| трэшкин | Дата: Четверг, 06.08.2020, 09:58 | Сообщение # 1 |
 Первое место на конкурсе "Камень удачи".
Группа: Издающийся
Сообщений: 3754
Статус: Не в сети
| Этот роман, как бы продолжение моего романа "Маша из дикого леса. Но не совсем. Его можно читать отдельно, так как там совсем другие персонажи. А сама Маша появится лишь в эпизоде.
Действие происходит в 1994 году.
Жучиный пустырь
Глава первая
Майский жук выбрался из земли, деловито пошевелил усами, расправил крылья и полетел. Весело гавкая, за ним помчался рыжий шпиц, в глазах пёсика горел охотничий азарт, в каждом движении сквозила энергия. Он прыгнул, намереваясь схватить жука пастью, но тот стремительно набрал высоту и полетел в сторону берёзовой рощи. Шпиц взвизгнул раздосадовано, поглядел на хозяина с таким видом, словно упустил самую важную добычу в своей жизни.
- Ах ты, дурашка, - рассмеялся Вениамин. – Ну что глядишь? Никудышный из тебя охотник, Лютик. Совсем никудышный. Даже маленького жучка поймать не можешь.
Пёсик гавкнул возмущённо, потом заметил ещё одного жука и начал его преследовать, прыгая среди весеннего разнотравья точно мячик. Вениамин глядел на своего питомца с умилением, на пухлом розовощёком лице играла улыбка. Здесь, на Жучином пустыре, гуляя с Лютиком, он всегда ощущал эмоциональный подъём. Особенно вечером, как сейчас. Забывались все проблемы, накопившаяся за день усталость пропадала. Всего час прогулки, и Вениамин начинал чувствовать себя обновлённым.
Жучиный пустырь. Так это место прозвали из-за изобилия жуков, причём не только майских. Однажды известный местный энтомолог даже редкого таракана тут поймал, о чём с изумлением поведал в своём видео блоге. Он терялся в догадках, как вообще здесь очутилось это насекомое и, в конце концов, пришёл к выводу, что его отпустил на волю какой-нибудь энтомолог-любитель, решивший избавиться от своего многоногого питомца. Наскучил и избавился.
Но в основном здесь были самые обычные жуки – майские, июньские, навозные, пожарники. А помимо жуков – кузнечики, бабочки, стрекозы, шмели, всякие мелкие букашки. Ну и комары, разумеется, куда уж без них.
Вениамин проживал в пятиэтажном доме совсем рядом с Жучиным пустырём, тот хорошо просматривался из окон его квартиры. Так что, когда полгода назад он приобрёл щенка шпица, у него не было дилеммы, куда именно ходить с ним на прогулки. Полчаса утром, час вечером. Удовольствие и польза для здоровья. С его излишним весом и постоянно скачущим давлением прогулки - лучшее лекарство. Он и раньше пытался себя заставить совершать «оздоровительные моционы», как это называла пожилая соседка Вениамина Мария Ильинична, но всё откладывал, находя различные предлоги: то погода не подходящая, то настрой не тот, то какие-то дела неожиданные. А щенок стал тем самым рычагом, бесповоротно сдвинувшим завуалированную под различные предлоги лень с мёртвой точки.
Пёсик гавкнул, упустив очередного жука, затем принялся энергично рыть лапами землю, при этом, не забывая вилять хвостом.
Вениамин вынул из кармана рубашки аккуратно сложенный носовой платок, снял кепку, вытер испарину со лба. Душный был вечер. К дождю, возможно.
Со стороны берёзовой рощи справа от пустыря послышался смех – там, на грубо сколоченной скамейке, сидели два парня лет восемнадцати. Рядом на деревянном ящике стояли бутылка водки, пластиковые стаканчики, лежала нехитрая закуска. Вениамин недовольно посмотрел в сторону берёзовой рощи, нахмурился. В этом месте часто собирались любители выпить. Управы на них нет! И куда только милиция смотрит? Вениамину не раз хотелось подойти к выпивохам, отчитать их, пристыдить, но всё как-то не решался. Духу не хватало. Зато в своих фантазиях он был очень отважным. Порой воображал, как с суровым выражением на лице подходит к пьяницам, приказывает им убраться отсюда подобру-поздорову. Те, конечно, возмущаются, затем лезут в драку. Он бьёт одного, другого, а остальные в страхе убегают прочь…
Всего лишь фантазии. Ну, в самом-то деле, почему бы не вообразить на минуту, что ты сильный, смелый? Почему бы не помечтать о том, чего никогда не случится?
