Под сводами пыточной звук шагов быстро затихал, не достигая высоких потолков. А вот звон мечей становился только громче. Каждый удар отзывался раскатом грома. Гигант в королевской короне и плаще палача был, по меньшей мере, в два раза выше своего противника, но его страшные удары лишь высекали колючие искры из каменных плит пола и стен. Противник был слишком быстр, и его серебристо-белый мифриловый меч раз за разом рассекал неподатливую плоть Седьмого Наместника.
Наместник новоприсоединенного королевства, предводитель некогда огромной армии не мог даже ранить верткого пришельца с Запада. Армия разбита, рассеяна и деморализована, вверенная ему область опять в руках сторонников прежнего короля. Прилив ярости снова бросил великана в безнадежную атаку. Сыпались удары огромного фламберга, гудел рассекаемый им воздух, но противник, уже получивший громкий титул Спасителя с Запада, оставался невредим. Отчаянный натиск окончательно истощил силы гиганта, и теперь герою осталось лишь закончить начатое.
Последний росчерк сияющей стали меча прошел прямо сквозь грудь тирана-гиганта. Сила удара была такова, что тело злодея отбросило на стену. Нечестивая кровь фонтаном хлестнула из раны. Герой не стал уклоняться от этой страшной влаги. Его тело и так уже было в несколько слоев покрыто кровью врагов, и чистоплюйствовать стало бессмысленно. Он устало повел плечами.
Теперь остается самое простое: пройти из пыточной обратно в тронный зал, принять благодарности короля и принцессы, а затем – на банкет по поводу избавления страны от ужасного тирана.

Наутро после празднества у героя побаливала голова. Все ж, немало было выпито за пиршественным столом. Неожиданно перед глазами возникло прекрасное девичье лицо.
- Ну, Вандор, слышала, будто ты с принцессой вчера перемигивался.
- Да ты что, Тайрис, она даже слова «эфес» не знает – все равно что неграмотная. Да и я к дворцовому этикету не приучен, о чем же мне с ней перемигиваться! – герой покраснел. Он вспомнил, что нечто подобное действительно имело место. Он был немного пьян, принцесса весьма красива и восхищена его деяниями. Дальше память молчала.
- А клялся даже не смотреть ни на кого, кроме дамы своего сердца, – напомнила амазонка.
Вандор напрягся и все-таки вспомнил остаток вечера. Память нарисовала пухлую ручку принцессы с родинкой под указательным пальцем. Сначала на его груди, а затем – все ниже, ниже… Герой покраснел еще гуще. Чтобы он еще когда-нибудь пил это мальфарское… Потом вспомнил, как пришел в лагерь и побледнел от подступающей ярости.
- Ты, кажется, тоже клялась мне в верности! Но, придя в лагерь прошлой ночью, я услышал из твоего шатра…
- Мой вопль, а за ним дли-и-нные стоны. Мы были там вдвоем с Хенвальдом. И знаешь, что мы там делали ..?
- Догадываюсь, – прорычал мечник.
Тайрис звонко рассмеялась.
- Милый, мы тренировались. И в этом я могу поклясться тебе Всеблагими Богами. А вот можешь ли ты просто сказать мне в лицо, что сдержал свою клятву?
Вандор смутился и только покачал головой.
- Но почему ты так стонала? – спросил, уже уверенный, что она верна ему, - Что могло заставить тебя издавать сии звуки, недостойные воительницы?
- Хенвальд показал мне один прием. Вставай, я и тебя научу.
Мечник поднялся и принял бойцовскую стойку, прикрывая руками корпус и голову. Амазонка провела несколько ударов в голову и, вдруг, со всей силы пнула окованным сапогом прямо по коленке. В голове Вандора словно фейерверк взорвался. Он содрогнулся от боли, забыв про защиту. И тут же – удар слева, удар справа, удар ногой с разворота в челюсть и темнота.
Очнулся герой лишь через несколько минут от собственного стона. Открыв глаза, он снова увидел над собой лицо амазонки, на котором беспокойство быстро сменилось заносчивостью победительницы.
- Ты тоже стонал, – усмехнулась она. И произнесла уже серьезно: - Я немного дополнила тот удар. Это тебе в наказание за нарушение клятвы.
Значит, она уже простила. Но собственная совесть от этого только больше заныла. Вечером того же дня Вандор пошел в часовню, где провел семь часов кряду, истово моля Богов простить ему пренебрежение клятвой, пусть даже не произнесенной их именем.

Гонец на взмыленной лошади ворвался в тренировочный лагерь и сразу же бросился к палатке героя. Спрыгнув с коня, он не удержался на ногах и рухнул наземь.
Отдышавшись и выпив глоток воды, юноша поведал о печальной судьбе своего королевства, попавшего под власть тирана. Орды наемников и грабителей заполонили земли, а королевская семья оказалась в руках узурпаторов, и вот-вот могла быть казнена.
- Что ж, придется мне снова отправиться в путь, – молвил мечник.
- Что ж, придется за тобой присмотреть, – с улыбкой заключила амазонка.

Был полдень, и жаркое летнее солнце нещадно пекло головы. Особенно страдал от жары Пархатый в своей рогатой каске, похожей на большую кастрюлю. Трое подельников-мародеров всегда насмехались над его привычкой носить этот дурацкий шлем не снимая. Бандит даже спал в нем, на насмешки товарищей отвечая: «Когда-нибудь эта «кастрюля» спасет мне жизнь. И когда вас угробят, я сниму ее над вашей братской могилой».
Последнее время четверо головорезов, с Пархатым в качестве командира, только и делали, что грабили села и «приводили к покорности» жителей новой провинции Темной Империи. Однако на этот раз их заданием стало подстеречь и устранить героя, чье появление было предречено Зловещим Оком. И вот дружная четверка - в засаде, в зарослях высоченной травы у дороги. Жарко, скучно, влажная от пахучего пота одежда так и липнет к телу.
- Скорей бы уже этот герой приперся. Размочалим ему башку, и – на речку – купаться.
- Слышь, Пархатый, а ты из своей кастрюли вообще увидишь того мужика, когда он сюда явится? Может тебе шумнуть, чтобы ты всю драку не пропустил?
Когда Пархатый выдал свой неизменный ответ на подначку, остальные приглушенно заржали, и никто не услышал тихого шелеста травы за спиной.
Меж тем, на дороге появилась точеная девичья фигурка. Бандиты, увидев красавицу-амазонку, дружно пораскрывали рты.
- Это и есть тот «герой», что «не должен» здесь пройти? – удивленно пробормотал один из головорезов.
- Давайте схватим ее и позабавимся. Чур, я первый.
- Первый? Смотри, Лысый, поотрубает она тебе все, что висит, какой ты тогда по счету будешь? – осадил приятеля Пархатый, - Не видишь что-ли, это ж амазонка. Она посильней иного мужика будет. Да еще и магией, говорят, владеет. Надо ее сразу прикончить, а уж потом делайте, что хотите. Как только подойдет, выскакиваем и вырубаем ее.
- Вчетвером на одиночку – нехорошо, – раздалось сзади, и не успели разбойники повернуть головы, как двое уже лишились их. Могучий удар, укоротивший двоих разбойников, сшиб каску с головы Пархатого. Оставшиеся бандиты ошеломленно уставилась на высокого мускулистого мужика с окровавленным мечом.
- Эй, Вандор, оставь хоть одного! Я тоже хочу размяться, - с охотничьим азартом воскликнула подоспевшая амазонка. Герой белозубо улыбнулся в ответ.
- Ну, хорошо, тебе - матерый, мне – оставшийся.
«Ну, все – хана!», подумал Лысый, но, к его удивлению, противник не спешил. Уступив боевой подруге более опытного врага, он даже сделал пару шагов в сторону. Теперь Лысый мог видеть поединок Пархатого и амазонки во всей красе. Впрочем, увиденное им не было поединком. Девушка с непостижимой быстротой кружила вокруг главаря разбойников, легко отбивая все удары шипастой дубины, которой тот размахивал. Скоро ей надоела эта забава, и она одним точным ударом отправила главаря бандитов к праотцам.
- Ты ее хотел схватить? И с ней позабавиться? – с недоброй усмешкой спросил Вандор. Лысый осел на землю.
Когда лезвие меча обрушилось на бандита, тот бездумно, просто от страха, подставил руку. И неожиданно обнаружил зажатый в ней шлем убитого приятеля. Меч, отбитый поднятой Лысым каской, так и не зацепил его. Воспользовавшись замешательством Вандора, бандит вскочил и дал деру, да так быстро, что герой с амазонкой успели только изумлено покачать головами, когда он уже скрылся из вида.
Запыхавшись, Лысый прислонился к дереву, и увидел зажатую в руке «кастрюлю». Опасливо покосившись на высокую придорожную траву, нацепил на голову шлем, и поклялся никогда в жизни его не снимать.

