Детство.
Я мало помню детство. Представьте жизнь заключенного в бастионе – дни похожи друг на друга, тоска смертельная. Но не пугайтесь мрачной картине, кто из нас в детстве не жаловался на жизнь.
Пока мои сверстники играли на улице, я ломал голову над задачками, царапал перьями бумагу и ставил кляксы. С ранних лет я изучал геологию, цифры и навигацию. Порой шум с улицы сильно отвлекал от учебы, и отец бранил меня, называя несносным мальчишкой. Тогда мир казался безнадежно взрослым, скучным, с вечной учебой и каллиграфией. Еще я обучался верховой езде и фехтованию - чтобы мог постоять за себя. По словам маман, в тринадцать лет меня называли одним из талантливых и умных мальчиков Парижа.
Всюду по дому лежали разные дивные украшения, ими я часто кидался, пока не видел отец. Когда его нет дома – фехтовал со старыми доспехами, стоящими в углу гостиной. Или смотря на большую карту, представлял, как плыву по волнам, и поверженные чудовища расплываются врось от корабля. Многих монстров я знал из старых книг домашней библиотеки. Несколько по мифологии и монстрологии подарили друзья отца, как и он – заядлые мореходы.
Я никогда не перечил отцу, как это делала мать. Глава семьи, он решал все вопросы лично, и требовал беспрекословного исполнения. Трудна доля послушника и сына купца. Теперь-то я понимаю, что жил в золотой клетке, в достатке, где многое делают за тебя. Сверстники завидовали щедрости и вниманию отца. Он часто покупал породистых коней, сундуки набивались хорошими одеяниями, на стенах висело много оружия.
В канун двенадцатилетия отец подарил маленький двухвесельный ял. На выходных мы начали ходить под парусом по Сене. Я следил за ветром, а старый шкипер учил морскому делу. Он говорил - семена знаний, посеянные сейчас, обязательно дадут плоды.
Папа часто вспоминал походы на Восток. Рассказывая об Индии, он мечтательно улыбался, не скрывая блестящих от слез глаз. «Купцы называют Индию – «бездонное озеро сокровищ». На самом деле там больше чем озеро, - хитро намекал он». Порой он прерывался от красочных описаний, и подолгу глядел на горизонт. В такие моменты мне казалось, что его мысли находятся очень далеко, и я прекращал расспросы. Вновь отправиться в Индию он не мог, все чаще давала знать больная спина. Крах Торгового Союза выбил отца из колеи.
У Франсуа, так звали отца, красивое лицо с высоким лбом и изящным изгибом губ. Светлые волосы всегда аккуратно собраны в хвост - не признавая париков и косметики. На худощавом лице, изрезанном мелкими морщинками, глубоко посаженные серые глаза с хищным взглядом, над ними нависали редкие светлые брови. Орлиный нос и острый подбородок выдавали хладнокровность и расчетливость. Отец шутил, что с таким лицом следовало идти в чиновники, а не торговать шелками.
Когда-то Франсуа Тавернье слыл лучшим купцом Франции. Как и его отец - посвятил торговле всю жизнь. Папа первым в династии Тавернье отправился в Калькутту и Стамбул, привезя шелка и масла для короны.
Однако его слабостью и на закате карьеры оставались - вино и женщины. Точнее китайское фруктовое вино и молоденькие испанки. Огромные суммы уходили как вода через сито, ради жемчуга, вин, украшений. Но отдельной страстью считались лошади. Целые состояния уходили за арабских скакунов.
Сам же я, Жан-Батист Тавернье, потомственный купец и единственный наследник, больше интересовался поэзией. Но отец считал это увлечение глупым и бедным занятием, увеселением бюргеров да придворных интриганов.
Позднее я бросил затею прославиться как поэт, ведь отец авторитетно заявил – я стану купцом. Притом, лучшим во всей Франции. Наверное, так принято, мясник готовит мясника, гончар - гончара. Даже короля сменяет король. Король Солнца…
В гильдии я с четырнадцати лет. Торговцы, все как один, старые и больные путешественники. Они часто подшучивали над «французским индусом» - моим отцом. Из-за зависти, говорила маман - у многих дети разъехались, обзавелись семьями, и лишь мы с отцом оставались неразлучны.
Приходилось часто ездить по стране, по поручениям заключая мелкие сделки. Я делал значительные успехи, подавал надежды предприимчивого торговца. Находясь в постоянных разъездах, шестнадцать лет исполнилось в предместье Шампани, семнадцать – в Нормандии.
Путешествия укрепляли тело, характер напоминал норвежские горы – твердые и непреклонные монолиты камня. К восемнадцати годам и без того обветренное лицо, покрывали мелкие морщинки, как у отца. Волосы постоянно собирал в хвост, убедившись в ненадежности париков.