Разумеется, не случится. Он вовсе не герой. Даже в детстве и юности ни разу не дрался. И грубости по отношению к другим людям не допускал. Так уж воспитан. Ему хотелось быть более решительным, чтобы хотя бы на хамство отвечать сурово, резко, по-мужски, но он понимал: в его сорок два года уже поздно что-то в себе менять. Точнее, Вениамин внушил себе это, и менять ничего не пытался. Иногда он глядел на себя в зеркало, видел в нём полноватого крупного мужчину с пухлыми щеками, двойным подбородком и жидкими волосами, и говорил себе: «Да, я такой, какой есть. Другим уже не стану». Иной раз с грустью говорил, а порой и с юмором.
Парни в роще снова захохотали, один из них выкрикнул матерное слово. Лютик перестал рыть землю, его заинтересовала ползущая по травинке гусеница.
Вениамин не спеша шёл по тропке. Солнце клонилось к закату, оно уже почти скрылось за гребнем леса, который начинался за пустырём. Кроны деревьев, верхушки домов были окрашены в янтарные тона. Стрекотали кузнечики, гудела мошкара. Возле опушки находилось старое, полуразвалившееся здание из красного кирпича, к нему Вениамин и направлялся. Это была общественная баня, построенная ещё в девятнадцатом веке. Теперь строение совсем обветшало, крыша местами провалилась, стены овивали побеги дикого хмеля, вокруг росли густые кусты сирени. По тропинке до старой бани и обратно – это был обычный прогулочный маршрут Вениамина.
- Ко мне, Лютик! – крикнул он питомцу, хлопнув по ноге ладонью. – Ко мне!
Шпиц выполнил команду. Вениамин присел на корточки, погладил его.
- Ах ты ж мой хороший. Кто у нас умный пёсик? Да, да, ты умный пёсик. Ну ступай, побегай ещё, полови жучков.
Выпрямившись, Вениамин пошёл дальше, любуясь диким разнотравьем. Будучи садоводом-озеленителем и ландшафтным дизайнером, он частенько глядел на различные земельные участки критическим взглядом специалиста. И у него почти всегда появлялось желание что либо на этих участках изменить, внести хотя бы небольшой штришок для достижения гармонии. Здесь же, на Жучином пустыре, ему менять ничего не хотелось. Он расценивал это место, как идеальное. В пейзаж отлично вписывались и берёзовая роща, и лес с молодой порослью на опушке, и старое здание бани. А уж когда всё это на фоне заката – так вообще красота.
Увлечённый созерцанием, Вениамин не заметил, как Лютик погнался за майским жуком, удаляясь в сторону рощи. В этот раз пёсик не гавкал, преследовал насекомое с холодной целеустремлённостью, словно настоящая охотничья собака. Вениамин оглянулся лишь тогда, когда услышал громкий пьяный смех.
- Лютик, ко мне! – выкрикнул он, почувствовал досаду: вот же глупышка! Ну кода его понесло? – Ко мне!
Шпиц загавкал, причём яростно, однако его гнев был направлен не на жука, а на парней в роще. Один из них швырнул в Лютика пробкой от бутылки, другой захохотал так, словно стал свидетелем самого забавного деяния на свете. Пёсик, видимо, счёл своим долгом как следует обругать этих парней. Непрерывно гавкая, он подбирался к ним всё ближе.
Вениамин спешил через поле, чтобы обуздать питомца. У него мелькнула мысль, что следует отчитать и этих молодых пьяниц, но он отказался от этой идеи. Не хотелось связываться, к тому же понимал: никакие отповеди на них не подействуют и вызовут ещё больший негативный эффект. Он сделает так: заберёт Лютика, придёт домой, позвонит в милицию. Пускай служители порядка с ними разбираются.
Над головой пролетел жук. С крыши бани с резким карканьем вспорхнули вороны. Вениамин ощутил неприятный холодок в животе, сердце учащённо билось. Ох, как же не хотелось приближаться к этим парням, но выхода другого не было. Лютик продолжал гавкать и на оклики не реагировал.