Почти дойдя до Черепаховки, деревни на берегу Медвежьего залива, парочка воителей попала в тщательно организованную засаду. Два громадных стога по обеим сторонам дороги разлетелись и оттуда выскочили близнецы-гиганты, из придорожных кустов возникли еще двое бандитов. На амазонку, видимо рассчитывая на легкую добычу, набросилось двое простых воинов и гигант. Вандору достался лишь один противник – огромный бритый детина. Бугай медленно занес трехпудовый молот. Герой, не дожидаясь удара, подскочил вплотную к неповоротливому гиганту, и от души угостил его сталью. Увернувшись от кровавого душа, ринулся на помощь Тайрис, отбивавшейся от троих противников.
Внезапно нахлынула странная апатия, ставшие ватными ноги перестали держать. Рухнув на колени в придорожную пыль, Вандор пустым взглядом уставился на свои руки. Он вдруг с болезненной остротой осознал нелепость всех своих «подвигов», мелочность «великих» побед. Он каждый день убивает сотни врагов - бандитов, насильников, мародеров, но каждый день появляется столько же. Как же все надоело…
Рядом, всего в двух шагах, трое матерых воинов убивали, но все никак не могли даже ранить хрупкую девушку. Полуголый атлет с огромным мечом-бастардом стоял на коленях, и пыль, поднятая сапогами сражающихся, медленно оседала на его могучих плечах. Вот, один негодяй все же зацепил верткую амазонку. Из-за раны движения воительницы невольно замедлились. Она пропустила удар, другой, третий…
Вандор видел, как нападающие кромсают его подругу, но не поднялся, чтобы помочь ей. «Нужно встать и отбить ее, она еще жива. Даже если и нет, хотя бы не позволить глумиться над телом любимой, не дать разорвать ее на части» - привычно благородные мысли лениво бултыхались в мозгах, вязли в волнах безразличия, идущих будто бы сбоку и одновременно изнутри.
Враги, расправившись с амазонкой, принялись дубасить Вандора. Но боли он не почувствовал. Только усталость и равнодушие. И хрустящую сладость – откуда-то справа.

Alt+Tab.

- Ну, ты и зараза!
- Чего это я зараза?
- Взял и кинул меня одного на полпути. Что, если я больше скальпов наколбасил, так сразу сваливать надо?
- Мне просто есть захотелось. И вообще, Мифрил Сворд надоел.
- Ну да, ври больше. Хотел бы есть, ты бы картошку в обед слопал, а не на торт сейчас налегал.
- Он – вафельный!
- Ну и что, все равно сладкий!
- Да иди ты!
- Сам иди!

День первый.

Какое странное ощущение… Грудь при дыхании раздувается, словно кузнечные мехи – ровно, мощно, тяжко. Тело будто вырублено из камня, каждый вдох со скрежетом раздвигает гранитные плиты мышц, металлически скрипят ребра.
Вандор потянулся и открыл глаза. Да, смерть – это не фунт изюма, даже если за ней следует воскрешение из небытия. Воскресая, каждый раз чувствуешь себя немного другим человеком. А в этот раз и того хлеще – даже все вокруг кажется будто бы меньше. Деревья – размером с кусты, трава – вообще – мох лесной. Словно обманчивый утренний сумрак решил поиграть с ним в детскую забаву «верю - не верю». Нет, утро, не проведешь. Не верю.
Пошарив вокруг себя, Вандор, вместо привычного меча-полуторника, обнаружил большой палаческий топор, оружие внушительное, но совершенно неэффективное в настоящем поединке, когда важнее удобство и надежность оружия, а не вес и бритвенная острота кромки. Оружие для казни слишком тяжело и неудобно для долгого обмена выпадами. Один удар – одна отрубленная голова. Но, так, или иначе, а другого оружия ему не видать. При каждом новом рождении его меч всегда оказывался рядом с ним, дарованный Богами, так же, как и новое рождение. Попытки поменяться оружием с напарницей пресекались мягко, но непреклонно. Попав в чужие руки, оружие само выворачивалось и моментально прыгало в ножны владельца. Что ж, если Боги велят ему сражаться таким оружием, нужно хотя бы потренироваться в его использовании.
Топор поднялся для замаха неожиданно легко, похоже, целиком сделанный из дерева.
«Странно, разве Боги станут заставлять своего верного паладина сражаться против Зла такой игрушкой? Он даже от этого маленького деревца отскочит, не поломав ни веточки!»
Со всех сил, рубанув по дереву, Вандор потерял равновесие и грянулся оземь. Лезвие топора оказалось сделано из самой прочной оружейной стали. Без малейшего сопротивления, пройдя сквозь дерево, оно до самого обуха ушло в камень, лежавший у дерева. Наклонившись, Вандор присмотрелся к срезу дерева. Судя по количеству и форме годовых колец, это был двадцативосьмилетний гранитный дуб. Высокое толстое дерево сейчас стало едва ли на пядь выше Вандора. Что-то явно было не так.
Дойдя до маленького лесного озера, ставшего размером с лужу, Вандор посмотрел в его зеркальные воды. И закричал.

Двустворчатая дверь, целиком окованная драгоценным тусклым златом, открывается неожиданно легко. За ней – большой зал, насквозь просвечиваемый лучами восходящего солнца. Это тронная комната дворца. Наместника нет и здесь. Зато здесь оказался Экзекутор – лучший воин Темной Империи в этом королевстве. Из слуг Империи сразиться с ним на равных смог бы разве что сам магически одаренный Наместник.
Рогатый шлем, усыпанный рубинами, целиком закрывает большую как котел голову воина. Лишь в узкую прорезь для глаз виден пламень демонической злобы.
Покатые валуны плеч недаром скрыты под красным палаческим плащом. На красном не видна кровь бесчисленных жертв. Квадратные секции пресса не зря цветом схожи с гранитным дубом. Повредить их даже труднее, чем плоть самого крепкого в Изведанном Мире дерева.
Руки врага – в крови невинных жертв. Ноги врага топчут прах десятков замученных узников. Глаза врага, уже знающего о своей обреченности, смотрят со злой иронией: «И тебя, герой, не минет чаша сия».
Не минула.
Из лесного зеркала на Вандора с ужасом смотрели глаза Врага. Отныне это были и его глаза, его руки, его тело.

- Это – Он!
- Сам знаю.
- Тогда чего мы сидим, пойдем и возьмем его.
- Возьмем? Как, голыми руками? Это не какой-то бандит, а сам Экзекутор!
- Брось, Лысый, я уже имел возможность понять, что это за птица. Силен, но неповоротлив. Я справлялся с такими и в одиночку.
- Что ж, попробуй…
Герой, не таясь, вышел из зарослей камыша у дороги. Огромная фигура Экзекутора застыла напротив озера, посередине дороги.
- Эй, чудище, выходи на честный бой! Отведай-ка силушки богатырской!
- Я не хочу биться с тобой. Нам нечего делить, - рев океанских волн, рык грозовых раскатов слышны были в голосе гиганта. Тем более странными были его слова. Но герою не было дела до слов: перед ним – Враг.
- Боишься, мразь! Сейчас ты ответишь за всех невинно убиенных тобой!
- Я не враг тебе.
Ответом стали лишь смех и солнечный зайчик на лезвии меча…

Эпизод 3. День второй.

