О вкусах не спорят Нам дождь по нраву. Мы той породы,
Что может быть лучше плохой погоды…
Богомил Райнов,
“Что может быть лучше плохой погоды”
- Здравствуйте, Илья Иванович! Простите за опоздание, ради Бога!
Голос ассистентки заставил оторваться от записей. Профессор поднял глаза.
Строгий костюм подчеркивает талию. Выглядит на свои сорок, но старушка Ларина там и близко не проходила!
Анаис Амбарцумян. Восток – дело тонкое. Надо будет поинтересоваться: знаменитая врач, погибшая при невыясненных обстоятельствах три года назад, тезка и однофамилица, уж не родственница ли?
Та, конечно, была постарше, и здорово постарше.
Илья Иванович усмехнулся. А ведь в студенческие годы, собственно, не такие и далекие, тайно был и влюблен в бабушку Анаис, глаза не мог отвести, присутствуя на ее операциях. Шутки шутками, а ведь до сих пор в бобылях!
***
Шел двадцать первый год, и о Лаборатории, конечно, и речи быть не могло. Работал он судебным медиком, и этот трагический случай довелось разбирать лично.
Больница, в которой доктор Анаис Амбарцумян работала и одновременно жила, загорелась ночью. Пожар перекинулся с соседнего здания, поджога явно не было. Пожарные запаздывали, и надежды погасить возгорание таяли на глазах. И тут бабушка Анаис неожиданно вбежала в здание. Да так там и осталась. Пока не рухнули внутренние перекрытия.
Труп сильно обгорел, об уверенном опознании не могло быть и речи. Но фигура, рост, комплекция – сомнений не оставляли.
Доктор лежала у себя в каморке, которая с очевидностью была ограблена. Куда из горящего дома делись грабители, никто из свидетелей и понятия не имел. Но факт оставался фактом. Никаких других покойников кроме тех, которым и положено было лежать в мертвецкой, обнаружено не было.
Грязная история. Вот тогда, практически сразу профессору Илье Ивановичу Иванову и предоставили лабораторию. В которую в первый же день и пришла устраиваться на работу ассистентка.
И сразу же начало попахивать серой. Сорокалетняя женщина пришла на следующий день после похорон. Траур даже не успела снять. Кстати говоря, значит, все-таки – родственница! Но работала так, что… специалисту подобного уровня просто неоткуда было взяться!
За Москву и Питер он был уверен. Не из Иркутска же образованная армянка приехала, в самом деле. Вот в Париже такие специалисты найтись вполне могли. Но ведь об этом и речь!
Быть в осведомителях Илья Иванович сызмальства не приучен и предпочел свои подозрения так и оставить при себе.
***
- А вы отлично выглядите! – брякнул он, чтобы как-то завязать разговор и невольно содрогнулся от собственной развязности. Напоминать женщине о возрасте – явный моветон!
- Очень хорошо, что вы это сказали! – неожиданно ответила та, – Ручаюсь, еще пять лет назад я встретила бы подобный комплимент разве что с усмешкой. Но сегодня… не знаю!
Прекрасные карие глаза Анаис сверкнули и сейчас же сделались строгими.
- Что-то с экспериментом? – догадался Иванов, с усилием сбрасывая наваждение.
Интересно, откуда что берется? Какой-нибудь час назад и в мыслях не было, что будет так вот откровенно ее разглядывать!
Да, эксперимент…
Лабораторию возглавить предложили три года назад. Он по наивности согласился, не подумав, что все делается с дальним прицелом. Тем более, есть же еще профессор Фаворский в Питере! Лаборатория которого, похоже, не прекращала работу даже в смутные революционные времена!
Не то, чтобы не хотелось браться за эту тему. Наоборот, в этом и состоял смысл всей его жизни. Но… терпеть не мог, когда так вот решали за него!