- Ко мне, Лютик! Ко мне!
Совсем не реагировал. Как с цепи сорвался. А ведь у него не было манеры на людей гавкать. Видимо очень не нравились ему эти пьяницы. Обычно Вениамин после прогулок угощал Лютика кусочком сахара, но сегодня решил, что тот обойдётся. Это станет наказанием!
- Уав! Уав! – скорчив уродливую гримасу, передразнил шпица один из парней. Он был высоким, тощим, лопоухим, с покрытым прыщами лицом. Из-под синей бейсболки выбивались русые волосы, на серой футболке подмышками и под шеей темнели пятна пота.
Вениамин хотел выкрикнуть: «Не дразните собаку, молодой человек!» Но сдержался. Холод в животе усилился, в ногах образовалась предательская слабость. Всё его естество противилось тому, чтобы приближаться к этим негодяям.
- Ко мне, Лютик! – в голосе проступили истеричные нотки.
- Уав! Уав! – издевался долговязый. Его собутыльник – мелкий, похожий на хорька – громко смеялся.
Обливаясь потом, Вениамин составил немудрёный план действий: подойти к Лютику, взять его на руки и, не обращая внимание на парней, быстро идти прочь. Ничего сложного. Сущие пустяки. А если эти подонки станут оскорбительные слова вслед кричать, он не будет оборачиваться. Пускай себе кричат. Милиция с ними разберётся. Сегодня они, возможно, отделаются штрафом, но Вениамин не сомневался: в будущем их тюрьма ждёт. Им там самое место. Сейчас они пьянствуют, собаку дразнят, но по их наглым физиономиям видно, что рано или поздно эти типы совершат какое-нибудь серьёзное преступление. Это физиономии потенциальных бандитов. Вениамин всем сердцем желал, что бы этих парней изолировали от общества на большой срок.
- Ну же, Лютик, ко мне!
Вместо того, чтобы выполнить команду, пёсик безрассудно бросился на долговязого, цапнул его за лодыжку. Парень взвизгнул – тонко, как девчонка. Его прыщавое лицо стало пунцовым. Вытаращив глаза, он уставился на Лютика с каким-то диким изумлением, словно не веря в то, что только что случилось. Впрочем, изумление быстро сменилось гневом.
- Ты как баба завизжал, Антоха! – надрывался от смеха собутыльник, указывая на него пальцем, будто призывая всех жуков на пустыре стать свидетелем такого позора. – Как баба!
Вениамин спешил со всех ног, в висках пульсировала кровь, из груди вырывались хрипы. Мысленно он умолял Лютика бежать, но тот и не думал отступать, видимо, удачная атака придала ему ещё больше храбрости.
- Как баба!
- Заткнись, Юрок! – зло выкрикнул долговязый Антоха, после чего рванул вперёд, схватил лютика за переднюю лапу, описал им в воздухе размашистую дугу и ударил об скамейку. Ещё ударил и ещё. Бил с яростью, с каким-то звериным выражением на лице. Юрок больше не смеялся, но его тонкие губы кривились в жутком подобии улыбки. Антоха в последний раз ударил Лютика об скамейку и швырнул искалеченное бездыханное животное к подножью большой стройной берёзы, на коре которой кто-то вырезал «пацифик», символ мира.
Рассудок Вениамина взбунтовался, не желая воспринимать увиденное. Нет, это просто не может быть правдой! Нужно зажмуриться, тряхнуть головой, открыть глаза и всё будет хорошо! Так и сделал: зажмурился, тряхнул головой, открыл глаза…
Всё было хуже некуда!
Возле берёзы лежал трупик Лютика. Подонки ухмылялись. Они хлопнули друг друга по ладоням и с ехидством уставились на оцепеневшего Вениамина, словно говоря: «Ну и что ты нам сделаешь, толстяк? Стой и не рыпайся!»
И он стоял с раскрытым ртом, будто собираясь что-то выкрикнуть, но не в состоянии издать ни звука. Ему не хватало воздуха, весь мир сузился до крошечного участка земли, на котором лежал мёртвый Лютик, а всё остальное будто бы перестало существовать, размылось, стёрлось. На языке крутились слова: «Поднимайся, дружок. Нам пора домой». Вениамину хотелось сейчас оказаться в другом месте, там, где всегда хорошо, где нет зла.
