— Будут показывать фильм про Вангу. Болгарский. Запрещенный. Но удалось достать копию. Вход в зал, разумеется, строго ограничен...

Слухи, как правило, оказывались ложными. Хотя фильм «про Вангу» действительно существует. Он называется «Феномен», был снят в 70-х годах режиссером Невеной Тошевой и сразу же положен на полку. Только весной 1990 года болгарские телезрители смогли наконец его увидеть. Возможно, когда-нибудь дойдет очередь и до наших.

А пока у меня — редакционное задание: непременно добраться если не до самой Ванги, то до фильма о ней, достать фотографии, поговорить с режиссером. Из всего этого плана самым доступным оказывается последний пункт. Ванга оправляется сейчас после тяжелой болезни, и — даже если бы случилось чудо и удалось с помощью болгарских коллег попасть в ее дом — позволительно ли досаждать ей вопросами ради обычной журнальной статьи? Ни фильма, ни фотографий к нему в дружественном нам кинематографическом издании тоже нет. А вот Невена Тошева, к счастью, в Софии и соглашается дать интервью, хотя чувствуется, что время ее расписано буквально по минутам. В студийном кабинете, где мы разговариваем, непрерывно звонят два телефона, или кто-нибудь зовет Невену еще к третьему телефону, находящемуся за стеной, или врывается студийный народ со всякими производственными вопросами; Тошева работает сейчас над очередной картиной, на этот раз посвященной Христиану Раковскому — болгарину, ринувшемуся в огонь нашей революции, занимавшему крупные посты в Советском правительстве и казненному в годы репрессий. Возможно, что сегодня этот трагический герой занимает мысли Тошевой гораздо сильнее, чем болгарская прорицательница. Попутно Тошева пытается организовать для меня просмотр «Феномена». В промежутках мы беседуем об этом, еще не виденном мною фильме — не странно ли? Ведь по идее должно быть наоборот. Впрочем — нет. Во всем, что касается всяких сверхъестественных явлений, чаще всего так и происходит: раньше, чем нам удается увидеть сам феномен, мы уже питаемся слухами о нем. С просмотром все устроится на другой день. А пока — беседа с режиссером.

Я спрашиваю:

— Как возник замысел «Феномена»?

— Мне просто предложили эту тему на студии, рассказывает Невена.— Хотя, конечно, я много слышала к тому времени о Ванге и даже однажды говорила с ней. Это было лет за пять до начала работы над «Феноменом». Мы снимали какую-то картину в Петриче, подошли к дому Ванги, увидели толпу. Моим коллегам очень хотелось испытать судьбу, но потом все испугались. Дело в том, что Ванга порой говорит достаточно интимные вещи. Например, обращается к женщине: «Ты почему мужа обманываешь?» — «Я не обманываю», — испуганно оправдывается та.— «А кто к тебе ходит, что за мужчина посещает твой дом, этот мужчина не твой сын, не твой брат, не твой муж — зачем он ходит?» Не всякому приятно слышать - такие вещи прилюдно, да и предсказания пугают. Поэтому группа наша не стала дожидаться, пока Ванга к нам подойдет...

— А вы остались?

— Да. Наверное, в ту пору я не имела грехов. И Ванга говорила со мной. Сказала, что у меня очень интересная работа, что мне предстоит много ездить и что профессия моего сына будет как-то «связана с железом» — так она выразилась. Я не поверила в это, потому что мой сын в ту пору учился в институте, не имеющем к «железу» никакого отношения. Но через пару лет он сменил профессию, так что даже в этом Ванга не ошиблась. Конечно, такие встречи не забываются, и, когда мне предложили сделать фильм о Ванге, я с радостью согласилась.

— А сама Ванга?

