P.S. Я эту статью вставил в один из своих незаконченных романов, если кто-то уже читал - не удивляйтесь...

Ш У Т

Когда я говорю о нашем мире, я опираюсь на те законы, которые я знаю о нём – а я знаю их гораздо больше, чем большинство людей. Не досконально, конечно, но тем не менее…
И этому не стоит завидовать, «в большем знании – больше печали», правы были древние, а понять и принять образ этого мира, можно и не изучая его – нужно лишь открыть ему душу и попытаться понять его, не то, как он устроен, а что он хочет сказать нам.
Так вот, я никогда не пытался определить мага как человека, постигшего законы этого мира и умеющего частично управлять этим миром, используя эти законы. Возможно, потому, что это слишком скучно и банально – для меня, во всяком случае.
Этот мир и так уже раздирают на части множество жадных личностей и совершенно неважно, что не все из них – люди. Я даже подозреваю, что не все из них – личности, но это ещё менее важно.
И чем больше я вижу истинную подоплёку этого мира, тем отчётливей понимаю, что за зримыми силами стоят незримые, и когда какой – нибудь уверенный в себе… хм, Маг принимает очередное «судьбоносное решение» - он просто делает очередной ход в непонятной для него игры – игре жизни. Или, вернее, им делают ход – и он в лучшем случае пешка, потому что офицеры и ладьи – они стоят сзади – за пешками, перенимая манеру своих играющих.
Это как матрёшка – «матрёшка, матрёшка, я тебя знаю, а под ней другая, меньше, под ней – ещё меньше, и вот она уже такая маленькая, что мы её не видим – но она важнее всех.
А мы – вот простая, но подходящая аналогия – просто марионетки, танцующие свой танец жизни – но только с помощью кукловода. Так можно ли назвать Магом ту куклу, что танцует лучше всех – если за ней всё равно – в вышине и темноте, незримо стоит кукловод?
Если кукле перерезать нити – она умрёт. Значит, кукловод необходим, и все мы – лишь пешки в чужой игре?
А если не так грубо? Самые сильные нити, которые заставляют нас двигаться – наши желания. Человеком в большинстве случаев движет не разум – а лишь инстинкты данного ему тела. Попробуем отказаться сперва от них – не отрывая, а лишь давая обвиснуть, лишая кукловода возможности дёрнуть на ненатянутую нить?
Это не значит – не есть или не испражняться – просто отчистим разум от давления тела, сделаем его свободным от страстей.
Нити никуда не делись, они держит нас, не давая упасть в пустоту небытия, но они ослабли, давая нам крохотный островок свободы – глоток воздуха самоопределения. Теперь мир. Он действует на нас, Действует и через желания, конечно, но если желания убрать, мир останется. Можно, конечно, всё бросить, залезть в тёмную пустую келью, или уехать на необитаемый остров и т.д., а потом сказать – я уничтожил мир в себе. Чушь! Мир остался, он никуда не делся и он по-прежнему, даже ещё больше, в тебе. Он может вместить в себя всё: и тебя и твои потуги и твоего кукловода и даже его потуги – и всё равно останется тем же миром, какой и был. И когда ты умрёшь, он не рухнет и даже не изменится: просто обеднеет на одного любопытного человека.
Нельзя! Нельзя уничтожить мир, даже не мир в себе – но можно уничтожить себя в мире. И это опять на грани самоубийства, опять надо рвать по живому и это ещё сложнее – эти нити сродни пуповине. Соединяющей тело младенца с матерью – но без этого тебе не видать свободы, не иллюзорной, а подлинной.
Очень трудно ослабить эти нити. Твой уклад жизни, твоя работа, друзья, родственники – всё должно перестать быть первоочередным, отступить на шаг в сторону, давая возможность увидеть заслоненное ими. Не уйти совсем – не порвать окончательно, это смерть ещё более верная, чем от рук палача – потому что эта смерть – духовная.
Следующий шаг – нити обвисли, и ты оказался вне танца, вне игры – но ты ещё должен понять, осознать почувствовать и принять это.
Понять – разумом, осознать – телом, почувствовать – сердцем и принять – душой. Это ещё сложнее и зачастую на это требуются годы. Так и хочется рвануться, натянуть нити, почувствовать себя живым и в центре Вселенной – ну пусть не вселенной, но своего мироздания – наверняка. Но это тоже желание и ты гасишь его, но при этом – это уже твой выбор, не зависящий от твоего кукловода – эти нити тоньше и тянут за них совсем другие игроки: Но ты отказываешься от их игр – и потому оказываешься втянутым в новую игру – игру, правила в которой отсутствуют.
Первый ход в ней всегда делаешь ты сам: первое движение, неуверенное движение только что родившегося ребёнка – движение не по потребности мира, или желанию кукловода, а самостоятельное – без причины и следствия, даже не из прихоти – у тебя не может быть желаний, даже случайных – вот тогда и рождается шут. Если он не найдёт в себе источник сил, сил, свободных от любых воздействий и чаяний – его бессильные дёргания способны лишь всех рассмешить: поглядите на эту нелепую куклу! Шут, паяц! Смешной арлекин!
Но если твои движения наполнены силой, если стены мироздания дрожат, раздвигаясь под непонятными, нелогичными движениями шута. Если нити желаний натягиваются в бессильной попытке удержать, но тут же вновь опадают – приходит черёд смеяться шуту: над кукловодом, над миром, над собой. Не презрительно, нет и не торжествующе, А искренне и легко, как смеётся ребёнок, довольный своей первой удачной шуткой.
И тогда игрокам страшно: страшен не шут, страшна ситуация – кукла получила свободу! Она делает что хочет, не обращая внимание на потуги кукловода! И можно перерезать бесполезные теперь нити совсем, но дрожит рука: а вдруг непонятная кукла, вместо того, чтобы обвиснуть нелепой грудой, поднимет голову и, глядя поверх кукловода, увидит игрока? И тогда страх сводит губы, выдавливая из них неуверенную улыбку.
И это тоже шут!