Новая служба не нравилась Лысому. Давно не нравилась, с самого ее начала. А началось все с того, что вместо грабежа жителей, ему и его банде поручили их охрану. А, как известно, ломать - не строить… Облавы на бывших товарищей тоже не доставляли удовольствия.
Теперь вот навязали в напарники этого выскочку-героя. Щенок неимоверно кичился тем, что убил за предыдущий день четверых Экзекуторов. Он не замечал странного сходства в облике и поведении всей четверки. Одинаковые шрамы, одна на всех манера биться топором, словно мечом. И еще: странный Экзекутор ни разу не нападал первым. Больше того он вообще не нападал, только защищался.
То, что гигант был одним и тем же, Лысый понял после третьей победы, одержанной его напарником без больших усилий. Самый прославленный воин Темной Империи, известный не только своим мастерством, но и кровожадностью, просто не хотел сражаться.
Вот, он снова появился на дороге. Усталая походка, безвольно опущенные плечи, в глазах не пламень ярости – равнодушный пепел.
Вот, снова, навстречу ему вышел молодой герой с надменной усмешкой, ставшей его обычным выражением лица. На сей раз, бывший бандит пошел с ним.
- Что, Лысый, хочешь отхватить кусочек моей славы? Ладно, я не жадный, можешь постоять поблизости. Только под ногами не путайся, - герой, чье имя бывший грабитель не удосужился запомнить, был как всегда насмешлив и горд.
- Не изволь беспокоиться. Я только посмотрю и спрошу кое-что, - Лысому уже не было дела до того, что думает о себе этот выскочка. Он лишь хотел понять, кто стоит перед ними. Уже громче он крикнул: - Кто ты, скрывающийся под маской Могучего?
Гигант вздрогнул, пристально глянул на Лысого, и в ответ указал топором на его молодого напарника. Тот радостно воскликнул:
- А, вызов! Что ж, это становится интересно!
- Убей его Могучий, мне хотелось бы поговорить с тобой, - попросил бывший бандит.
- Это будет несложно. Впрочем, как и всегда, - ответил молодой герой, посчитав, что обращаются к нему.
Свистнул рассекаемый воздух, и в следующую секунду две аккуратные половинки тела героя упали на землю, отделенные друг от друга неумолимой палаческой сталью. Экзекутор присел на корточки рядом с безобразными останками, брызгающими кровью, и задумчиво пророкотал:
- Люди некоторых примитивных племен, прежде чем набрать воды в реке, отодвигаются от речной глади так, чтобы не было видно их отражение. Они делают это, так как боятся повредить себе, разбивая своего водного двойника. Четыре раза я заглядывал в это зеркало, и только сейчас понял, что оно - кривое.
- Зачастую, кривое зеркало лишь выпячивает те черты, которые мы не могли или не хотели увидеть. Его не нужно жалеть, но и им нельзя не пользоваться.
- Мысли достойные скорее мудреца, чем разбойника. Кто внушил их тебе?
- Пойдем, я провожу тебя к нему.

Мудрец оказался сухоньким старичком с хитрыми похотливыми глазками. Видя, как зарделась растрепанная пухленькая женщина, прибиравшая в хижине, Вандор понял, что спрашивать о здоровье отшельника было бы просто глупо.
- Марта, у меня сегодня редкий гость. Принеси чай, и прогуляйся до вечера, - молвил старичок и, указав гостю на ковер, обратился уже к нему: - Прости, Могучий, не могу предложить тебе кресло, а разговор у нас будет долгий.
- Не называй меня Могучим, я слаб и потерян...
Разговор продлился до глубокой ночи. Много было сказано о Богах, о людях, о бессмертных героях. Выходя из жилища отшельника, гигант обернулся и спросил:
- Скажи, откуда ты знаешь столько о людях?
- Я долго жил среди них.
- Откуда ты знаешь столько о Богах?
- Я много думал о них.
- А откуда ты знаешь столько о героях?
- Я был одним из них.
- Хенвальд?
- Да, Вандор. Боги даровали тебе новый облик и новое рождение. Мне же достались лишь мои мысли и покой старости.
- Неужели Боги ничего не дали тебе?
Вопрос канул в теплой уютной мгле, оставшейся за порогом.

Для Вандора беседа с отшельником перевернула весь мир вверх тормашками. Смысл жизни героя всегда заключался в борьбе против зла во имя Богов. Но оказалось, Боги могут запросто заменить всех злодеев мирными крестьянами, или вообще - беспомощными карликами. Но, почему-то, они этого не делают.
- Быть может, Боги испытывают нас? - в раздумье произнес Вандор.
- О, чудо! Злодей рассуждает о Богах! Редкий экземпляр. Знаешь, я даже не стану убивать тебя, только покалечу. А потом буду возить тебя по сельским ярмаркам, и показывать за деньги.
Перед изумленным Вандором стояла амазонка. Но теперь чувства не застилали глаза, и он увидел нечто новое.
Так вот она какая, любовь всей его жизни: роскошные формы шлюхи, едва прикрытые крошечным купальником, остренькое личико записной стервы. Нарочито невинные очертания губ, навечно искривленных презрением ко всему, кроме самих себя. Заносчиво вздернутый нос. Глаза убийцы.
И меч, он подобен владелице. Ее продолжение - узкий, гибкий, острый, как бритва. Им нельзя пробить броню, но в любой броне этот клинок найдет щель. Неплотно пригнанные пластины, зазор между шлемом и кольчугой или просто болтающуюся секцию. И сразу – внутрь, в теплую мякоть беззащитной плоти. И вот доспех брызжет красным человечьим соком в угоду кровожадной стерве…
Небесные Боги и Демоны Ада! Неужели эта тварь и есть та самая Тайрис-Вспышка, которую он столь беззаветно любил все эти годы!? Не может быть, она всего лишь наваждение, фантом, вызванный вражьим колдовством! Нужно лишь внушить себе, что она нереальна, и коварный морок тотчас же исчезнет.
- Изыди, призрак! Я не верю в тебя! - амазонка лишь удивленно приподняла узкую бровь:
- А ты и впрямь потешник. Что ж, было весело, но тебе пора...
Сабля амазонки взвизгнула, соглашаясь со своей хозяйкой: большой гость слишком задержался на белом свете. Распоротая ей нога Вандора-палача обильно брызнула кровью, не сумев устоять перед стальным аргументом противницы. Красная пелена боли и ярости заволокла глаза, руки сами взметнули топор.
Хрупкая и уязвимая на вид, девушка оказалась страшным противником. Даже в своем предыдущем облике Вандор не мог сравниться с ней в ловкости и быстроте, так что сейчас амазонка была неуязвима для тяжелого и медленного палача. Да, тот мог распластать девушку надвое быстрее, чем моргнуть, но он не мог даже увидеть, куда нанести удар: вокруг расплылся смазанный силуэт противницы. Удары топора, наносимые, практически, наугад, не задевали даже длинных волос амазонки. Выше стальных сапог ноги Вандора превратились в кровавое месиво. Раны от клинка воительницы получались неглубокие, но их было уже столько, что треть кожи свисала грязно-бурыми клочьями.
Вскоре сознание гиганта помутилось от боли. Не удержавшись на истерзанных ногах, он всем своим трехметровым телом грянулся оземь. Падение огромного тела вызвало сотрясение почвы, как при небольшом землетрясении. Бегущая амазонка споткнулась, пролетела пару метров и, упав, проехалась прямо по острым камням.
Очнувшись от болевого шока, Тайрис подняла голову и встретилась глазами с двумя горящими углями в прорезях рогатого шлема. Рука в латной перчатке взметнулась быстрее змеи. Дальше - лишь тихий хрип, хруст тонких позвонков и короткая агония некогда прекрасного тела.
Вандор с трудом поднялся на искалеченные ноги, поднял оружие и пошел дальше. Впереди долгая дорога.
Если Боги уготовали ему роль злодея, что ж, он станет лучшим.

