Добавлено (23.06.2011, 10:27)
---------------------------------------------
Фигушки! Уже не исправишь. Но знайте, ошибки свои вижу и у себя уже переделал.

Добавлено (30.06.2011, 23:06)
---------------------------------------------
Супруг мой знатностью и богатством похвалиться не мог. Да и полковником стал год назад. Ещё перед Полтавской баталией ходил в премьер-майорах. Хотя с государем вместе пятнадцать лет.
За неделю до сражения царь поставил его командовать полком, собранным из стрельцов кои за четыре года до этого участвовали в бунте. Это было высшим проявлением доверия со стороны государя, ибо только верный человек сможет удержать такое количество неблагонадёжных оружных людей. Когда шведы пошли на приступ недостроенного редута, бывшие мятежники бились храбро, но устоять перед лучшими солдатами Европы не смогли. Мужу моему прокололи багинетом ногу, и солдаты вынесли его с поля боя. Нынче полк этот сильно поредевший отправили в финские земли, осаждать Выборг. Туда же должен вскорости поехать и мой супруг.
Ещё после Дерпта царь пожаловал спасшему ему жизнь офицеру имение где-то на севере Московии. Я долго не могла выговорить название этого города - Vologda. Земля там скудная, урожай собирали небогатый. И хотя не ради корысти взял полковник в жёны меня, круглую сироту, однако и прусское и курляндские поместья пришлись как нельзя кстати.
Прусское поместье я распорядилась продать. Уж слишком тяжёлые воспоминания вызывал у меня «французский» дом. Время для продажи было не самое удачное. «Чёрная смерть» косила подданных славного короля Фридриха. В пяти деревеньках, что платили моей покойной тётке ежегодный оброк, выжила едва ли треть крестьян. Поэтому английский сад и обе башни, а также замок, выстроенный по французскому прожекту моим дедом, были проданы за весьма скромную цену. Но я поставила покупателю условие: он должен был отвезти прах моего брата в замок под Митавой.
Родовое курляндское имение даже в мирное время имело доход не в пример меньше прусского. Но оно было тем, что русские называют вотчиной, и продавать его рука моя не поднималась. Там я родилась и провела счастливые детские годы. Там родился и был счастлив мой брат Генрих. В конце концов там могила моей матери.
Крестьяне разбежались, устав от войны, а тех кто остался, скосила чума. Поля заросли сорняком, да кустарником. Не лучшие для герцогства времена.
Но супруг мой нашёл выход. Управляющему своим северным имением он поручил отобрать с десяток семей, чтобы поселить их на землях моего рода. Да после полтавской виктории получил с полсотни пленных шведов, коих поставил перед выбором: либо гнить на строительстве новой русской столицы, либо ехать в Курляндию и поднимать хозяйство. К тому же я рассказала супругу, что у нас хорошо растёт конопля – отличное средство для плетения корабельных канатов. Сообразил мой полковник, что поставляя сей нужный предмет в армию и молодой русский флот можно неплохо заработать.
Шведы, видя, что их соотечественники в здешних болотах мрут, как мухи, согласие своё охотно дали. Ну, а русских тут, как водится, никто не спрашивал.
- А не разбегутся твои шведы и холопы по дороге? – спросила я мужа, когда он рассказал о своём решении.
За что была удостоена снисходительного взгляда.

После того, как обнаружила портрет молодого русского царя, не спала всю ночь. Перед глазами стояло родное лицо. Удалось забыться в тревожном сне лишь под утро. Но проснулась я на удивление с ясной головой. Потому что ночью пришло решение. Муж мой отмечал, что государь прост в обращении, а уж его любовь ко всему немецкому общеизвестна. Надо на ассамблее улучить момент и поговорить с царём. С этой мыслью ко мне пришло спокойствие. За завтраком я была весела и беззаботна, и когда супруг спросил, как моя голова, отвечала:
- Голофа уже не полит.
Чем вызвала его громкий солдатский смех.
Мне было предложено ехать с мужем к Нарвскому тракту, по которому на мою родину отправлялись люди.
- Чтобы по дороге не разбежались, людишки-то, конвой им в сопровождение дам, - рассказывал муж, когда наша карета проезжала по строящемуся городу. – Думаю, дюжины драгунских хватит.
На юго-западной окраине мы подъехали к небольшой толпе людей, сбившихся на поляне. Это и были переселенцы, сбившиеся в кучу подобно овцам. Матери баюкали плачущих детей, мужчины стояли с хмурыми лицами. Негромко переговаривались между собой державшиеся особняком шведы. Охраняла их дюжина вооружённых конных драгун.
- Они что, пешком пойдут до самой Митавы? – спросила я.
- Что же я должен этот сброд на телеги сажать? Да тут всего-то без малого шестьсот вёрст! Дней за десять доберутся, если часто останавливаться не будут. Тихонов!
От драгун отделился один в мундире сержанта. Я вгляделась, и сердце моё забилось сильнее. Это был Теодор – денщик Алексея Щетинина! Чёрная повязка всё так же закрывала левый глаз.
Он скользнул по мне почтительным, но равнодушным взглядом. Ещё бы, за пять лет из нескладной девчушки я превратилась в зрелую красивую женщину. А беременность придала мне ту женственную полноту, которую так любят русские мужчины.
- Можешь отправляться, - махнул Теодору из окошка кареты мой муж. – Да смотри, деньги, выданные на провиант, не трать без толку! Отчитаешься мне за каждую полушку! А то знаю я вас, чужеядов !
- Пусть подождут! – вмешалась я. – Хочу взглянуть на людей поближе.
И я тут же выбралась из карету в осеннюю грязь, тут же запачкав подол своего платья. Мужу очень не хотелось вылезать наружу. На это я и рассчитывала.
- Проводи боярыню! – велел он Теодору.
Бывший денщик слез с коня и подал мне руку. Всё-таки многолетнее пребывание в Европе принесло свои плоды. В этой варварской стране и отношение к женщине было соответствующим. Редко можно было лицезреть русского дворянина, подающего даме руку, когда она выходит из кареты.
Пока сержант вёл меня к сбившимся в кучу людям, я лихорадочно соображала. Если сейчас открыться перед ним, то испугавшись, не сбежит ли Теодор по дороге? Нет, не имела я право испортить дело торопливостью. Поэтому осмотрев рабов, ибо другого названия этот жалкий сброд не заслуживал, я ласково попрощалась с начальником конвоя. И твёрдо решила после ассамблеи проситься у мужа домой, в Курляндию. Управляющий, управляющим, но кто присмотрит за имением лучше его хозяйки?