Юность.
Однажды, вернувшись с пригорода, произошла необычная история. Дверь пришлось открывать самому - дом будто опустел. Кафтан нехотя сполз на пол, окатив ковер пылью, громыхая ботфортами, прошелся в уборную.
Вытерев влажные руки о пыльные штаны, и причесывая мокрые локоны, я прислушался к дому. Отец наверняка в кабинете наверху. Не иначе как старик заснул.
Громадные напольные часы пробили семь вчера, вскоре мерное тиканье заполнило весь холл. За окном пронеслась повозка, стук копыт разнесся по всем этажам. Дом снова затих, до следующего экипажа. «Странно, по нашей стороне извозчики не ездят, за поворотом тупик. Но все же...- задумался я».
С верху едва различимо зашелестело, будто завелась мышь. Шарканье выдало отца, он что-то бормотал, а легкий звон, словно рассыпались бусины, едва различался за тиканьем часов.
- Жан-Батист! Мальчик мой! Будь любезен, подойди ко мне, - взревел отец наверху.
Пробежав на прямых ногах по прихожей, я взлетел на лестницу. С грохотом упал задетый рукой стул, деревянные ступени жалобно скрипели под галопом подкованных сапог. На втором этаже, прогарцевав мимо зашторенных окон коридора, я влетел в открытые двери залы.
Этаж утопал в солнечном свете, доносилось мерное тиканье часов из гостиной, хотя мой топот их заглушал. В след с укором смотрели картины предков, штора едва заметно колыхалась от сквозняка. Полотняная рубашка, словно парус, развевалась на груди, мокрые белокурые локоны падали на глаза, мешая смотреть. Сильно толкнул дверь плечом, меня встретила залитый радугой кабинет.
Посреди замер отец, руки бессильно висели, на лице читалось изумление.
- Да отец, вы звали?
- Юный Жан-Батист, - он улыбнулся, - помоги своему старику собрать все камешки. Я случайно рассыпал... Сын?
Картины, карты Индии, чучело собаки, стоящий посреди комнаты растерянный отец - утопали в радужном океане, словно неизвестный художник разукрасил кабинет, не жалея красок. Цвета оказались замечательно подобранными, и на секунду мне показалось, что мир стал светлее, ярче.
Большая радуга замерла на потолке, во всем спектре обнажая немыслимые краски. Даже моя рубашка обрела цвета праздничной индийской туники.
Яркие цвета залили комнату, на полу - рассыпанные алмазы, разбежавшиеся врось от отца. Около десятка чудесно выгравированных, абсолютно прозрачных, как слеза младенца, алмазов. Мне показалось, но им улыбались картины. Не желая отрывать взгляд от маленьких волшебников, я замер.
- Отец, это чудесно! – не сдерживая восторга, прошептал я.
- Помоги их собрать, юный Жан. Настало время рассказать о таком чуде света, как алмазы.