Эпизод 3. День третий.

- Нет, подруга, с этими бывшими бандитами даже общаться противно, не то что романы заводить. Совсем другое дело - тот высокий парень. Вежлив, силен, красив, как языческое божество. Как же его зовут...
- Вандор!
- Да, Вандор. Вот бы он сейчас был здесь...
- Я здесь, любимая, - издевательски проревел громовой бас за спинами амазонок-близняшек. Увлекшись разговором, те даже отвернулись от дороги, которую должны были стеречь. Что делать, рожденные для битвы, девы-воительницы не были приучены стоять в дозоре или терпеливо ожидать появления врагов в засаде. Эта работа чаще поручалась наемникам из бывших крестьян или "рыцарей большой дороги". Впрочем, будучи предупреждены ернической репликой гиганта, амазонки быстро развернулись лицом к новой угрозе. Выхватив сабли, они не бросились в атаку, а спокойно ожидали приближения злодея, зная, что страшные удары секиры смогут рассечь лишь воздух за их спинами. Так почему бы ни растянуть удовольствие?
Видя, что близняшки не торопятся вступить в бой, разговорчивый Экзекутор скрестил руки на бочкообразной груди и продолжал ёрничать:
- Милая, кажется, я так опьянел от любви, что у меня в глазах двоится. Которая ты - настоящая, левая или правая? А, может быть - обе? Но, тогда я просто не верю своему счастью!
- Настоящие мы обе. И, подойдя ближе, ты поймешь, насколько ты неправ, считая это счастьем!
- Отчего же? Да, тебя, радость моя, стало вдвое больше. Но и я, как ты можешь видеть, слегка вырос и поправился. Мы все еще - в одной весовой категории, - прокричав это, палач ринулся навстречу девушкам. Будучи готовы увернуться от молодецкого удара секиры, амазонки сильно удивились, когда гигант, зычно выдохнув, прыгнул ввысь аж на высоту собственного роста. Приземлившись, этот огромный детина так всколыхнул землю, что полотно дороги пошло волнами, притворяясь штормовым морем. Камни, лежащие на тропе, подскочили как пыль на коже старого барабана, по которому ударили палицей вместо палочки. Одна воительница упала, и, хотя тотчас вскочила, потеряла драгоценное время и не смогла помочь подруге. Та удержалась от падения, но вывихнула правое колено и тут же лишилась обоих, попав под удар палаческого топора. Теперь она могла лишь кричать и расплескивать красные брызги по каменистой поверхности дороги.
Уцелевшая амазонка закружилась вокруг Экзекутора в своем боевом танце. Снова вокруг Вандора расплылся призрачный вихрь, снова вокруг был кокон из длинных пушистых волос, горячей плоти и острого металла. Только сейчас бывший герой знал, как бороться с этим живым смерчем. Медленно занеся тяжелую ногу, палач с грохотом впечатал ее в землю. Умудренная горьким опытом, воительница во время возникшего сотрясения высоко подпрыгнула на месте и, утратив на секунду свою невероятную подвижность, попала в стальные тиски хватки Экзекутора.
- Что же мне с тобой делать, сколопендра, - спокойно, даже меланхолично вопросил гигант. Плененная амазонка, пытаясь высвободиться или, хотя бы, вдохнуть полной грудью, действительно извивалась так, что напоминала не человека, а, скорее неведомое насекомое.
- Пожалуй, я не стану марать руки твоей кровью, - в глазах жертвы появилась слабая надежда, в ответ на которую Вандор прорычал, - Черт, куда лучше - ногами!

Эпизод 3. День сотый.

... И вот он снова победил. Враги, обретшие облик бывших товарищей, повержены. И пусть Вандор прошел по дороге величия не блистающим героем, а гнусным злодеем. Он все же прошел. Путь, уготованный самими Богами, путь не спасителя, но палача, путь ярости и разрушения.
- Что ж, теперь нужно создать оккупационную армию, заковать королевскую семью в чугунные кандалы и построить башню из костей невинных жертв. А после будем ждать следующего Настоящего Спасителя с Запада, - устало молвил новый Тиран Западных Земель, Средоточие Зла и, черт возьми, еще сколько угодно таких же громких зловещих титулов, - Приди же, новый герой, принеси народам свободу на кончике своего клинка. Клянусь, победа не достанется тебе слишком легко!

День первый.

На этот раз пробуждение было легким. Не бухало спросонья сердце, не побаливала с похмелья голова. Все тело стало легким и каким-то хрустящим… Даже не верится, что он обрел новое рождение. А ведь это так. Вокруг – до боли знакомый лесной пейзаж, прямо у ног, обутых в поношенные дорожные сапоги, стелется, послушной шавкой, давно осточертевший Путь Героев.
После грузного Палача, новое тело показалось Вандору потрясающе подвижным и легким, почти невесомым. Особенно, учитывая отсутствие тяжеленного топора, доспехов, шлема… А также одежды и плоти на голых, выбеленных ветром костях. Увидев, куда на этот раз засунули Боги его бессмертную душу, Вандор хотел было вздохнуть и смачно сплюнуть. Получилось только злобно клацнуть зубами.
Увидев такое, лесной зверек, сидевший под соседним кустом громко пустил ветры, и дал деру.
- Ну, уж нет, увольте! В таком виде я никуда не пойду, - подумал герой, скрипя костями, - Во всяком случае - сейчас. Отдохну. Расслаблюсь. Сову задеру (см. «Ночной базар»).
Весь день Вандор бездельничал. До полудня лежал в тени, предаваясь пустым рассуждениям (а откуда взяться полным, когда в черепе лишь эхо от стенки к стенке скачет?). Влез на дерево. Грохнувшись с него, целый час валялся в виде кучи костей, пока не собрал себя по частям. Поняв, что расчленение такому телу ничем не грозит, снял с позвоночника череп и, кидая его в кроны деревьев, пытался ловить зубами птиц.
Вечер провел в пруду, куда влез, разыскивая череп, заброшенный туда по неосторожности. Так как у мертвого (хоть и не совсем) костяка нет никаких органов дыхания, то и захлебнуться он не может. Сделав это открытие, Вандор провел в воде несколько часов. Будучи человеком, он, конечно же, нырял под воду, но ни один человек не может оставаться там настолько долго, чтобы ощутить всю красоту подводного царства.
Вдоволь побездельничав, и ощутив преимущества нового существования, Вандор заинтересовался своими вещами. В старые стоптанные сапоги навеки въелась пыль сотен дорог, круглый щит с намалеванным на нем белым черепом выщерблен сотнями ударов, пиратского вида палаш бритвенно-остр, несмотря на покрывающую его ржавчину. Представив, как клинок его нового оружия, вспарывая плоть противника, оставляет в разверстой ране колючую рыжую пыль, Вандор совершенно неожиданно почувствовал нетерпение. Безделье явно надоело деятельной натуре героя.

Эпизод 4. День второй.

Темна украинская ночь (впрочем, Украина тут ни при чем). Только белеют и тихонько похрустывают кости мертвяка, подкрадывающегося к спящему часовому. Бедняга так и не проснулся: свистнул коротенько палаш, покатилась голова с плеч. Нечего спать на боевом посту! Был бы трезвый – еще убежать бы успел. Штаны и постирать можно, а голова – она все же своя, не казенная.
А птеры – казенные. Были. Теперь трое на свободе, а один под седлом перевоплощенного героя.