Антоха сплюнул, что-то с презрением пробормотал, кивнул своему приятелю, и они зашагали прочь, прихватив недопитую бутылку водки и стаканы. Вениамин поглядел им вслед. Эти парни казались ему персонажами из кошмарного сна. Он услышал собственный стон, который перешёл в жалобный скулёж. Стыдно было за такое проявление отчаяния, но ничего поделать с собой не мог. Глаза щипало от слёз, в горле скопилась горечь. Никогда ещё Вениамин не чувствовал себя таким жалким, слабым. С поникшими плечами он подошёл к Лютику. В сознании снова появилось отрицание: не верилось, что это месиво из шерсти и крови его бывший питомец. Это какой-то морок! Не могло то, что лежало сейчас под берёзой, пару минут назад весело носиться по пустырю и гавкать.
Не могло…
И всё же могло. Вениамин сдался, не в силах больше отрицать очевидное. Ноги совсем ослабли, и он опустился на землю. Протянул трясущуюся руку, коснулся пальцами шерсти Лютика. Возле уха прожужжал майский жук. Вениамин поморщился, ему сейчас были ненавистны звуки природы: шелест листвы, стрекотание кузнечиков, жужжание жуков. Эти звуки были слишком живые, они означали, что в мире ничего существенно не изменилось. Всё осталось прежним, если не считать мёртвой собаки – такая мелочь по меркам вселенной. Пустяк.
- Пустяк, - машинально прошептал Вениамин и зарыдал, мотая головой, отрицая то, что сказал и не понимая почему вообще произнёс это слово.
Солнце полностью скрылось за стеной леса. В закатном зареве стены бани стали багровыми, словно покрытыми коростой засохшей крови.
Вениамин всхлипнул, поднялся. Голова тут же закружилась, налилась тяжестью. Перед глазами замелькали красные круги, сердце заколотилось так, словно готово было вот-вот на части разорваться. Сделав судорожный вдох, Вениамин пошатнулся. Несколько секунд пытался бороться со слабостью, ощущая, как поднимается волна паники, затем схватился за голову и рухнул на землю. Просипел:
- Помогите…
Мелькнула мысль, что это всё, здесь и сейчас закончится его жизнь. Голова была словно свинцовая, в ушах стучала кровь. Все звуки слились в монотонное жужжание, и Вениамину казалось, что вокруг летают тысячи жуков.
- Помогите, - он произнёс это беззвучно, одними губами.
Внезапно поднялся ветер, зашумела листва, в воздухе закружился сор. Пространство вокруг бани потемнело, словно каким-то непостижимым образом сумерки там уплотнились. Из темноты выехал изрядно помятый микроавтобус РАФ с надписью «Аварийная газовая служба» на бортах. Автомобиль появился будто бы из ниоткуда, вопреки здравому смыслу. С выключенными фарами он двигался по пустырю к берёзовой роще.
Находясь на грани потери сознания, Вениамин продолжал шевелить губами, моля о помощи. Давление в голове усилилось, ему казалось, что мозг разбухает, и черепная коробка вот-вот треснет, как скорлупа ореха.
Микроавтобус остановился возле рощи. Не понимая бред это или явь, Вениамин увидел, как какой-то тип, выйдя из автомобиля, открыл дверцу салона. В сумерках разглядел лишь силуэт и длинные, стянутые повязкой волосы.
- Прошу, помогите, - простонал, вложив в этот стон остаток сил.
- Я помогу, - сухо ответил длинноволосый, подойдя к Вениамину. – Потерпи чуток.
Он склонился над ним, подхватил подмышки и, не прилагая особых усилий, поволок к микроавтобусу. С лёгкостью, словно Вениамин весил всего несколько килограммов, затащил его в салон, причём всё это он проделал довольно грубо, не церемонясь, будто не умирающего человека, а мешок с картошкой в машину загрузил. Прокомментировал:
- Порядок. Не ссы, жить будешь, я об этом позабочусь.