Зрелость.
Париж встретил холодно. Запахи гари и дегтя пропитали воздух. Множество военных кораблей швартовалось на крайних пристанях, в порту постоянно сновали солдаты, носильщики таскали объемные тюки к потрепанным фрегатам и корветам. Весть о смерти отца застала в порту, среди суматохи мелькающих лиц. В конторе портового смотрителя меня встретил знакомый купец. При беседе его глаза то и дело стыдливо опускались, а в голосе звучали дежурные траурные ноты.
В тот день Париж укрылся траурной вуалью непогоды в знак скорби. На пустеющие улицы то и дело опускался слабый туман, постоянно моросил дождь, словно я попал в Лондон, а не в солнечную Францию. Постоянно выли собаки, отчего кожа покрывалась рябью. Немногим позже отошла в мир иной и маман, не перенеся потери супруга.
С тех пор я остался один. В наследство перешли нескольких старых фрегатов, ветхий дом, пустая конюшня - кредиторы забрали лошадей, и крупный долг королевскому банку.
Такое положение – позор для семьи. Заработанный капитал необходимо отдать короне. Отец многое скрывал. На скачках он спустил последние семейные сбережения, пока я завоевывал Стамбул.
Оплачивая счета, пара кораблей ушли в фонд Гильдии. Ювелирные дома не верили заверениям, отказывали со ссудой на новый торговый поход. Приходилось заключать грабительские сделки, продавать имущество и закладывать корабли.
Все чаще ловил себя на мысли о бегстве в Новый Свет. Каждый день одолевали сомнения, серые дни сменялись тусклыми ночами с бесконечными кошмарами. Сильно похудевший, с синяками у глаз и осунувшимся лицом, я стал похож на старика.
Желание поквитаться одолевало, лишь об этом и мог думать. В одну из ночей я решился. Портрет отца висел в бывшем кабинете. Одного добродушного взгляда с полотна хватало, чтобы гнев затмевал разум. Но я всегда останавливался, как бы не хотелось разрезать, утопить, сжечь. Да хоть бы что, лишь заглушить горечь!
Слабо горела свеча. Словно маяк, вынимала из темноты блестящие предметы комнаты. Первым под руку попался нож для конвертов. Прикрывая от сквозняков огарок, я направился к отцу. Сгорбленная тень с вытянутым ножом тихо проплывала по коридорам. Портреты предков, казалось, зажмурились от зловещего топанья босых ног.
Отец медленно появлялся из темной залы. Добродушный старик в восточном наряде умиротворенно сидел у стола. Скрещенные руки лежали на груди, меня пронизывал хитрый взгляд. Я понял - отец знает, зачем я пришел.
Занесенный над головой нож тускло блестел. Начали Дрожали губы, ноги стали ватными, шепча проклятия, я приблизился к портрету. Луна спряталась за облаками, и комната погрузилась во мрак. Лишь подрагивающая свеча вырывала из общей темноты загадочную улыбку старика.
Приблизившись, чтобы последний раз увидеть глаза, я заметил чугунный перстень на руке отца. На печатке вырезана Адамова голова с лежащими под ней берцовыми костями и надписью наверху: "Sic eris".
- «Таким будешь»? Прокричал я, - да не за что!
Нож вылетел из руки и скрылся в темноте, раздался глухой звон стекла. На отца посыпались проклятия. Я развернулся на пятках, выбежав из кабинета.
Потухшая свеча медленно катилась по полу, оставляя дорожку воска. Картины с насмешкой провожали взглядом, через распахнутую дверь сквозняк тормошил шторы. С улицы послышался звон и пьяная ругань.
Хлопая дверьми, я влетел в спальню. Рванул окно, стекла встревожено зазвенели, в комнату ворвался свежий ночной воздух. Луна пряталась за тучами, и город окутала тьма. Несколько огней освещали порт, крики чаек навевали тоску.
Сжатые кулаки бессильно уперлись в подоконник, из груди вырывался нервный сип, шапочка для сна сползла на лоб, за что полетела на тротуар. Дрожащими от гнева губами я зарекся:
- Я покажу тебе, кто достойнее, «таким будешь»! Я уезжаю на восток! Да будет проклят твой прах.
Поздней осенью, продав часть имущества, оставил пару кораблей и старый домик на окраине Парижа. Я вновь отправлялся на Восток, в Индию. На этот раз на карту поставил всё: и карьеру и жизнь. Отсюда решение - либо вернуться на коне, или не вернусь совсем.

Старость.
Выйдя «на пенсию» на десять лет раньше, что не позволяли себе купцы-богачи Парижа, я обратился к перу и воспоминаниям.
Одним теплым вечером, когда мемуары начались об Агре, я вспомнил беседу с принцем за шахматной партией: «После ты увидишь четкую кристаллическую структуру - Елмас, Жан-Батист...».
«Получалось, - перо противно скребло, - любая идея есть некий состав, суть желаний. Время неподвластно над идеями – они живут вне времен и эпох. Переходя к другому, цель усиливается желанием владельца».
Я вздрогнул – ветер распахнул окно, бумаги со стола пустились в танец вихря, сквозняк открыл дверь, пустив в комнату ночной мистраль. Кабинет наполнился холодными запахами Средиземноводья - рыбой, водорослями, корабельной смолой.
- Так, о чем я? – Глаза слипались при тусклом свете лампы, перо затупилось, я продолжил:
«Алмаз в наивысшей степени олицетворяет мысль, точка. А заключенный в структуру набор идей, например – тщеславие, жадность, гордыня, - на лице появилась ухмылка, - начинает жить самостоятельной. Примерив маску гордыни единожды…».
Луна вышла из-за облаков, бледный свет упал на стену напротив. Угол карты залился холодным сиянием, очертания Нового Света предстали передо мной.
«Рама слыл мудрым богом, его проклятье минет лишь хитрого. Или целого народа, принявшего участь владельца алмаза.… Как говорят на востоке: не ты выбираешь судьбу, а судьба выбирает тебя. Иносказательность притч всегда поражала».
- Но боже мой, мне уже пятьдесят лет, я никогда не владел алмазом! Я резко отпрял от стола, чуть не задев рукой лампу. Медь холодно блестела в лунном свете. Масло предостерегающе забулькало, отчего фитиль зашипел.
«Наверняка кристалл влияет на хозяина. А поскольку любое проклятье – идея, как магнит притягивая события.… Кто знал, что именно со мной легенда оживет? Король-Солнце разорен войнами, его двор нравственно опустошен, а народ требует нового правителя. Получается, алмаз сам выбрал путешествие в Европу! Жадность, гордыня – лишь некоторые грани кристалла. Кто владеет алмазом – проклят богами? Что же будет дальше? Единожды взяв ответственность за голубой камень, человек добровольно надевает маску тщеславия и гордыни.
Мелкие кусочки мозаики собирались воедино. Алмаз несет в себе суть неудачи! Мудрый Хуррам оказался прав! Шаматта не появляется из воздуха - мы создаем ее. Вот мой бич. Проклятье Жана-Батиста Тавернье».
Следующим утром я отправляюсь в Индию, дабы разгадать фатум злосчастного алмаза и снять дамоклов меч, что висел над головой Людовика.