Ходячие мертвецы не были большой редкостью в этих краях, но мертвяк, средь белого дня разъезжающий на боевом птицеящере, поверг новых подчиненных Лысого в ступор. Еще вчера бывшие простыми крестьянами, двое дюжих парней вступили в ополчение, чтобы посмотреть мир.
- Они так скоро и хлеб сеять научатся, - невпопад промолвил один из ополченцев.
- И сеять научатся, и собирать и есть, - язвительно поддакнул их командир. Он уже понял, кто предстал перед их троицей, - Приветствую тебя, Многоликий!
Скелет пошевелил нижней челюстью, и что-то неразборчиво проскрипел, а в голове бывшего бандита прозвучал голос, тихий, словно шелест травы на могиле:
- Ну, здравствуй, Лысый. Рад, что ты узнал меня. Жаль, поговорить не получится – нечем мне разговаривать.
- Отчего же, я вполне слышу тебя.
- Начальник, чего ты с ним лясы точишь?! Это же тот мертвяк, которого нам положено схватить и доставить в гарнизон, - вмешался в странный диалог один из подопечных Лысого. Второй согласно закивал.
- Ох, и надоели вы мне, братцы-акробатцы, - выдавил их невольный командир, доставая из-за пояса шестопер, - сначала того выскочку-героя навязали, теперь вы еще мне на шею сели.
- Дай мне, - прошелестело в разгоряченной гневом голове.
Дважды взвизгнул воздух под ударами ржавого палаша, и через пару мгновений оба ополченца сползли в дорожную пыль, судорожно пытаясь собрать кишки из распоротых животов.
- Жестоко, - спокойно констатировал Лысый, - я просто проломил бы им головы.
- Прекрасный день, - прозвучал ответ, - В такие дни я жажду крови (Hellsing – 4-ever!). Кроме того, они мешали нашей беседе.

Тела убитых ополченцев давно успели остыть, когда Вандор закончил рассказ о своих похождениях. Наступал вечер, и Лысый развел костер. Довольно долго приятели сидели и молча смотрели на пламя. Тихо потрескивали сгорающие сухие ветки. Когда бывший бандит заговорил, слова его были странными:
- Говорят, убитый клинком ожившего мертвеца, если не сжечь тело, сам становится нежитью. Попробуем?
- Тебе так надоела жизнь?
- А ты знаешь, сколько мне лет? Я помню только последние сто. И весь этот век я был мелким бандитом. Надоело.
- Ну, знаешь ли, на тот свет поторопиться никогда не поздно. Не лучше ли при жизни …
Хр-рясь! Увлекшись рассуждениями, Вандор уставился в небо и не ощутил, как Лысый тихонько взялся за его руку, и резко дернув, всадил палаш себе в грудь. Грустно булькнув на прощание, бывший бандит и теперь настолько же бывший ополченец осел на землю. И оживать он явно не торопился.
- Да, невезуха, - подумал Вандор, - Только встретил кого-то, кого могу назвать другом, как он совершил харакири. И я этому, похоже, способствовал. Надо хоть похоронить его по-человечески.
Копать оружием оказалось неудобно – если рукоятка, обмотанная кожей, размякла от вчерашнего купания и лежала в костлявой ладони как влитая, то все попытки удержать клинок рукой, на которой не было плоти, с треском провалились. Отложив палаш в сторону, мертвяк начал просто выгребать мягкую почву горстями. Довольно быстро углубившись на метр, он наткнулся на переплетенные корни деревьев и решил, что такой глубины с натяжкой, но все же хватит. Уложив в яму тело и забросав его землей, Вандор молча постоял возле могилы и отправился дальше. Он еще не знал, что будет делать, но попусту махать саблей как-то расхотелось.

Эпизод 4. День третий и далее.

- Ого, мертвяку тоже захотелось попользоваться этой замарашкой! Костлявый, тебе же ее нечем хрл-абл-хрр, - захлебнулась кровью очередная копия прежнего Вандора. Двое товарищей уже дожидались его на земле, бесстыдно распахнув вспоротые глотки.
Замарашка, о которой говорил только что умерщвленный насильник, сидела поодаль. Она не ела уже несколько дней, и тошнота выдавливала из нее только последние капли ядовито-зеленой желчи. Трудно было узнать в этой жалкой истощенной девочке веселую и игривую принцессу. Кокетливую белизну пудры сменила бледность истощения, затрепанное в странствиях платье давно превратилось в бесцветную тряпку, розовые тени возле глаз уступили место синякам от побоев.
Девушка сидела, уставившись невидящими глазами прямо перед собой. Все попытки утешить или, хотя бы растормошить ее натыкались на абсолютное равнодушие. Она стала больше похожа на куклу, нежели на человека.
Лишь когда Вандор, отчаявшись обнаружить какие-то признаки жизни, запихнул ей в рот кусок пирога, найденного в сумке одного из убитых, девушка механически сжевала пищу. Несмотря на то, что она сделала это скорее по привычке, ее страховидный спаситель предпочел счесть это добрым знаком.

Два дня Вандор выхаживал исхудавшую девушку. И лишь на третий день она проявила признаки понимания окружающего. Внимательно приглядевшись к своему спасителю, она спросила:
- Вандор, неужели это ты?
- Я.
- Боги и тебя не обделили своей «милостью». Ты стал нежитью, я – нищенкой, - горько молвила девушка и, прижав мертвяка к груди, зарыдала.
- Даже потеряв плоть, я остался собой. А ты даже в обносках всегда будешь моей принцессой!
Проплакавшись, девушка рассказала Вандору обо всем, что случилось с ней за последний год, после того как в столичном храме Оракул Богов провозгласил Эру Благоденствия. На трон взошел Гервальд Первый – самопровозглашенный герой-самодержец. Старый король и его жена были казнены, как узурпаторы трона, а все, кто осмелился вступиться за безобидных прежних правителей, давно сгнили в сырых подвалах королевского замка. Принцесса сбежала, но не смогла найти себе пристанище.
Новое Соединенное Королевство протянулось от Западного моря до океана на Востоке, и оказалось временно ограничено в присоединении новых земель лишь такими препятствиями, как горы, непроходимые топи и жаркие южные пустыни. Мрачные времена бесконечной войны с Темной Империей кончились.
Однако, бывшие герои, став правителями, не спешили одаривать простой люд своими милостями. Напротив, подати взлетели до высот, каких не достигали даже во времена оккупации. По дорогам невозможно стало пройти, не наткнувшись на компанию знати, развлекающуюся грабежом и насилием. Даже в родных селениях люди старались не выходить на улицу без крайней нужды. Огромная страна задыхалась под гнетом бывших борцов со злом, дорвавшихся до власти.
- Только в тайных убежищах Воровской Гильдии можно жить достаточно спокойно, но у меня не было денег, чтобы заплатить им, - закончила свое повествование девушка.
Наутро, еда, найденная в дорожных сумках, кончилась, и герой отправился в ближайшее село. Уходя, он велел своей спутнице укрываться в густых зарослях, где ее не могли найти ни дикие животные, ни люди, которые часто страшнее зверей. На прощание девушка с трудом улыбнулась и сказала:
- Все хорошо, Вандор. Я больше не боюсь.
Вернувшись, он нашел лишь ее хладное тело с окровавленным ножом в руке. И единственное слово, нацарапанное тем же ножом по рыхлой земле рядом с ней. «Прости».

