошлого: бабушкин дом, камин, призрачный танцующий огонь и все остальные странные события, происшедшие давно забытой ночью.
Да, это была та же книга - золотые узоры, несколько потёртостей, и нигде никакой надписи.
«Странно, что нет названия, – подумала Камила. – Книги, как и люди - должны иметь имена.»
Перед тем как открыть безымянный фолиант, девушка быстро осмотрелась вокруг. Комната не изменилась - те же краски и простая обстановка, старая мебель и уютный свет торшера. Кот сидел с правой стороны кровати, мурлыкал и довольно щурился.
Камила осторожно, медленно открыла книгу. Готовая к любому сюрпризу, она всё равно испуганно отпрянула: посреди пожелтевшей страницы странно танцевал маленький человечек, слишком реально нарисованный цветными карандашами. Неестественно большие, босые ноги отбивали замысловатый такт, под который смешно подпрыгивала седая борода и длинные тёмно-серые волосы. Одет он был так же небрежно и странно: куцеватый, довольно старый коричнево-зелёный камзол поверх льняной рубахи, настолько широкой и большой, что почти полностью прикрывала короткие кожаные штаны. Рукавов не было, и костлявые руки, поросшие густыми волосами, выглядели ещё нелепее, чем грязные, босые ноги.
Увидев Камилу, человечек остановил свой странный танец, поднял лицо и пристально глянул ей в глаза. Уперев руки в бока, нахмурив кустистые брови, чуть наклонив голову набок и скорчив недовольную гримасу, он спросил:
- Ты кто ?
Но Камила лишь часто заморгала, потеряв дар речи.
- Ты глухая? Или невоспитанная? – звучал звонкий и громкий голос, – Отвечай-ка мне немедленно !
Нафаня перестал мурлыкать, медленно потянулся и не спеша заглянул в книгу. Увидев движущегося человечка, кот ещё больше заинтересовался и попытался поймать его лапкой. Ни на минуту не испугавшись, маленький незнакомец ловким движением вытянул из-под камзола тонкий, длинный кинжал и сильно ткнул им в кошачью подушечку. Нафаня жалобно мяукнул, резко отдёрнул лапку, обижено надув пушистые щёки.
- Эй ! Вы что делаете ? – словно очнувшись, выкрикнула Камила.
- Я не «Эй». И представлюсь после того, как ты назовёшь своё имя! Хотя радует уже то, что ты вообще способна разговаривать, – бородатый человечек иронично улыбнулся, но кинжал не спрятал.
- Почему я должна Вам представляться? И зачем Вы обидели моего кота? Да и вообще: что здесь происходит?! – Мила была в недоумении, её мысли, переполненные возмущением, как испуганные птицы разлетались в разные стороны.
- Ты хамишь, по меньшей мере. И кот твой такой же невоспитанный. Сама пришла, хотя никто не звал, да ещё и ведёшь себя нагло.
- Я?.. Нагло… Кот…, - Камила опять потеряла дар речи, просто открывала и закрывала рот, как рыбка в аквариуме.
- Ладно, девочка. Мне всё ясно. Иди отсюда, не лезь не в свои дела !
Книга в руках Камилы с громким хлопком закрылась, щедро чихнув старой пылью. Прошло пару минут, пока девушка хоть немного успокоила перепуганное сердечко и собрала свои мысли в одну стайку.
Обиженный Афанасий сидел рядом и тщательно вылизывал лапку.
- Нюша, я сплю? Кто это был? Что вообще происходит?! – вопросы сыпались потоком.
- Это был Громниш, – вдруг прозвучал приятный, ласковый голос откуда-то из глубин фолианта.
Камила подскочила, уронив книгу на пол.
Мелодичный голос продолжал:
- Он всегда такой: грубоватый, надменный, резкий, но не злой. Просто любит одиночество и не терпит котов.
Сопротивляясь доводам разума и чувству осторожности, Мила наклонилась, подняла тёплую, почти невесомую чудо-книжку, и медленно открыла первую страницу. На том же месте, где минуту назад танцевал злобный человечек, нарисовалась совершенно другая картинка: полупрозрачная девушка, с длинными до земли волосами цвета морской волны, большими синими глазами и нежно-розовыми губами. Одета она была в короткую голубую тунику из настолько тонкой ткани, что легко угадывались контуры красивого тела. Чудесная девушка сидела, подогнув под себя босые ножки. В тонких пальцах держала деревянный резной гребень, не спеша расчесывая одну из прядей своих роскошных волос.
- Меня зовут Леяда. А тебя ?
- Мила… Точнее, Камила. – прозвучал растерянный ответ,- Это сон? Вы мне снитесь?
- Нет, это не сон, – Леяда медленно отделила вторую прядь, – Спроси у своего кота.
- Но он не говорит!
- Вот когда заговорит – это и будет сон, - чудо-существо засмеялось нежным, мелодичным голосом, - Неужели Громниш настолько тебя напугал? Он резковат, согласна, но он совершенно не страшный. И безвредный, к тому же...
- Но… он… он уколол ножом Нюшу ! – Камила не знала, что ещё ответить.
- Кот первый сунул свою лапу к нему. Разве не так? – прикрыв глаза, спросила Леяда.
- Да… как бы так, – пришлось согласиться Миле.
- Вот видишь – справедливость есть всегда, даже если кажется, что нет её вообще…Ты из какого мира, Камила ?
- Я? - девушка растерялась ещё больше. - Из … нашего…
- Ну, «наш» - «ваш» – это понятия весьма относительные. Все миры для кого-то «наши», а для других – «ваши». Как зовут твой мир, Камила ?
- Мир? Не знаю… Нашу планету называют Земля.
- Странно, никогда о такой не слышала… Возможно, это Терра… - задумчиво сказала Леяда, положив гребень на колени и откинув волосы за плечи. – А что, двери вновь открыты?
- Какие двери? Куда? – спросила Мила, окончательно во всём запутавшись.
- М-да… видимо ты действительно ничего не знаешь... Жаль. Придётся разбудить старого Велеса, – полупрозрачная девушка с жёлтой страницы грациозно встала, развернулась и пошла куда-то в глубину. - Иди спать, Камила. Приятно было познакомиться….
Прекрасное, хрустальное существо с голубо-зелёными волосами быстро уменьшалось, уходя прочь. Превратившись в совсем маленькую фигурку, она ещё раз обернулась и повторила:
- Иди спать, малышка…Тебя заждались тёплые сны, – нежный голос был тих и далек, но самой Леяды уже не было.
Камила, не в силах оторвать глаза, ещё несколько минут разглядывала пустую страницу, потом осторожно закрыла книгу, положила её на тумбочку и выключила свет. В удивлённом полу трансе, девушка легла в постель. Странно, но сон пришёл почти мгновенно - этой ночью она видела высокие, красивые горы, глубокие, голубые реки, древние, зелёные леса и золото-огненное солнце над этим прекрасным Миром.

--------------------------------------------------------------------------------

Мы тут, понимаешь ли, с таким трудом план по заселению выполняем, а вам бы только .... шашками померятся да чужого пивка "нахаляву" попить

Добавлено (05.10.2011, 00:35)
---------------------------------------------

Добавлено (05.10.2011, 00:40)
---------------------------------------------