Порядок? Вениамин сомневался. Почему этот тип не позвал на помощь? Зачем затащил в машину? В голове рождались вопросы, но они мгновенно распадались на части, превращаясь в обрывки сумбурных мыслей. Чётким было только ощущение, что происходит что-то неправильное. Впрочем, на возмущение и протесты сил совсем не осталось.
Длинноволосый повторил:
- Потерпи чуток.
Из груди Вениамина вырывались хрипы, перед глазами всё закружилось. Длинноволосый похлопал его по плечу, затем отправился за Лютиком. Вернувшись, положил труп собаки в салон рядом с Вениамином. Занял место на водительском сиденье, выругался:
- Дерьмо! Я это так не оставлю, суки! Кровью у меня харкать будете!
Он развернул микроавтобус, поехал по пустырю, повторяя с ненавистью:
- Кровью харкать будете, сучары! Я это так не оставлю!
В голове кольнуло, и Вениамин потерял сознание. Микроавтобус въехал в окутавшую баню темноту и исчез, словно растворившись в воздухе. Жучиный пустырь снова стал безмятежным, если не считать стрекотания кузнечиков.
Кружат голову свобода
И ветер.
Пред тобою все дороги
На свете.
Tuha.
|
| |
| |
| трэшкин | Дата: Среда, 12.08.2020, 09:05 | Сообщение # 5 |
|
Первое место на конкурсе "Камень удачи".
Группа: Издающийся
Сообщений: 3754
Статус: Не в сети
| Боть, спасибо большое! 
Цитата Ботан-Шимпо (  )
напрягает некоторая "правильность" и пресловутая "канцелярщина" в мыслях и "словах" главного героя. Никакой особой грубости, когда даже и спокойные-застенчивые люди выражаются предельно "сочно".
А тут всё эмоции какие-то литературные, причём скорее из советской литературы 50-х 80-х (ведь уж есенин и маяковский бы отожгли)Хотя возможно это специально: чтоб подчеркнуть что глав-герой "ботан" (не даром жеж он и в прямом-то смысле ботаник)
Это я специально сделал. Просто Вениамин такой человек и так воспитан - потом об этом много будет. Он даже мысленно никогда не позволял себе крепкое словцо. Это всё из-за влияния матери.
Цитата Ботан-Шимпо ( ) Ну а жесткость речи и восприятия возможно появится далее по сюжету.
Вот тут ты верно заметил. Будет сильное изменение в поведении Вениамина, и будут видны перемены в его речи. Его речь станет жёсткой, он начнёт позволять себе крепкие ругательства.
Цитата Ботан-Шимпо ( ) И да - длинноволосый тип (на чёрной жуткой машине без фар) реально-крут))))
Этот длинноволосый, в общем-то, будет таким же главным персонажем, как и Вениамин. Вокруг него всё и будет крутиться.Добавлено (12.08.2020, 09:17)
---------------------------------------------
Глава вторая
- Пейте! – услышал Вениамин настойчивый женский голос.
Открыл глаза, ощущая жуткую сухость во рту и пульсацию в голове. Сразу же вернулась память о том, что случилось: два молодых подонка, гибель Лютика, слабость, предчувствие смерти, какой-то неизвестный длинноволосый тип…
- Пейте, живо!
Голос был грубым. Вениамин повернул голову, увидел тощую пожилую женщину в чёрном платье с белым кружевным воротником. Её глаза походили на тёмные льдинки, морщин на лице было немного, но кожа напоминала древний пожелтевший от времени пергамент. Тонкие губы, острый подбородок, седые волосы собраны в пышный пучок. Глядя на эту женщину, Вениамину вспомнилась высокомерная графиня из детского фильма «Бронзовая птица».
- Я долго буду ждать? – она протягивала ему кружку.
Закряхтев, Вениамин приподнялся на койке, послушно взял кружку и принялся жадно пить. Напиток был с лёгкой горчинкой и пах лекарственными травами. Сделав последний глоток, осмотрелся: небольшая комната с бревенчатыми стенами, на столе – массивный подсвечник с тремя горящими свечами, в углу напольные, по виду антикварные часы с маятником, единственное окно прикрывали белые шторки, и по одной из шторок полз жук с длинными усами. Вениамина передёрнуло, он с подозрением взглянул на женщину.
- Где я? Почему я не в больнице?
Она недовольно поморщилась, забрала у него кружку и поднялась со стула.