- Глянь-ка на это, брат! Мертвяк свою дохлую невесту на медовый месяц тащит, - приземистый бородатый герой белозубо захохотал. Второй вскинул двуручную секиру и вопросительно глянул на напарника:
- Сыграем в «летающий череп»?
- Не так быстро, детки, - раздался сзади утробный рык.
- Кого ты назвал детьми, ты, гниль подзаборная, - хором окрысились низкорослые викинги, оборачиваясь на голос.
В их противнике, действительно пахшем не розами, все еще легко было узнать Лысого. Когда две пары мускулистых рук заключили его в стальной захват, он даже не поморщился – однажды умерший уже не боится ни смерти, ни боли, лишь повел правой бровью. Глухой удар, хруст, и вот оба воинственных коротышки лежат на земле с размозженными головами. Бывшие ополченцы больше не досаждали своему начальнику глупыми репликами, и теперь им стало достаточно движения его брови для выполнения любого приказа – ходячие мертвецы гораздо послушнее живых солдат.
- Эти двое все еще с тобой, - голос Вандора в голове Лысого зазвучал намного отчетливей, чем раньше.
- Да, но их отношение к живым мертвецам сильно изменилось.
- Это очень кстати. Скоро у них будет много друзей. Мне нужны еще солдаты. Много солдат.

Не трубили рога, не били гулкие барабаны, лишь шелест истлевших штандартов ознаменовал выступление воинства мертвых. Вандор стоял на вершине одного из развороченных курганов и молча смотрел на проходящие легионы своих безмолвных слуг.

- На что он вообще рассчитывает, этот командир живых мертвецов? Да, они смогли разграбить пару пограничных областей, расправившись с кучкой крестьян, но справиться со всей армией нынешнего Соединенного Королевства… Даже если у него шестикратное превосходство в численности, он должен понимать, что сейчас ему противостоят ветераны. А это не то же самое, что мальчишек на границе резать.
- Разведчики говорят, что мертвецов слишком много. Они превосходят нас по численности как минимум в шесть раз. К тому же границы сейчас оголены, и я слышал, новые партии мертвяков переходят ее беспрепятственно. Возможно, здесь они лишь связывают наши основные войска.
- Подумай сам, что ты мелешь! Они превосходят нас числом в шесть раз и еще пребывают!? Откуда взялось столько трупов, нежить сама по себе не рождается. К тому же, ни один маг не в состоянии контролировать столько нежити...
- Они идут с Востока, а там находятся Курганы Владык. Ты же знаешь, эти сумасшедшие шахи веками хоронят вместе с собой толпы слуг. Что же до магов, то был один, в древности, кто мог вести за собой огромные легионы мертвецов. Он впоследствии основал Темную Империю.
- Он сам был живым.
- С чего ты взял?
- Я читал об этом человеке. Весь тот поход был затеян для того, чтобы отомстить за смерть его возлюбленной, и возвести над ее гробницей курган из многих тысяч тел. Так писал полководец, правая рука того мага. Тоже, кстати был человеком. Мертвые не умеют писать мемуаров.
- Точно. Они хранят тайны не в пример лучше живых…
- Ты о чем?
- О твоих шашнях с дочкой воеводы. Впрочем, в отличие от мертвых, не умеющих ничего, кроме как выполнять приказы, мы, живые умеем не только болтать, но и договариваться. Что и предлагаю сде…
Начинающий шантажист так и не закончил предложение, будучи слишком поглощен созерцанием пяти сантиметров окровавленной стали, вылезших из его груди. По-военному одетая девушка вышла из-за заборчика, возле которого происходил разговор двух бывших приятелей, и довольно улыбнулась.
- Я же говорила, нельзя доверять этому проныре. Милый, ты ведь не злишься?
- Честно говоря, мне самому давно хотелось это сделать. Но иногда он рассказывал интересные вещи, - пожал плечами оставшийся мужчина и, взяв руку подруги, скользкую от чужой крови, протянул ее на траву.
Знать королевства развлекалась, как могла.
Мертвые шли на Запад.

Мерно вздымались и опускались огромные молоты бугаев. Кружились боевые вихри амазонок. Оглушительно хрустели кости оживших и снова умерщвляемых скелетов под ударами хвостов боевых птеров. Казалось, что вот-вот армии Соединенного Королевства одержат верх над воинством нежити. Но, все так же шли в бой новые и новые тысячи скелетов и зомби. Так же вздымались над горизонтом выцветшие знамена давно забытых легионов. Уже закончились разрушительные заклинания у магов и амазонок, драконы больше не могли выдыхать огонь, лишь надрывно кашляли дымом, едким, но безвредным для мертвой плоти восставших из могил воинов.
Лысый шел за Вандором.
Вандор шел мстить.
Мертвые просто шли.
Шли, шли, шли…

Давно угасла ярость битвы, но третий день беспрестанно горели огни множества походных кузниц. К утру четвертого дня после окончания первого и последнего сражения этой войны, огромный цельнометаллический саркофаг для давно иссохшего тела принцессы был готов. Еще через день над местом ее упокоения был воздвигнут огромный курган из тел всех, кто полег во время кошмарной бойни.
- Лысый, что ты пишешь?
- Мемуары.
- Думаешь, найдется кто-то, кто сможет прочесть их?
- Настырные археологи всегда находят захоронения знаменитых личностей и их приближенных. Сколько бы ни прошло лет, записи найдут и расшифруют.
- Ну-ну...

После того, как в зеркале воды видишь лицо злейшего врага, или, проснувшись, чувствуешь ветер между костей, кажется, что удивляться в жизни больше нечему. Осмотрев себя, Вандор и не удивился, обнаружив себя оказавшимся в облике дварфа – одного из племени жадных вороватых карликов, живущих чаще всего возле рудничных поселков, где удобнее всего добывать или красть драгоценные металлы и камни. Первый же встреченный им охотник до чужого имущества до смерти запинал ногами помельчавшего героя. Заново родиться в этом облике герою, к его радости, больше не довелось.

Впрочем, королем оказалось быть так же плохо, как и карликом. Изрядное брюшко и отсутствие физических нагрузок не слишком хорошо отразились на боеспособности высочайшего тела.

Пробудившись в облике скакового птера, Вандор, было, возмутился тем, что его бессмертную душу засунули в тело бессловесной твари. Но, через некоторое время обнаружил, что это даже удобно. Когда он подходил к ничего не подозревающим противникам и бил их тяжелым заостренным хвостом, те, считая, что птером управляет какой-то невидимый враг (птеры от природы совершенно неагрессивны), впустую махали оружием вокруг птера. Неудобно было только, когда кто-нибудь из противников умудрялся взгромоздиться на спину вынужденно молчаливому Вандору. Однако, первая же встречная группа врагов сшибала "везунчика" наземь, не без некоторых оснований полагая, что это именно он управлял взбесившимся животным.

Позже выяснилось, что языки пламени, выдыхаемые драконами, тоже разумны. В этом обличье Вандор был неуязвим для любого оружия, но от дождя приходилось прятаться, как от смертельной опасности, коей он и являлся.

В очередной раз, вынырнув из небытия, Вандор обнаружил, что одет в целый ворох какого-то неудобного тряпья. Даже будучи карликом, он не чувствовал себя так скованно из-за одежды. С некоторым трудом, он нашел в пышных развалах тканей свою руку. Та оказалась нежной белокожей, с маленькой родинкой под указательным пальцем. Холодея от нехорошего предчувствия, Вандор покосился на свою грудную клетку, и вместо плоской мускулистой груди бойца, увидел пышные формы принцессы. Такого надругательства над памятью любимой он уже не мог вынести.
– Боги! Только не ЭТО!!! – возопил Вандор. Боги не слышали. Тогда он упал на колени и начал истово молиться, как научил его Хенвальд-отшельник. Представил себе окно, сквозь которое боги смотрят в мир; белую раму, сделанную из неведомого материала и божественные надписи на нижней части рамы: «GAMSUNS» - слева и «SymcNaster 959TF» - справа.
Сначала ничего не происходило, затем видение само собой изменилось. Надписи на раме обрели четкость и странные, неожиданные детали. Мир, отражаемый в божественном окне, напротив стал вдруг плоским, резким, каким-то мозаичным. Значит, Боги все же услышали его. Отчетливо понимая, что человеческие слова ничего не значат для Богов, он со всей возможной ясностью вызвал в своем воображении возвращение в собственное тело.
Божественное Окно мгновенно потемнело. Сердце Вандора сжалось от ужаса: неужели его наглость вызвала такой гнев Высших, что они решили уничтожить весь мир!? Впрочем, через секунду в Окне появились какие-то таблицы, списки и сакральные письмена, а в следующее мгновение герой услышал веселое чириканье птиц и перезвон меча и секиры, сошедшихся в тренировочном поединке.