— Нет, Ванга долго отказывалась. «Зачем вам нужен этот фильм, где вы будете его снимать?» — спрашивала она. Я отвечала: «В Петриче».— «Но в Петриче нет ничего интересного».— «В Петриче есть ты, и мы должны показать тебя людям». Она смеялась в ответ: «Как вы будете снимать фильм, если ваш аппарат испорчен?» «Ну уж в этом-то Ванга точно ошиблась»,— подумала я. Дело в том, что мы приехали на съемки с новой французской аппаратурой, которая никак не могла нас подвести. И вот мы приступили к работе, сняли на пленку рассказ Ванги о том, как она ослепла в детстве во время бури, как впервые почувствовала в себе дар предвидения, как начал к ней являться какой-то всадник и подсказывать, что она должна говорить людям, — имя этого всадника Ванга знает, но хочет оставить в тайне... Мы снимали много, жадно, потом вернулись в Софию, чтобы проявить пленку, и вечером мне позвонил домой звукооператор. Уже по его голосу я поняла, что что-то случилось. Спросила: «Брак?» Оказалось, да.

Пришлось начинать съемки заново. Когда человек вынужден второй раз повторять перед камерой один и тот же рассказ, это всегда выглядит плохо. Поэтому мы решили построить фильм теперь несколько иначе. Пригласили на съемки очень крупного, известного нашего психиатра Николу Шипковенского, надеясь, что он задаст Ванге какие-то вопросы с позиций своего опыта и своей профессии. Но как только он вошел в дом, задавать вопросы начала она. Она вдруг спросила: «Доктор, что вы делаете со своей болезнью?» — «Я стараюсь ее лечить», — ответил Шипковенский после паузы. «Чем же вы ее лечите?» — «Тем, что не думаю о ней».— «А почему вы не поищете другое лекарство?» Профессор был смущен, да и все мы тоже — мы ведь даже не подозревали, что он болен. Но он умер прежде, чем завершились съемки.

...Лицо этого человека с тайной печалью в глазах, словно бы прислушивающегося к тому, что его ожидает, я увижу завтра в фильме. Кажется, знак близкой смерти так ясно читается на его челе, но этот знак смогла разглядеть одна лишь слепая прорицательница. И в разговоре с режиссером у меня вырывается:

— Невена, вам не страшно было общаться с человеком, так ясно читающим будущее? Ведь будущее часто бывает мрачным...

Невена Тошева — быстрая, улыбчивая, типичная деловая женщина, которой работа не позволяет стареть,— пожимает плечами:

— Я вообще воспитана так, что ничего не боялась. Я росла в деревне, за водой нужно было ходить мимо кладбища, обычно по вечерам это делали старшие мальчики, но однажды пошла я: наверное, мне хотелось себя проверить... Я спокойно миновала кладбищенский забор, а когда вернулась, меня затрясло. Кажется, нечто подобное произошло и в моем отношении к феномену Ванги. Пока я снимала фильм, меня волновали главным образом чисто профессиональные проблемы. Я, например, досадовала на то, как трудно управляться с аппаратурой в обстановке тесного дома, в четырех стенах, где так мало света... Кроме того, Ванга ведь не только знаменитость, чье имя облетело весь мир, но еще и просто человек — очень живой, непосредственный. Я никогда ни до, ни после не встречала людей, ведущих себя так свободно, почти по-детски И она далеко не всегда говорила людям судьбоносные вещи, а иногда что-нибудь обычное, житейское, например, про корову, которая заблудилась. Когда мы приступали к работе над фильмом, мы договорились, что создаем не монумент Ванге, а документ. Я говорила себе, что, возможно, через много-много лет люди посмотрят фильм и получат представление о том, какой была эта знаменитая болгарка, о которой в свое время столько писали.

— Но вы сказали, что потом ваше отношение к феномену Ванги изменилось...