- Вы здесь, потому что этот олух Медовар вас сюда притащил, будь он неладен.
- Куда сюда?
- В убежище. У вас давление, кажется, подскочило, и вы сознание потеряли. А Медовар ничего лучшего не придумал, как привезти вас сюда. Одни неприятности от этого малахольного, - «графиня» горестно вздохнула. – Вы как себя чувствуете?
Вениамин прислушался к своим ощущениям: пульсация в голове прошла, ничего не болело.
- Да вроде бы нормально. Слабость вот только небольшая.
- Скоро будете как огурец, - заверила женщина. – Это особенное место, здесь все недуги мигом проходят.
Заметив ползущего по стене крупного таракана, Вениамин поёжился.
- Я всё-таки не понимаю, где я? И кто вы такая?
- Зовите меня госпожа Яра. А на вопросы вам пускай Медовар отвечает, - её глаза гневно блеснули. – Он вас притащил, он пускай и отвечает.
Вениамин вспомнил, как длинноволосый тип затаскивал его в микроавтобус. Медовар? Это что, кличка, фамилия? И кто такая эта госпожа Яра? Жутковатая женщина. Вениамину вдруг померещилось, что она вот-вот превратится в большую хищную птицу и заклюёт его до смерти. Он сел на койке, посмотрел на подсвечник и подумал, что всё это более чем странно. Тут что, нет электричества? В какую дыру притащил его Медовар? Да и зачем? Отчего-то вопросы госпоже Яре задавать не хотелось, была уверенность, что они вызовут у неё злость. Но нужно как-то налаживать контакт и Вениамин решил пойти по пути лести:
- Благодарю вас, госпожа Яра, за заботу и за напиток. Очень приятный на вкус. Чабрец, если я не ошибаюсь и, кажется, боярышник. Я, знаете ли, немного разбираюсь в растениях…
- Мне плевать, в чём вы там разбираетесь, - грубо прервала его госпожа Яра. – Хочу внести ясность: вам здесь не рады. Вас тут быть не должно.
- Но ведь я не по своей воле, - в голосе Вениамина прозвучала обида. – И я даже не понимаю, где нахожусь. Простите, если доставляю неудобства.
Госпожа Яра зачем-то поглядела в пустую кружку в свое руке, черты её лица смягчились.
- Ладно уж. Вам не за что просить прощения. Я злюсь на Медовара и просто констатирую факт: обычным смертным, таким как вы, тут не место. Отдыхайте пока. Утром домой вернётесь и обо всём забудете.
- Огромное вам спасибо, госпожа Яра.
Она усмехнулась.
- Надо же, какой вежливый. Даже непривычно как-то. Вот это я понимаю, воспитание.
Вениамин не был уверен, но ему показалось, что она произнесла эти слова с сарказмом. Госпожа Яра несколько секунд смотрела на него изучающе, затем вышла из комнаты. Он поднялся с койки, обнаружил на полу свои ботинки, заметил керамический ночной горшок, расписанный синими Гжельскими узорами, и озадаченно почесал затылок. Что за анахронизм? Вот это да! Не став обуваться, подошёл к окну, раздвинул шторки. Ночь, луна – огромная какая-то, непривычная, с красноватым оттенком. Во дворе стоял микроавтобус, мощёная плиткой дорожка вела к высоким кованым воротам.
- Где я? – в очередной раз с тревогой задался вопросом Вениамин.
За окном запела ночная птица – печально, словно что-то оплакивая. Вениамин подумал о Лютике, и такая тоска накатила, что в горле запершило, и глаза защипало от слёз. Представил, как вернётся в свою квартиру и его никто не встретит. Опять одиночество. У него ведь кроме этого пёсика никого и не было. Нравилась, правда, одна женщина, Оксана, но признаться ей в своих чувствах он не решался. И ему казалось, что никогда не решится.
Вениамин глядел на луну и ему выть хотелось. И было стыдно за себя. Он ведь мог предотвратить убийство Лютика: рявкнул бы на тех подонков, и они оставили бы его питомца в покое. Но он ничего не сделал. То есть, совсем ничего. Однако, всё в нём противилось тому, чтобы назвать себя трусом. Вениамин оправдывал свою нерешительность воспитанием и вспоминал слова матери: «Никогда и ни с кем не конфликтуй. Будь выше этого. На тебя кричат, ругаются, а ты помалкивай. Начнёшь конфликтовать, и проблем не оберёшься».