Alt+Tab.

- Не понял, спрайт карлика, значит, поставить можно, а на принцессе почему вылетает?
- Балда, для нее даже движение по-нормальному не прописано, а ты хочешь, чтобы она еще и прыгала-дралась!
- Остальные если чего не могут делать, просто не делают, а эта что-то вылетает. Странно как-то… Я ведь даже короля ставил, а он тоже только ходить умеет. Он-то не глючил.
- Мне другое интересно: как это у тебя палач такие хитрые штуки выделывал? Я тоже пробовал его ставить. Так он у меня хуже тетки дрался…
- Ты не видел, что скелет может выделывать… Вообще – стратегия какая-то, похлеще Бэттлкрафта второго. Не знаю, для какого уровня сложности такое прописано, если даже на «профессионале» комп такое не применяет.

Весело звенели клинки амазонки и викинга, выводя замысловатую песнь мастерству соревнующихся. Когда герой приблизился к поединщикам, те прекратили схватку и дружно подались ему навстречу.
- Вандор, милый, где ты пропадал? – спросила амазонка, как ни в чем не бывало. Впрочем, для нее ничего, из случившегося с ее избранником, и не происходило. Как и просил Богов Вандор, все вернулось на круги своя. Благородные герои воюют с ужасной Темной Империей, бандиты поджидают беспечных путников, безмозглые скелеты и зомби нападают на всех подряд.
- Долгая история, давайте лучше…
Стук копыт прервал речь героя. Измученный долгой скачкой мальчишка упал прямо в руки амазонки. Рассказанная юнцом история была знакома Вандору до мелочей: нападение Темной Империи, пленение королевской семьи, грабежи, насилие.
- Империя наносит ответный удар… снова, – скучающе протянул мечник, и протяжно зевнул. – Им еще не надоело?
- Имперцам? – удивленно уточнил гонец.
- Богам.
Амазонка с мальчишкой переглянулись.
- Вандор, милый, ты болен? Тогда я отправлюсь одна…
- Да нет, мне просто скучно.
- От скуки нет средства лучше, чем добрая битва, - ослепительно улыбнувшись, воскликнула Тайрис. Ее любимый в ответ только вздохнул. Увидев его в такой апатии, амазонка заговорила приказным тоном, - Я не позволю тебе сидеть здесь и чахнуть с тоски. Ты идешь со мной!

- Неужели это должно мне нравиться, - пробормотал Вандор, глядя, как амазонка с азартом располосовывает беззащитного против нее бандита. Он с содроганием вспомнил, как в палаческом обличье ему довелось отведать подобного.
- Ну что ты тут встал столбом? Как будто тебя не касается судьба мира!
- Я их уже столько перевидал…
- Миров или судеб? - уточнила амазонка.
- Кажется, и того и другого…
- Вот что я тебе скажу, милый, - Вандора снова передернуло, - Хватит стоять в сторонке и разговаривать троеточиями! Иди-ка, встряхнись!
С этими словами Тайрис вытолкнула мечника навстречу очередной порции головорезов. Того даже такая мера не взбодрила. Бандиты, обрадованные безразличием противника к их скромным персонам, навалились на Вандора со всех сторон. Однако, боевые навыки героя были настолько отточены, что все бандиты полегли за несколько взмахов меча, а убивший их, кажется, даже не заметил того, что сделал. Амазонка, обрадованная хотя бы тем, что ее любимый не потерял форму, довольно заявила:
- Вот, уже лучше. Теперь ты пойдешь впереди.
Вандор безучастно пожал плечами и, подталкиваемый девушкой, пошагал первым. Ему было все равно, убивать бандитов или нет. Какой смысл терзаться из-за смерти одной из кукол, которыми забавляются Боги? Все равно после того, как следующий раз взойдет солнце, все куклы снова окажутся на своих местах: бессмертные герои и такие же бессмертные злодеи.
И снова закрутится бесконечное «Колесо Смеха», аттракцион, который он видел в одной деревне. Сплошной круг, сделанный как кривое зеркало. Крутишь ручку, колесо вертится, отражение в нем корчит рожи. Смешно. А поглядишь подольше – уже не смешно. Страшно.
Неожиданно, перед Вандором мелькнуло знакомое лицо. Занесенный для удара меч так и не вонзился в горло бандита. Тот замер, не веря нежданному спасению.
- Лысый, ты меня не узнаешь? - спросил Вандор.
- Вы, кажется, знаете меня, благородный господин, да только я вас не припоминаю, - ответил тот учтиво, чтоб не спугнуть нежданную удачу.
- Странно, мы столько прошли вместе…
- Милый, с каких это пор ты якшаешься с беглыми каторжниками? - вмешалась амазонка, - Добей его, и пойдем дальше!
- И не подумаю!
- Тогда я сделаю это за тебя, - воскликнула воительница, и, взмахнув саблей, отсекла Лысому голову вместе с неизменной каской. Разозлившись, Вандор, не глядя, ткнул в ее сторону своим мечом. Не ожидавшая такого Тайрис повисла на проткнувшем ее мече, изумленно уставившись на своего убийцу. Тонкая струйка крови медленно сползала по ее атласной коже.
Осторожно положив тело амазонки на землю, Вандор задумался. Пусть после всего, что с ним случилось во время пребывания в чужих телах, он не испытывал больше любви к златовласой воительнице, все же она не заслужила смерти от клинка того, кого считала своим соратником. Да и смерть Лысого, с которым столько дорог исходили вместе, тоже не радовала. Неужели и этот дурацкий случай – тоже по воле Богов? Чушь, не станут вечные существа, повелевающие судьбами народов, размениваться на подобные нелепицы. Что ж, значит, они не будут против исправить положение, подумалось Вандору. Немного опасаясь, что единожды прислушавшиеся к герою Боги не снизойдут до столь незначительной просьбы, он все же преклонил колени и сосредоточился на молитве.
Как и в прошлый раз, мелькнули белая рама и странные надписи на ней, снова мозаика мира сменилась таблицами и письменами. Но что-то было по-другому, нежели в прошлый раз. Возникло странное ощущение безучастности Высших существ, словно бы они дали герою возможность менять все так, как ему заблагорассудится, и равнодушно отвернулись от мира, ими же созданного. Почувствовав молчаливое согласие Богов, Вандор с наивозможнейшей четкостью представил воскрешение Лысого и амазонки. Также «пожелал», чтобы к бандиту вернулась память об их совместных похождениях. Затем снова был миг тьмы, и герой оказался в своем теле. Рядом зашевелились свежевоскрешенные Тайрис и Лысый.

- Нет, ты скажи, зачем было убивать меня, а потом вместе со мной воскрешать этого уголовника!? – бесновалась амазонка. Упомянутый ей уголовник тихо сидел в сторонке и сосредоточенно таращился в землю, явно привыкая к обретенным воспоминаниям.
Оба воскрешенных как-то сразу поверили мечнику, когда тот рассказал им о молитве Богам и ее эффекте. Лысый был молчалив, заново привыкая к существованию в живом теле, а Тайрис негодовала. Чтобы она не попыталась снова убить разбойника, пришлось сесть между ними и постоянно удерживать кровожадную амазонку.
- Не смей меня удерживать! Я сейчас... – гневная речь девушки прервалась звонкой оплеухой.
- Прекрати кричать. Он вспомнил многое, и теперь не враг мне. Если же хочешь его убить, придется сначала победить меня. – спокойно произнес мечник, воспользовавшись молчанием Тайрис, которая просто задыхалась от возмущения.
После этих слов у девушки случилась истерика. Она плакала, ругалась, висела у Вандора на шее, и со всей силы стегала его пощечинами, но ни разу не попыталась вынуть саблю. Выпустив пар, она согласилась взять «этого доходягу» с собой, при условии, что он не будет путаться под ногами.