— Да, я теперь я начинаю понимать, что рядом с нами существует какой-то мир, которого мы не видим. Ванга с этим миром общается постоянно. Например, она однажды сказала мне (этот кусок был снят, но в фильм не вошел): «Сегодня в доме полно мертвых». Я ее спросила: «Ванга, ведь ты слепа, как же ты можешь отличить живых, которые к тебе пришли, от мертвых?» Она ответила: «Это очень просто. Живые люди имеют фигуры, а мертвые — как тени». Мне казались странными эти речи. Я росла в доме, где не было Библии, но можно было отыскать книги по дарвинизму. Отец мой был деревенским атеистом и меня воспитал такой же. Но потом умер мой муж, и мои представления о мире перевернулись. Вспоминаю, что Ванга пыталась меня подготовить к этой потере – на свой лад. Она как-то сказала: «Невеночка, у тебя такие тонкие пальцы, что деньги в них совсем не задерживаются. Оставь себе что-нибудь на тот случай, если будешь одна». Я беспечно ответила: - «Я не одна. У меня есть муж». Ванга помолчала, потом спросила: «Почему твой муж всё время лежит?» — «Да он просто любит читать лежа»,— ответила я с той же беспечностью. Ванга не стала спорить. Вообще при всей своей непосредственности она человек достаточно деликатный и старается не пугать людей мрачными предсказаниями, если они не проявляют настойчивости. Я не проявила, и разговор вроде бы забылся. Однако предсказание Ванги сбылось очень скоро. Муж мой умер от инсульта. После женитьбы сына я живу одна. Я знаю теперь, что такое одиночество. Но знаю и то, что человек не может уйти вместе с материей. Что-то остается. Я часто вижу теперь странные сны...

Так мы разговариваем обо всем вперемешку — о снах, о мертвых, которые приходят к Ванге вместе с живыми, и о копии фильма, которую нужно достать,— разговариваем посреди подошедшего к своему пику студийного рабочего дня, телефонных звонков, вопросов, поступающих к Невене из монтажной, где ее давно уже ждут. Магический круг обычной нашей деловой жизни! Но я, конечно же, ошиблась, предположив, что героиня того, пятнадцатилетней давности, фильма теперь уже мало волнует Тоше-ву. Феномены всегда возвращаются к нам.

— Но как все-таки обидно, что фильм пролежал на полке пятнадцать лет! — говорю я уже напоследок.

— Обидно не обидно, такая была ситуация...— Моей вежливой собеседнице не хочется тратить время на обсуждение проблемы, кажущейся теперь такой ясной.— Наверное, фильм запретили не только потому, что наша идеология тогда отрицала все сверхъестественное, но главным образом из-за второй части. Весь материал, снятый в доме Ванги, мы показали нашим ученым и запечатлели на пленку их дискуссию. И почти все участники этой дискуссии выглядят такими догматиками, так стараются продемонстрировать свою верность материализму! Ну, да Вы сами увидите всё на экране…

А в самом деле — пора уже, наверное, перейти к фильму.

