barbosh, договорились)))
Жду дальнейшего диалога)Добавлено (09.01.2012, 13:08)
---------------------------------------------
Изгина, буду ждать тебя в гости! Как дойдут руки, заходи! А я может еще чего успею выложить)
Добавлено (24.01.2012, 11:52)
---------------------------------------------
Заранее приношу извинения за ошибки и ляпы. Выкладываю без проверки))
Продолжение 4-ой главы.
* * *
Маленький Иоанн, разбуженный очередным взрывом смеха, заворочался в колыбели и захныкал. Клеменция устало вздохнула и в который раз за вечер поднялась с пуховых подушек. Утопая босыми ногами в мягких коврах, подбежала к плачущему ребенку.
- Тише, сыночек, - зашептала она и прижала кроху к груди. Иоанн, почувствовав тепло матери, замолчал. Сонное тельце, на миг встрепенувшееся, вновь обмякло. От малыша приятно пахло молоком и потом. Полная любви и нежности улыбка тронула губы Клеменции, и она поцеловала сына в лоб. Тот, как настоящий мужчина, попытался отвернуться и сморщил крошечный нос.
"Весь в отца!"
Гордость, разбавленная тоской, промелькнула в темных, как ночь за окном, глазах молодой жены при воспоминании о супруге. Клеменция носила дитя в чреве дольше положеного срока, и Людольф покинул Любек, так и не увидев собственного сына. Радостная новость уже добралась до новоиспеченного отца, но вернутся к семье он сможет только после похода. Если сможет...
Звон разбитого стекла и громкие крики донеслись из пиршественной залы.
"Когда же они напьются?"
Клеменция и не представляла, что в человека может вместиться столько еды и питья! Запеченные поросята поглощялись быстрее, чем их успевали приносить на столы. Гуси и утки, не будь они зажарены, могли бы составить целый косяк. А обглоданных костей валялось на полу никак не меньше, чем мелких камней на берегу Травны. При этом опьяневшие гости так отчаянно пытались перекричать друг друга, что раз за разом будили малыша, чем расстраивали молодую маму.
В дрожащем пламени свечи капельки пота на лбу ребенка казались бисеринками. Клеменция вытерла их ладонью и, напевая песню, осторожно уложила Иоанна в колыбель. Поправила на плечах платье из тонкой тафты, привезенной торговцами из Византии, и на цыпочках подошла к окну. Девушка любила смотреть на ночной Любек, подставлять лицо дыханию ласкового ветерка, чувствовать речную прохладу. Засыпающий город успокаивал, стрекот сверчков убаюкивал.
Но только не в этот раз!
Увидев огни, вспыхнувшие местами в узких улочках, Клеменция сперва подумала, что горожане решили до поздней ночи отмечать день святых Иоанна и Павла. Но крики о помощи, лязг оружия и горящие мачты кораблей в порту говорили, что у людей было отнюдь не праздничное настроение. Девушка смотрела на погибающий Любек и не могла поверить глазам! У кого могло хватить наглости атаковать его?! Ходил слух о возможном нападении славян, но казался он слишком сказочным.
- Госпожа! - Дверь распахнулась, и в комнату вбежал старый Кларенс с выпучеными от ужаса глазами. Он, словно выброшенная на берег рыба, хватал ртом воздух, не в силах справиться с волнением, но все же выпалил: - Язычники!
Смех и радостные крики в пиршественной зале сменили проклятия и звон скрещиваюищихся мечей. Славяне ворвались в замок. Здесь было чем поживиться: серебро, дорогие ткани, немного золота. И люди, за которых можно потребовать выкуп.
- Иоанн!
Клеменция на дрожащих ногах бросилась к сыну, наследнику Конрада.
- Вас надо спрятать, госпожа, надо спрятать, - Кларенс так же склонился над колыбелью. - Они убивают всех. Молодых, старых. Всё в крови. Всё! - Старик перепуганно крестился и без умолку шептал. - Господи, я никогда не видел столько крови. Я был в Вельфесхольте, отчищал от вонючих кишок доспехи господина Конрада. Несколько дней добивался, чтобы блестел клинок. Помогал рыть могилы. Много могил, но убитых было еще больше. Тело ныло неделю! Но я не видел столько крови! Вас надо спрятать, госпожа! Господи, надо спрятать!
- Кларенс, - Клеменция прижала к себе ребенка, кивнула на одеяла в колыбели, - помоги мне.
Развернулась к двери и замерла на месте. Потому что в проеме, закрывая широкими плечами свет, стоял язычник. Черный кожаный доспех и окровавленные короткий меч и кистень придавали ему зловещий вид, а хищный оскал делал похожим на дьявола.
Девушка, едва не подпрыгнув от испуга, отступила. Малыш, почуствовав дрожь материнских рук, закопошился, но не проснулся.
- Пошел вон, грязный язычник! - не имея даже ножа в руках, Кларенс выступил вперед, прикрывая собой хозяйку.