«Идеи правят миром, а не люди, Жан-Батист, только идеи. Жажда богатства и власти порой сильнее любви толкают на безрассудство. И чем несчастнее ты, тем сильнее манит Иблис».

"Змейка".
- ну и что ты думаешь, Гаррет? - спросил Гозмо.

Интересно? Интересно)))))

Нил Гейман. "История клабища"
В темноте появиалсь рука, а в руке - нож.

Интересно? Интересно.

Теперь по тексту. Всё круто. Разве что небольшой переизбыток описаний. Некоторые части кажутся неоправданно затянутыми, а другие - напротив, неуместо сокращёнными)

тут не совсем понятно, счего это он вдруг обеднел)

фрагмент "Старость" как-то не проработан. Читается скучно и не до конца понятно. Вывод, который делает герой, вобщем-то очевиден))) софрмулиован как-то расплывчато. Некоторые слова неплохо бы пояснять. ну хорошо, я знаю, при чём тут Шаматта, Буцефал, - а другие?:))) пожалейте читателя, сделайте ссылки или небольшой Глоссарий))))

а наличие терминологии объяснять не буду. по очень простой причине: "котлеты я ем, из мясного фарша с хлебом, режу куски ребром алюминиевого инструмента, с тремя-двумя зубцами для удобного использования". = "ГГ взял вилку, ловко нарубил котлету, отправив половину в рот"!

просто, возможно ,перегнул палку, извините, но историческое образование иногда хочется подчеркнуть хоть и не по специальности работаем.

Добавлено (14.11.2010, 13:18)
---------------------------------------------
все же придется немного разрядить обстановку, ночью выложу ответы на интересующие вопросы. глядишь - и сам пойму что же я такое написал...

И "ходячий" кафтан понравился Вы только не обижайтесь, сама такие ляпы тоже могу сделать и над собой тобой тоже

Писать нужно о том, о чем ты не сказать не можешь. Тогда есть шанс, что это будут читать.

Добавлено (15.11.2010, 00:30)
---------------------------------------------

Появилась идея написать триллер в стиле С.Кинга - "Кафтан Тавернье: умывание в ботфортах".

Добавлено (15.11.2010, 17:49)
---------------------------------------------
или не колено.....

Несмотря на мои поправки, читала с интересом. Еще парочку раз хотела придраться, но поняла, что это на усмотрение автора.
У вас легкая рука и ровные мысли, за что +9

>одним из талантливых и умных мальчиков Парижа. - одним из самых талантливых и умных мальчиков Парижа.

Когда его нет дома - когда его не было дома.

Или смотря на большую карту, - или, глядя на большую карту

расплываются врось - врозь, а еще лучше - прочь

Несколько по мифологии и монстрологии - пропущено "книг"

Беспрекословного исполнения - обычно говорят "подчинения"

отец подарил маленький двухвесельный ял - пропущено "мне".

семена знаний, посеянные сейчас, обязательно дадут плоды - пропущено "в будущем", у вас тут противопоставление.

мечтательно улыбался, не скрывая блестящих от слез глаз - вы это пробовали представить?:)

порой он прерывался от красочных описаний, и подолгу глядел на горизонт - прерывал красочные описания, запятая между подлежащим и сказуемым не нужна.