...Когда на протяжении долгих лет слышишь о чем-то таинственном, сверхъестественном — встреча с ним поначалу может, пожалуй, даже и разочаровать. Много лет звучит, как набат, на разных языках — Ванга, Ванга, редакционное задание побывать у нее заранее ужасало меня, и, наверное, даже если бы представилась такая возможность, я все равно не решилась бы сделать это, потому что уверена, что нельзя испытывать судьбу и выспрашивать о будущем без крайней нужды... Но вот я смотрю на экран — и суеверный трепет рассеивается. Я вижу перед собой женщину, в облике которой нет ничего необычного. Высоко подняв незрячее лицо, она трогает рукой сахар (сахар, пролежавший всю ночь под подушкой, должен приносить с собой каждый посетитель) и быстро говорит что-то, иногда сердито, а иногда весело: наверное, она была смешлива в детстве, и это осталось в ней и теперь. Ванга называет разные имена, предположим — Мария или Никола, и каждый раз потрясенный посетитель подтверждает, что да, человек с таким именем действительно есть среди его родных. Но что в этом удивительного? Можете себя проверить — наверняка у каждого из вас обнаружатся сестра, племянница, двоюродная тетка со стороны мужа или в крайнем случае мать жены сослуживца, носящая имя Мария, или же некто, кого зовут Николаем. Я нисколько не иронизирую, потому что не собираюсь подвергать дар Ванги сомнению, но при том потоке людей, который вот уже много лет течет через ее дом (по сведениям, почерпнутым мною из книги «Экстрасенсы в Болгарии», прежде Ванга за один год принимала более ста двадцати тысяч человек), она неизбежно должна подкреплять этот дар еще какими-то, выработанными ею приемами общения, умением выпытать из посетителя нужную подробность и тут же развить ее, подключив свою интуицию... Ванга на глазах зрителя легко общается с мертвой коровой, передает рассказ этой коровы о том, как ее загнали волки,— рассказ, по-видимому, очень грустный для крестьянки, у которой эта кормилица была единственной... Потом переключается на женщину с неостывающей тревогой в глазах: «Кто вас ко мне записал?» — «Уже больше года ждем мы приема, у моего ребенка шум в сердце...» — начинает женщина. «У тебя еще больше был шум, но ты выросла здоровой»,— перебивает Ванга. «Да, но врачи говорят, что мой ребенок умрет...» — «Не умрет. Он вырастет и выздоровеет...» Чтобы проверить, правду ли сказала Ванга, нужно, наверное, разыскать теперь ту женщину и узнать, что сталось с ее ребенком. Но вот Невена Тошева действительно сказала мне правду, когда призналась, что не хотела воздвигать Ванге монумент. Если поискать точные определения тому, что делает Ванга, то хочется употребить слово «работа». Я увидела на экране женщину, виртуозно и — пусть простится мне это слово — высокопрофессионально исполняющую свою работу...

Но вот что меня действительно ошеломило в фильме, так это, во-первых, посетители, а во-вторых — ученые, комментирующие феномен Ванги.

Посетители стоят возле дома темной толпой — она не слишком велика на взгляд человека, привыкшего созерцать нынешние многолюдные митинги, но она такая плотная, неизбывная, словно бы спаянная изнутри, напоминающая какой-то сгусток боли, отчаяния, надежд. Стоят — как за хлебом. Иногда с порога выкликают: Марийка, Иванко, Тенчо! Те, кого назвали, торопливо пересекают пустое пространство, остальные продолжают ждать, и кажется, что в очереди стоит вся Болгария. Как, наверное, была жестока жизнь к этим людям, как изранены их души столкновением с официальной медициной или милицией (многих привела к Ванге надежда найти исчезнувших родственников), чтобы вот так стоять и ждать чуда. И никакое это не суеверие. Это горе людей, оставленных наедине со своими проблемами.

И второе потрясение — ученые. Вальяжные, сытые мужчины, чья одежда и вид представляют такой контраст описанной выше толпе, перебивая друг друга, высказываются перед камерой, что, дескать, «с точки зрения научного атеизма Ванга не представляет интереса» и что никакой это не парапсихологический феномен, а «обыкновенное фокусничество». «Значит, Ванга — мошенница?» — предполагает один из ученых мужей. «По-моему, ее поведение продиктовано душевной болезнью»,— предполагает другой. «Да она просто спекулирует на страхе людей перед смертью!» — вступает в спор третий, говорящий о смерти так легко, будто сам он этого страха напрочь лишен. За исключением профессора Лозанова, художника Цонева, а также уже упомянутого выше доктора Шипковенского, чье грустное молчание так красноречиво, все участники дискуссии высказываются по поводу показанного им материала однозначно: явление Ванги «нельзя признать общественно полезным», а потому фильм должен быть как-то «обработан».

И обработали, то есть отправили на полку, а чего добились?

Сцена «ученой» дискуссии поразительна тем, что убеждает зрителя во многом. И в абсолютном неумении нашей официальной науки если не признать и не объяснить, то хотя бы пристально вглядеться в то, что не укладывается в рамки примитивного материализма.