Эксперимент начался практически сразу. Разумеется, под пристальным вниманием компетентных органов. А потом пришел этот день прошлой осенью, а может, в самом начале этой весны. Дорогу преградил изысканно вежливый молодой человек. И тоном, не допускающим возражений, предложил сесть в машину.
Оружие показано не было, но не приходилось даже и не сомневаться, что речь идет об аресте со всеми вытекающими последствиями. Непонятно было только одно: если планировался арест, зачем было предоставлять Лабораторию? Не для Анаис же! Хотя, чего там говорить – руки у нее просто золотые!
Во время всей той поездки не мог отделаться от мысли, что в какой-то из канцелярий, небесной или земной, произошла ошибка. Как ни силился, не припоминалось за собой никаких особых прегрешений перед властью. Ни перед старой, ни перед новой. Собственно, и вся жизнь протекала независимо от власти. Всегда был сам по себе. Все, что интересовало – это по возможности приблизиться к разгадке тайны Основы. Трудно сформулировать проблему точнее, не имея в руках соответствующей теории. В двух словах, человек и высшие приматы выглядят похоже. Как будто созданы по единому лекалу. Но Основы у них все-таки различны. Вот почему, скрещивание между видами и не происходит. Но если закрыт прямой путь, почему не поискать обходные? При всем уважении к Творцу, профессор никак не мог согласиться с тезисом о человеке, как венце Творения. Некуда, якобы, тут дальше совершенствовать! Как бы хуже не вышло!
Есть куда, да еще как есть! Если подойти к делу с головой…
Но наше воздействие на Основу принципиально точечное. Значит, требуется отыскать Основу Основы, черт бы ее побрал! Так вот, что ты такая, голубушка! Ты и есть та точка опоры, к которой вслед за Архимедом я собираюсь приложить рычаг…
Илья Иванович встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Оказывается, настолько глубоко задумался, что совершенно перестал следить за дорогой. Спутники или конвоиры, как их не назови, тоже хранили вежливое молчание.
По лицам понял, что машина стоит уже несколько минут. Это была не Лубянка. Не Бутырка, не Лефортово, вообще не тюрьма. Обыкновенный двор, каких в Москве сотни. Если не тысячи.
Тот же самый вежливый молодой человек жестом пригласил выходить.
Ехали недолго, от силы полчаса, а погода успела разительным образом перемениться. Вместо ясного солнечного неба наползли грязно-серые тучи. Сделалось промозгло и уныло. И в довершении ко всему, повеяло пронзительно холодным ветром.
И это – в узком дворе. Практически, питерском колодце. Так и подмывало перекреститься, истово шепча: “Сгинь, Нечистая Сила!”
Но грешен, не верил Илья Иванович в Творца. Очень уж все, что относилось к структуре человеческого организма – того, что по роду занятий приходилось знать досконально, напоминало инженерный проект. А тут уж, батенька, одно из двух: или Творец, или Инженер. А вместе – никак!
Сопровождающие вышли из машины следом, и следом же, молча, отправились в подъезд. Дверь которого – так же безмолвно – распахнул перед ними молодой человек, по виду – брат близнец командира сопровождающих.
На третьем этаже перед дверью опять короткая остановка. Командир очень тихо обменялся парой фраз с третьим братаном – этот выглядел чуть постарше – и он, Илья Иванович – один! – вошел в квартиру.
В прихожей стоял полумрак. Его встретил невысокий мужчина в строгом черном костюме. Круглое лицо, усики кого-то явно напоминали. Но в потемках не рассмотрел и сразу не сообразил, кого именно.
Короткое рукопожатие, приветствие, голос не знаком, и они вдвоем проходят на кухню. Садятся за стол. Как раз закипел самовар. Радушный хозяин налил две чашки ароматного чая…
- Мне кажется, это сказка – хрипло проговорил Илья Иванович, поднимая озябшими пальцами чашку…
И поперхнулся, узнав, наконец, в радушном хозяине товарища Молотова. Фотографии которого неоднократно видел в газетах, да и портреты на каждом углу…
Не зря говорят, все равны в бане и перед Богом. Но перед профессором Ивановым все были равны. Это можно было только принять или не принять. Советская власть это принимала. Во всяком случае до тех пор, пока он выполняет работу, за которую взялся…
Тем же вечером привезли ему в лабораторию пациента для контрольного эксперимента и работа началась.