Он всегда её слушался. Порой случались ситуации, когда просто необходимо было показать норов, но он заставлял себя мириться с обстоятельствами, покорно склонять голову. Потому что это было правильно. Потому что так советовала мать. Иногда его одолевали сомнения, ведь из-за своей бесхребетности он сильно выделялся от других мальчишек во дворе и в школе, но мама умела эти сомнения подавлять. Она внушала, что именно он, Вениамин, нормальный, а всякие задиры, да и просто те, кто ведёт себя броско, те, кто лезет туда, куда их не просят, это глупцы. И они, разумеется, плохо кончат. Мать приводила множество примеров, когда люди, не желающие жить тихо, скатывались по наклонной, попадали в тюрьму или погибали. И главным примером являлся отец Вениамина, который однажды увидел, как трое негодяев в тёмном переулке приставали к женщине, заступился и получил удар ножом в печень. «Он был бы жив, если бы жил тихо, - говорила мать. – Но он возомнил себя героем, за что и поплатился. Твой отец совершил глупость, Веня. Глупость! Он наплевал на нас с тобой, когда решил заступиться за ту женщину. И вот итог: у тебя нет отца, а у меня мужа». Сильный пример, жестокий. Вениамин усвоил, что отвага, это почти то же самое, что и дурость. Так и жил никогда ни во что не вмешиваясь и частенько зарывая голову в песок. И да, позиция страуса помогала избегать некоторых неприятностей.
Помогала, но от тех, кто ломал, портил, мешал всё равно не получалось спрятаться. Вениамин называл таких людей грызунами, потому что они подтачивали, вгрызались в жизнь нормальных, тихих представителей общества. Шумный, вечно пьяный сосед; хамоватая продавщица в булочной; подростки, распивающие пиво в подъезде – все они являлись грызунами.
Продолжая с тоской глядеть на луну, Вениамин подумал о тех выродках, что убили Лютика. Где они сейчас? Дрыхнут, наверное. А утром, проснувшись, возможно даже и не вспомнят о том, что натворили. Для них это пустяк. Для таких грызунов как они, причинять боль, это в порядке вещей.
Вениамин вытер ладонью мокрые глаза. Ему невыносимо хотелось домой. Он задёрнул шторки, пересёк комнату, тихонько приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. Коридор со множеством дверей был погружён в полумрак, который слегка рассеивала одинокая горящая свеча в подсвечнике на стене. До этого Вениамин предполагал, что он находится в какой-то деревенской избе, но теперь в этом усомнился. Наверху что-то скрипнуло, откуда-то донёсся еле слышный звук похожий на протяжный стон. Дверь в конце коридора отворилась, из комнаты вышел человек в полосатой пижаме, и, вяло переставляя ноги в тапках, поплёлся вдоль стены. Вениамину показалось, что этот мужчина сильно измождён – лицо осунувшееся, дыхание хриплое, шумное.
- Прошу прощения, - прошептал Вениамин, - вы не могли бы мне сказать, что это за дом. Дело в том, что я был без сознания, когда сюда попал, а госпожа Яра мне толком ничего не разъяснила.
Мужчина поднял взгляд и Вениамин обомлел. Таких пустых глаз он ещё не видел. Мёртвые глаза, бессмысленные. Да и сам этот тип выглядел так, словно был на последнем издыхании, и на вопросы он явно не собирался отвечать.
- Извините, что побеспокоил, - буркнул Вениамин.
Флегматично моргнув, мужчина пробормотал что-то неразборчиво и двинулся дальше по коридору, шаркая по полу тапками. Возле подсвечника на стене заметался крупный мотылёк, и тени словно бы ожили. Откуда-то донёсся надсадный кашель.
Закрыв дверь, Вениамин с задумчивым видом прошёлся по комнате, затем сел на койку, сцепив пальцы на коленях. Не по себе ему было, мысли неприятные в голову лезли. Взглянул на часы: стрелки показывали полтретьего ночи, по стеклу циферблата пробежал таракан.
Кружат голову свобода
И ветер.
Пред тобою все дороги
На свете.
Tuha.
|
| |
| |