И в том, как жалок шорох сухих терминов по сравнению с живой жизнью, в которой так много горя и так много необъяснимого. Оттого, что фильм полтора десятилетия был запрещен, горя не убавилось, а необъяснимое не стало ясным. Вообще фильм, посвященный феномену Ванги, в какой-то момент подводит зрителя к другому феномену — догматизма. И насколько он мертвее даже того мертвого мира, с которым общается слепая прорицательница! Вот так же сегодня наши отечественные догматики шуршат сухими заклинаниями — «капитализм», «эксплуатация», не давая стране выбраться из нищеты. Неожиданная ассоциация? Но вполне естественная. Мертвые все время ходят среди живых...

«Советский экран» № 18, 1990 год

Проигранная битва экстрасенсов

Как репортер “МК” разоблачил паранормальные способности, рекламируемые с экрана телевизора
Признаюсь сразу: я обладаю экстрасенсорными способностями. Причем с детства. Еще в школьные годы я частенько предугадывала, кого сегодня вызовут к доске, в институте — какую тему скорее всего придется отвечать на экзамене, а по жизни мне нередко снятся вещие сны. А еще я всегда смотрю на электронные часы именно в тот момент, когда они показывают четыре одинаковые цифры, например 11.11, или точное время, скажем, 12.00. Вы заявите мне, что все это — пустяки и повода утверждать, что я экстрасенс, нет? Может быть.

Но тогда у некоторых участников передачи “Битва экстрасенсов”, что идет по ТНТ и приковывает к себе внимание многих интересующихся мистикой телезрителей, нет права не только называть себя оными, но и произносить это самое заветное слово — потусторонние способности.

Великое разоблачение произошло случайно. Встреча с друзьями, включенный телевизор, на экране люди демонстрируют свои сверхспособности. Программа вызывает чисто бытовой интерес, присутствующие в комнате начинают наперебой вспоминать похожие случае из жизни. Но их рассказы — так, пустяки. Вот там, на экране! Там же настоящие экстрасенсы! И вдруг...

— Ой! А я ее знаю! Это — моя односельчанка. По мужу — Елена Смелова. Надо же! Раньше особых сверхспособностей за ней вроде не замечалось, а теперь входит в десяток лучших экстрасенсов!.. — и приятельница указывает рукой на участницу передачи. — Правда, мы были не очень близки, зато имели общую близкую подругу, с которой я до сих пор поддерживаю отношения...

— Давай позвоним, спросим, как она дошла до жизни такой, — предложил кто-то.

Сказано — сделано. Минуту спустя подруга уже переспрашивает в трубку:

— До сих пор дружите? И что, она принимает посетителей? Предугадывает, советы дает? Вот это да! Сбывается?

— Ой, давайте съездим! — неосторожно восклицаю я и тут же слышу, как подруга, видимо, приняв мое предложение за призыв к немедленному действию, говорит в трубку “А вот если моя подруга Яна хочет с ней встретиться? Можно договориться? Узнаешь? Перезвонишь?”

Гм... Я, вообще-то шутя предложила. Буквально через минуту у подруги запел сотовый. “Приезжать? Прямо сейчас?” — переспрашивает она в трубку и смотрит на меня растерянно.

Покидать компанию не хотелось, но с другой стороны — сейчас быстренько смотаюсь, поговорю, вернусь, расскажу, всем же интересно! По горячим-то следам! А я ведь журналист, черт возьми! И это — мой профессиональный долг: бегать за сенсацией! Ведь это же не только мне интересно — экстрасенсорика, вон сколько людей смотрят! Кто-то верит, кто-то сомневается, но потусторонние способности — это всегда привлекает внимание и вызывает споры.