Весело свистела сабля амазонки, вспарывая жаркий летний воздух, и с хрустом продираясь сквозь одежду и тело очередной жертвы. Яркие, словно Праздник Урожая, мелькали сполохи пламени дракона, вызываемого время от времени магией амазонки. Спутники Тайрис просто шли за ней по дороге, устланной телами и покрытой пятнами гари.
- Милый, я немножко устала, не хочешь меня заменить и немножко размяться? – ядовито поинтересовалась амазонка, когда двое приятелей подошли к ней.
- Как-то не очень, - скучным голосом произнес Вандор, которому хотелось продолжить разговор, прерванный воительницей.
- А придется! – разозлившись, девушка схватилась за перевязь меча, перекрестьем захватывающую грудь героя, и принялась трясти его, - Ты воин, в конце концов, или святоша?
- Святоша, - ничтоже сумняшеся, ответил герой, только чтобы отвязаться от назойливой амазонки.
- Ну, тогда, совершай чудеса! Делай из волков овец! Переправь нас сразу в дворцовые покои, а чудовищного Наместника преврати в полосатого кролика!
- Как скажешь…
Сев прямо в дорожную пыль Вандор сосредоточился. Как всегда выплыла рама, на самом деле не совсем белая, а скорее светло-серая, странные надписи на ней обрели четкость, а мир – напротив стал мозаичным, каким-то нереальным. Лепить картину мира согласно пожеланиям амазонки оказалось неожиданно легко, привычно, что ли... А вот возвращаться в родной мир оказалось не то чтобы трудно, но как-то странно, будто, проснувшись среди ночи, пытаешься вернуться в приятное сновидение, прерванное пробуждением.
Но пришло мгновение темноты, и герой оказался стоящим под высоченными сводами дворцовой пыточной. Рядом, с любопытством, озирался Лысый, и пораженно молчала амазонка. По огромной зале толпа детворы, в которую превратились отборные воины Темной Империи, с азартными криками гонялась за полосатым кроликом-переростком. Ушастик, размерами не уступавший иным медведям, досадливо морщился, но, даже обладая немаленькими зубами, нападать на ребятишек не собирался – вместе с грозным обликом и магией бывший Наместник растерял и всю свою кровожадность.

Радостно хохоча, убежали дети, таща за уши пойманного кролика. Походя хлопнув тяжеленной дверью, ушла Тайрис, взбешенная внезапным отсутствием каких-либо врагов. Обещав скоро вернуться, Лысый отправился на поиски чего-нибудь съестного.
«Так ты этого хочешь, этого!?» - повисли в голове мечника яростные выкрики Тайрис. «А действительно ли это – то, чего я хочу?» - спросил себя Вандор. И тут понял, что он хочет ЗНАТЬ. Что же все-таки там, за призмой привычного мира? И, даже не сосредотачиваясь, не вызывая в воображении светло-серую раму, надписи, взглянул сквозь призрачную линзу ЭКРАНА...

Alt+F4.

- А, ч-черт! Я ж его выключал…
На мониторе застыла картинка из Мифрил Сворда. Мускулистый герой неподвижно стоит и таращится из экрана в реальный мир. Вообще-то, Мифрил Сворд игрушка старая, но есть в ней какой-то варварский шарм. К тому же героев в ней легко поменять на злодеев, нужно лишь переименовать пару файлов, и, оп-ля!, благородный мечник превращается в гнусного палача. Почти как в жизни…
Но, что странно... Когда я ложился спать я вышел из игры и полностью выключил комп… Включить его некому, родители на даче. Сам включаться, вроде бы, не умеет. Может мне все это снится?
Бр-р-р! Посреди ночи проснуться от работы выключенного накануне компьютера, и пять минут таращиться на рисованного качка. Так и до дурдома недалеко.
И тут я впервые увидел на рисованном лице героя две синих точки. Глаза. Их взгляд устремился из, привычного Герою, игрового мира сюда, в мир Игрока, в мой мир. Небрежно мазнув по обстановке комнаты, он встретился с моим недоуменным взглядом, а встретившись, прирос, словно пустив корни. Вдруг в двух синих точках на экране, я увидел, как удивление сменяется яростью. Яростью мученика, внезапно узревшего, как Бог, коему он истово поклонялся, смотрит на все его муки и, гаденько хихикая, жрет куриную ногу, истекающую жиром прямо на штаны. И вот этот страшный взгляд приближается, и уже нет в мире ничего, кроме его синевы.
- Ты кто?
- Я – Вандор, а ты?
- Я Серега, мой ник – Тандерболт.
- Хорошо тогда отныне мы будем – Тандор.
- Ты меня, наверное, ненавидишь…
- Нет, как можно ненавидеть самого себя?
- Так что, я на самом деле – это ты?
- Нет это я – ты.
- Ты еще не запутался?
- Да, пора выбираться отсюда.

Тандор оглядел себя в зеркале и недовольно поморщился. Физиономия прыщавая, волосы сальные. От постоянного сидения за компьютером, мускулатура совсем атрофировалась. Герой привычно уже сосредоточился, под кожей натянулись тугие жилы, кости сдавила непривычная Игроку тяжесть вспухших мышц, прыщи на лице с хлюпом лопнули, а ранки тут же заросли без следа. Игрок, удивленно хлопая глазами, уставился на свое отражение.
- Так-то лучше – молвил Герой.
- Значит, и в этой игре тоже можно кое-что исправить, - задумчиво проронил Игрок.
- Не кое-что – все, - ответил Герой, и ухмылка наползла на правую половину лица, отражающегося в зеркале.
- Х-м-м… – лицо стало симметричным - Где тут у нас проживают мудрые старцы?

Esc… Esc... Esc...

Представив себе связки трав на стенах, грубый деревянный стол и лежанку, покрытую парой медвежьих шкур, Тандор тщательно успокоился и привычно вошел в транс. Три года упорных поисков и тренировок не прошли даром. Точно зная приметы места назначения, он не мог потерпеть неудачу.
Описанная медиумом деревенская обстановка обросла подробностями, воздух наполнился запахами трав и бревенчатых стен. Где-то неподалеку защебетала лесная птаха, в пятки ласково ткнулся земляной пол, обильно посыпанный свежей соломой.
На лежанке, накрывшись одной из бурых шкур, мирно посапывал кто-то большеголовый. Осторожно, чтобы не разбудить спящего, Тандор откинул краешек шкуры. Тут выяснилось, что голова спящего – нормального размера, просто на ней надет железный шлем. Очень знакомая рогатая каска.
- Лысый! Просыпайся, чертяка!
Спящий вздрогнул, повернулся и разлепил глаза. И тут же перестал быть спящим.
- Привет, Тандор, - старый приятель явно был в курсе последних похождений героя.
- Привет. Так, это мы в твоем сне живем, или ты в нашей игре?
- Сам толком не понимаю.
- А как ты можешь одновременно разговаривать со мной и видеть сон о том, что разговариваешь со мной?
- Черт его знает…
- Знаешь, Лысый, у меня теперь только один вопрос остался. Зато, на него ты точно сможешь ответить.
- Ну, задавай…
- На кой черт ты эту каску все еще носишь?
- Хм… Я поклялся ее не снимать.
- Кому ж ты поклялся, что после смерти и воскрешения, потери памяти и ее обретения не можешь на это обещание плюнуть?
- Себе я поклялся. А если и самому себе верить нельзя станет, то этот мир рухнет.
- Этот рухнет – за ним другой окажется. Или ты боишься найти за ширмой этого мира абсолютную пустоту?
- Я боюсь другого: проснуться в своей постели и понять, что все эти чудеса мне просто приснились, а на самом деле, в жизни нет для них места. Знаешь, как это страшно?

КонецЪ