Светлые волосы всегда аккуратно собраны в хвост - не признавая париков и косметики - зачем здесь деепричастие? "Он не признавал париков и косметики"

У Франсуа, так звали отца, красивое лицо с высоким лбом и изящным изгибом губ. Светлые волосы всегда аккуратно собраны в хвост - не признавая париков и косметики. На худощавом лице, изрезанном мелкими морщинками, глубоко посаженные серые глаза с хищным взглядом, над ними нависали редкие светлые брови. Орлиный нос и острый подбородок выдавали хладнокровность и расчетливость. Отец шутил, что с таким лицом следовало идти в чиновники, а не торговать шелками. - слишком много описаний, они не складываются в портрет, образ перегружен. Оставьте одну-две черты, не перегружайте. А расчетливость торговцу шелками очень подходит.

Как и его отец - посвятил торговле всю жизнь - Как и его отец, он посвятил торговле всю жизнь

Папа первым в династии - папа в этом тексте неуместен:)) "Он".

Целые состояния уходили за арабских скакунов. - НА скакунов. И два раза "уходили" в одном абзаце, надо заменить.

отец авторитетно заявил – я стану купцом. - кого отец имел в виду, себя? "Ты станешь купцом".

Находясь в постоянных разъездах, шестнадцать лет исполнилось в предместье Шампани, семнадцать – в Нормандии. - подъезжая к сией станции, с меня слетела шляпа:)))))))))))))

обветренное лицо, покрывали - запятая между подлежащим и сказуемым

Однажды, вернувшись с пригорода, произошла необычная история - опять шляпа слетела:)

Дверь пришлось открывать самому - дом будто опустел - поменять эти две части местами будет лучше.

Кафтан нехотя сполз на пол, окатив ковер пылью, громыхая ботфортами, прошелся в уборную. - бурной жизнью живет ваш кафтан:)))))

под галопом подкованных сапог. На втором этаже, прогарцевав мимо зашторенных окон коридора - я бы убрала весь этот "лошадизм".

Этаж утопал в солнечном свете - в семь вечера?

доносилось мерное тиканье часов из гостиной - из гостиной доносилось мерное тиканье часов

В след - вслед

меня встретила залитый радугой кабинет - встретиЛ.

разбежавшиеся врось от отца - врозь

Мне показалось, но им улыбались картины. Не желая отрывать взгляд от маленьких волшебников, я замер. - ужасно, переписать.

Настало время рассказать о таком чуде света, как алмазы. - он до 18 лет не знал про алмазы? Пусть настанет время показать ему домашнюю казну, сокровища семьи.

жалобы о застуженной спине - так не говорят.

опустила руки на чудаковатого отца. - это не по-русски

заодно и не работать сиделкой - это убрать. И "протестующий" в следующем предложении тоже. Это разбивает образ. Парень сбегает, чтобы не ухаживать за отцом? Отец противится, чтобы сын заработал деньги на жизнь семьи? Не верю.

Побывав в Баку и Багдаде, отдохнул, - пропущено "я".

кожа покрывалась рябью - мурашками

Оплачивая счета, пара кораблей ушли в фонд Гильдии - опять шляпа!

отказывали со ссудой - отказывали в ссуде

от зловещего топанья босых ног. - смешно:)

Добродушный старик в восточном наряде умиротворенно сидел у стола. Скрещенные руки лежали на груди, меня пронизывал хитрый взгляд. -слишком много прилагательных, которые друг другу противоречат

Начали Дрожали губы, - вычистить

свеча вырывала - лучше "выхватывала", и не свеча, а свет свечи

либо вернуться на коне, или не вернусь совсем - несогласованные глаголы

и пуфферами - вам нужен глоссарий

перед отплытием я удостоил его вниманием - удостоил внимания принца??

Прекрасные шахтеры, монахи, несомненно, знали - ради бога, уберите шахтеров

за морем говорят – Клондайк. Глаза говорят - тавтология

Буцефал осторожно продвинулся - может, просто конь?

умолчал о трепещущем кровь поверье - леденящем

Восторженный камнем Король-Солнце - восхищенный

Очень богатая, роскошная проза. Правда, язык еще чистить и чистить, многие фразы переписывать (я далеко не все подчеркнула и не дошла до конца текста), но после правки это будет очень хорошо. Образ отца противоречивый - то он растерянный, то властно кричит - придерживайтесь одной эмоции. С портретом отца у героя больше отношений, чем с самим отцом:) Конец очень понравился. Экшена нет, история развивается очень медленно, но чтение затягивает и не отпускает. Видно, что читаю про средневековье, автору веришь. Вот чему не верю - так это определениям эмоций, они у вас внезапные и нелогичные.
Оценка 9.