Встряхнув в памяти воспоминания о профессиональном долге, я в полной боевой готовности вникать, разоблачать и прочее отправилась узнавать про себя буквально все на свете и получать рекомендации, как жить дальше. Я ничего не боялась. Ведь все в моей жизни хорошо: муж, двое детей, престижная работа. Но ведь узнать кое-что полезное про жизнь свою никогда не вредно. Пусть про девчонок что-нибудь расскажет: как лучше строить с ними взаимоотношения, они же растут, переходя из нежного возраста в сложно-переходный, по здоровью что-нибудь посоветует, это никогда не помешает, ну и вообще... Положа руку на сердце, я не очень верила, что она мне что-нибудь путное скажет. “Скорее, — думала, — начнет осторожно выпытывать информацию, чтобы тут же мне ее и выдать. По обороту. Но я же не домохозяйка какая-нибудь, которая отродясь ничего, окромя иллюстрированных журналов, в руках не держала и ни с кем, кроме таких же простушек-подружек, не общалась. Я так, на минуточку, журналист, причем интервьюер, уж что-что, а промолчать в ответ на нужные вопросы сумею и подоплеку их сразу разгадаю: зачем спрашивает, какую информацию хочет получить и какой вопрос будет следующим, пойму сразу.”

За размышлениями оказываюсь в нужном месте в нужный час.

— Здрасьте!

— Здравствуйте, Лена!

— Я не Лена, я — Яна.

— Ой, извините, за день столько людей приходит...

Ну все как полагается. Стол, кресло экстрасенса в тени, мое на свету, тоже мне, Шерлок Холмс в юбке. Улыбается мне не просто сладко, а прямо-таки приторно. Сейчас начнется...

Вопросов она задавать не стала. Вот удивительно-то! Просто уставилась на меня пристально. Надо, видно, как-то самой начинать разговор.

— Трудно, наверное, вам, — решила я для начала ей посочувствовать, — съемки постоянные...

— Ой, и не говорите, — вздохнула она, — этот вот Есенин. Всю ночь сидел у меня на кровати, разговаривал...

Мне стало как-то не по себе. Думаю: или она шарлатанка, или это все не совсем нормально. Потом-то я поняла, что она просто хотела произвести на меня впечатление. Я же “Битву экстрасенсов” не смотрю, и я не знала, что на одной передаче ведущий спрятал что-то в конверт, и они все отгадывали — что именно. А была там, в конверте, фотография Есенина. И моя собеседница выступила тогда ярче всех. Увидела цветы вокруг человека и сказала, что он скорее всего уже мертвый.

— У меня тогда такое потрясение было, — говорит она мне между тем.

Разговор надо как-то поддерживать. А у меня у самой иногда возникает такое ощущение, что моя покойная бабушка, которую я очень любила и про которую я все время вспоминаю, иногда находится как бы рядом со мной. Конечно, ее физически рядом нет, это просто в моем сознании ощущение, но тем не менее оно возникает. Как, наверное, у многих, кто потерял близкого, любимого человека.

— Скажите, — спрашиваю тогда я, а про себя думаю: может, она мне посоветует в церковь сходить, например, свечки поставить? — а у вас часто возникает такое чувство, что вот человек ушел, умер, а кажется, что он иногда как бы рядом с вами? А то я иногда как бы чувствую рядом свою покойную бабушку…

— Ну я вообще общаюсь с мертвыми... — говорит она мне и замолкает. А потом делает такой эффектный пас рукой в мою сторону и вдруг как закричит: “Вижу! Вижу!”. Я втянула голову в плечи. Чисто на всякий случай...

— Вижу, бабушка ваша к вам приходит, потому что недовольна она вами. Недовольна, как вы обращаетесь с мальчиком!

— С каким еще мальчиком? — мысленно растерялась я.

— Как это плохо? — уточнила на всякий случай, может, подумала, пойму, о ком она.

— Очень плохо! — решительно заявила мне экстрасенс. — И ваша бабушка вас за это ой как осуждает! И так страдает из-за этого! И не может найти покоя! Не зря, ох, не зря она вами недовольна! А она у вас такая была! С характером! Давала всем жару!