Не говоря ни слова, воин, словно отмахнувшись от мухи, вскинул руку. Резко звякнула цепь, и свинцовый, усеянный шипами, шар опустился на голову верного слуги. Клеменция вскрикнула, когда Кларенс мешком упал возле ее ног. Брызги крови попали на подол белого платья, которое она так и не сняла после приема гостей.
Язычник переступил через тело.
- Ты и в постели так кричишь? - он жадно расматривал девушку, а та пятилась, пока не дошла до колыбели и вынуждена была остановиться.
Любоваться было чем: юная Клеменция нисколько не потеряла в красоте после беременности, скорее расцвела. Прежде по-детски худые плечи округлились, грудь налилась молоком и выпирала из-под стягивающей ткани. Девушка стала женщиной, стала матерью. Бледное лицо, длинные пряди черных волос - совсем ребенок. Но взгляд, хоть и испуганный, был полон решимости отстоять собственное дитя. Как курица защищает цыплят, так и Клеменция прижала к себе сына, защищая его руками.
- Убирайся, варвар! - твердо сказала Клеменция.
- А не то - что? - смелость девушки удивила язычника. Он ожидал слез, обмороков, паники, но не храбрых слов, произнесенных с презрением. Кончиком меча поднял подол ее платья и похотливо уставился на голые колени, такие соблазнительные в неровном сиянии свечи.
- Господь все видит! - Клеменция с трудом стояла на ногах, но старалась не показывать и тени страха. - И Он тебя покарает! Рано или поздно, но Рука Божья достанет тебя!
- Твой Бог мертв, - воин плюнул на залитый кровью ковер. - Как он меня сможет покарать?!
Он громко засмеялся, и Иоанн вздрогнул во сне.
- В тот день, когда я увижу, как твой убитый бог придет на землю, - язычник отошел от девушки и, обернувшись, сделал знак рукой, - я приму христианство. Пусть явит силу, заставит преклонить колени - и так бить полоны и лить слезы, как я, не будет никто!
В комнату вошли еще два воина с закинутыми за спину щитами. Сунув окровавленные мечи в ножны, встали рядом с Клеменцией.
- А до тех пор силу своего Бога буду показывать я! Вы знаете, что делать! - кивнул воин соратникам. Те, не произнося ни слова, подхватили пленницу под руки и пошли в выходу.
Разбуженный грубыми толчками Иоанн расплакался. И в этот момент силы изменили Клеменции. Слезы полились из глаз, истошный крик вырвался из груди:
- Нет! Пожалуйста! Не делайте этого! Прошу вас! Нет!
Ноги ее подкосились, но для двух огромных мужчин ноша была ничтожно малой. С легкостью, будто котенка, они перенесли девушку через распростертое тело старого слуги и скрылись в темном каменном коридоре.
Язычник, оставшись один, кинул оружие в колыбель, пригладил длинные усы. Балдахин из тончайшего шелка над кроватью, на резном деревянном столике зеркало в серебрянной оправе - здесь было чем поживиться. Но воина драгоценности не интересовали. Подойдя к кровати, он с любопытством стал рассматривать большое деревянное распятие в изголовье.
И этим худым, плачущим человеком его пугают?
"Да он не смог даже постоять за свою жизнь!"
Его прибили к кресту, избивали, мучали, а он, вместо того, чтобы поразить людей огнем, заставить их пожалеть о содеянном, просто терпел и лил слезы!
"Как могут такому слабому богу поклоняться толпы безумцев?!"
- И придет день, когда пред именем Его преклонится всякое колено небесных, земных и преисподних! - раздался тихий торжественный голос за спиной воина. - Любая вера, кроме истинной, отступит. Останется лишь Иисус, Господь наш. И время это близко.
Язычник обернулся. Перед ним, спрятав руки в длинных рукавах сутаны, стоял епископ Дитмар. Не моргнув глазом, священник переступил через лежащее на полу тело старика.
- Мы уже идем к этому. И ты тоже, воин Славен.
Сотник усмехнулся.
- И поэтому сотни славянских воинов уничтожают христианский город?
- Все, что происходит сегодня, делается во славу Господа. И только.
- Да. Во славу Господа погибают десятки верующих в него глупцов. Оно и верно - мертвого бога могут почитать только мертвые люди. Я не приду к этому, священник, - сотник покачал головой. - Я всего лишь выполняю свое обещание!
- Я тоже, воин Славен. Я тоже, - тонкие губы епископа расплылись в кривой улыбке.
Словно по команде в комнату вбежал высокий молодой монах с дубиной в руках. Широко размахнувшись, он нанес мощный удар сотнику по голове. Тот рухнул на пол. Дитмар устало поднял глаза на распятие, перекрестился.
- Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня, - прошептал он. - Господи, только тебя люблю. Только тебя. Все остальные - лишь пыль. Для тебя, Господи, все это делаю. Лишь для тебя...
Добавлено (26.01.2012, 09:33)
---------------------------------------------
Что, совсем нет ошибок? Или все настолько плохо, что нужно сесть и заново все переписать?)))
Прошу прощения, как указывал выше, выкладывал без проверки 