Бабушка моя, надо сказать, была прекрасным человеком! Светлым, отзывчивым, любящим. На ней держался весь наш дом. Меня она обожала и баловала. Она была щедрой и открытой, приводила в дом бездомных собак и кошек, мы с ней их отмывали, кормили и скрывали, сколько было можно, от родителей, не всегда довольных таким меценатством, а затем как-то пристраивали по знакомым. Короче, бабушка моя была добрейшей души человек.

— Она была совсем другая, — на всякий случай сообщила я экстрасенсу, — очень добрая, милая, ласковая. Как Арина Родионовна. Ну да бог с этим. Так она недовольна мной? Чем же с мальчиком я плохо обращаюсь?

— Даже не подходите к нему! — осудила меня дама с телеэкстрасенсорными способностями. — Одеться не поможете, в детский сад не проводите... Отдали ребенка на попечение няни!

— Наверное, она просто перепутала мальчика и девочку, — догадалась я, — хотя волосы у обеих дочерей длинные, но джинсы носят. Но ведь старше они, какой детский сад? Одна — в четвертом классе, другая — во втором. Видно, в голове у моей собеседницы сплошной унисекс и с ощущением времени плохо. Ладно, бывает...

— У меня дочь, — сообщила с улыбкой, ну что, правда, человек сидит напротив и мучается...

Она опять уставилась на меня с недоумением. Как будто не хотела верить. Действительно, какая-то странная ей посетительница попалась. Совершенно ничего про себя не знает.

— Да... — протянула гадалка, — дочка-то у вас шебутная. Все разбрасывает, раскидывает...

— Вот как раз и хотела спросить, — вздохнула я, — дочь у меня, если тапочка неровно стоит, слезает вечером со своей двухэтажной кровати и ставит ее ровно... Иначе не уснет. И такая она во всем. Нас с мужем это, знаете, очень волнует. Как-то не по-детски совсем. Узнать у вас хотела, есть ли здесь повод волноваться?

— Вижу! Она будет прокурором! — закричала экстрасенс.

— Она ужасно боится крови, — вздохнула я. — Даже поцарапанный палец вызывает у нее слезы, причем не боли, а просто страха. Она не может слышать про кровь, и она боится преступников и всего, что связано с любым насилием. Вряд ли она будет прокурором. Она писать любит.

— Вижу! — опять закричала экстрасенс. “Вот дался, — думаю, — ей этот несчастный глагол”. — Она будет прокурором и начнет писать романы.

— Поняла, — кивнула я, — она станет Марининой.

— Вы не верите в свою единственную дочь! — повысила голос гадалка.

— У меня их две, — я уже, честно говоря, не знала, смеяться или плакать, не то что доверие, интерес к экстрасенсу — и тот падал просто стремительно.

— Вторая будет знаменитой балериной! — заверила меня экстрасенс.

— У нее предрасположенность к астме, — остудила я ее пыл.

Мы помолчали. На ее месте я бы сказала, что пошутила, и предложила чашку чая, чтобы замять неловкость. Но она растерянно молчала. Пришлось брать инициативу в свои руки.

— Ладно, — говорю, — давайте еще немного про работу (все-таки кризис, думаю, вдруг что?) и на этом закончим.

— Вы без работы уже четыре года! — поведала мне экстрасенс. — Сидите дома, от безделья листаете иллюстрированные журналы. Встаете с утра и перелистываете их, перелистываете...

“Да что с ней в самом деле! — я уже просто возмутилась. — Хотя бы спросила что-нибудь исподтишка, дескать, кто я, чем занимаюсь, лепит просто, что в голову придет. Как-то уж совсем от балды. Ни слова в точку. Уж что-что, а работы у меня невпроворот, детей не вижу!

— Вы знаете, — говорю, — тот, кто делает колбасу, обычно ее не любит. Я не читаю журналов. Я люблю хорошие романы. Может быть, потому, что романы я не пишу. Я журналист.

Мы опять помолчали. Было понятно, что гадание себя исчерпало.

“Платить не буду! Не буду! — занималась я самовнушением, но это дурацкое русское слово “неудобно” победило. Я вручила конверт с деньгами за рассказанную историю чужой жизни и со вздохом покинула помещение. “Вот так, — думала разочарованно, — раньше люди собирались, духов вызывали. Свечи, двигающаяся тарелка, касание пальцами друг друга, романтика… А теперь, как в песенке кота Матроскина, “телевизор мне природу заменил”. И как она про Есенина угадала? Подсказал, наверное, кто-то...

— Ну как? — спросили меня по возвращении.

— Очаровательно! — и я поведала подробности гадания на кофейной гущи. Все хохотали от души. И только подруга, организовавшая встречу, как-то странно-смущенно на меня смотрела.

— Ты знаешь, — сказала она после, отведя меня в сторону, — тут такое дело... Короче, у моей подруги, что была посредником, есть еще одна приятельница. Она — Лена. Так вот, про ту Лену подруга любит всем рассказывать. У той с мужем проблемы, ушел он от нее, хотя дама она небедная. И так развод на ней тяжело сказался, что она впала в страшную депрессию. Даже ребенком совсем не занимается, забросила мальчишку, так тот с няньками и растет. А бабуля ее, она такая жесткая, поедом ее за это ест. А той, знаешь, и это все равно. Такой нервный срыв у нее сильный! Целыми днями только и делает, что сидит, читает иллюстрированные журналы... Ты понимаешь?

— Понимаю, — говорю, — она нас просто перепутала. И еще до кучи похоронила чужую бабушку. Очень мило с ее стороны...

Я приехала домой поздно. “Знаешь, — сказала, обнимая, мужа. — Я ходила к экстрасенсу. Не просто абы к какому, а который из телевизора. И ты представь только, что он мне сказал? Наши дочери будут звездами!” “Ты что, дура? — удивился муж. — Смотришь такие программы...” “Да я и не смотрю, — говорю, — гости глядели, спорили, и мне вдруг стало интересно... Я ведь — журналист, мне по профессии положено”.

Я не стала говорить мужу, во сколько обошлось пророчество экстрасенса. Почему-то у меня было ощущение, что ему это не понравится. А мои предчувствия меня обычно не обманывают, ведь недаром я обладаю экстрасенсорными способностями...

Что же касается вышеупомянутой программы, то остается только гадать, каким образом отбирают туда экстрасенсов, есть ли для них хотя бы какой-то предварительный экзамен, или достаточно просто прийти и представиться — здравствуйте, я паранормален! И тебя с радостью покажут по ящику, чтобы тысячи людей переживали — отгадаешь ты, что спрятал ведущий в конверте, или нет, а потом ходили на сеансы к распиаренным лжеэкстрасенсам и платили им немаленькие деньги за пустые россказни.

http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/12/05/society/384669/

В ближайшее время в эфир выйдет программа, ведущим которой будет известный психотерапевт Анатолий Кашпировский, сообщает LIFE.RU. Останкинские завсегдатаи уже сейчас называют это возвращение историческим.

Идеологи проекта уверяют, что "новый" Анатолий Михайлович не будет гипнотизировать воду и заряжать энергией. Это будет шоу другого толка. В студию будут приходить самые яркие представители шоу-бизнеса и ...изливать душу. Создатели нового шоу делают акцент именно на психотерапевтическом таланте 69-летнего гипнотизера (в 1962 году Кашпировский окончил Винницкий медицинский институт, а после его окончания 25 лет работал психотерапевтом в психиатрической больнице). Доверить сокровенные тайны врачевателю душ со скандальной репутацией уже решились Лолита Милявская и Михаил Пореченков: съемка с участием этих звезд уже состоялась в конце прошлой недели.
Многие представители телевизионной верхушки связывают возвращение Кашпировского на экран с мировым финансовым кризисом.

Ага, Кашпировский появится и выгонит кризис из страны