Охраны по договоренности с товарищем Молотовым не было, по крайней мере, в здании – чтобы не привлекать лишнего внимания. Да и уши лишние, конечно, ни к чему…
- Эксперимент подошел к концу, как вы знаете. Но возникли проблемы, – сказала Анаис.
Илья Иванович вежливо поднял глаза, и на лбу выступила испарина. Он узнал эту интонацию безо всяких сомнений. Похоже, само время затеяло с ним какие-то дьявольские игры.
Но всю эту блажь пришлось отбросить до лучших времен. Когда голова перестанет идти кругом и появится в поле зрения хоть что-то еще кроме этих Ее огромных сверкающих глаз.
Пришлось сосредоточиться, и это удалось из последних сил. Потому что она продолжила говорить. Голосом, который теперь, в довершение ко всему, завораживал сам по себе.
И говорила она о деле.
- Эксперимент прошел на высшем уровне. Все просто замечательно…
О каких же проблемах в таком случае идет речь? – подумал он, почти уже догадываясь, что сейчас последует…
- Вам вполне позволительно не знать династию Бадуевых. Сама я знаю их, считайте, случайно. Да и то – дела давно минувших дней… хотя, с вашим опытом работы судебным медэкспертом, могли бы и быть в курсе! Но суть проблемы не в их профессии. Надо заметить, весьма сомнительного достоинства.
Она на миг подняла глаза и усмехнулась. И как ни в чем не бывало, продолжила говорить.
- Нет, речь идет о редкой, можно сказать, уникальной наследственной болезни. Если вообще уместно так выразиться в данном контексте. Которая уносит в могилу в тридцатилетнем возрасте девять из десяти мужчин их рода вот уже четыре сотни лет.
- А ему скоро исполнится? – вяло поинтересовался Иванов.
- Осталось несколько дней, – уточнила ассистент, – но он в отличие от остальных не умрет. Иначе, давно уже был бы недееспособен. Я его вылечила, и проблем в дальнейшем по этой части не предвидится. Но настораживает другое. Такой пациент оказался у вас не случайно. Успеха от вас никто не ждет!
- Анаис Багдасаровна! – сказал пациент, невесть как оказавшийся здесь же, в кабинете, – Простите великодушно, что вмешиваюсь, но дело не терпит отлагательств.
Вспомнилось вдруг, что – да – во время устройства на работу, Она не предоставила документов. Времена стояли суровые, и документы были утеряны. Но это отчество… так пациент давно, выходит, знал! Хотя, ему ли не знать! Это я один – олух Царя Небесного!
Пациент выглядел теперь, по прошествии нескольких месяцев, совсем другим человеком. Тогда это был невысокий щупленький юноша, которого в толпе и не заметишь. А теперь, откуда что взялось: рост метр восемьдесят, косая сажень в плечах. Взгляд излучает жизнерадостность и силу. Так-то запросто можно и не узнать. Удивительно, впервые за все эти месяцы он произнес пару фраз от себя, и они совершенно перевернули все представление о нем.
- Вы правильно заметили, профессор, – продолжил говорить Бадуев с заметной поспешностью, – я действительно образованный человек. И наш род никогда не испытывал недостатка в средствах. Но никакое золото мира не могло мне помочь. Как оказывается, за исключением доктора Амбарцумян. И теперь я намерен вернуть вам обоим должок. Но выходить надо немедленно. Ни мои люди, ни те – не могут и не захотят ждать.
- Надо, значит надо! – просто сказал Илья Иванович и двинулся к выходу, по пути соображая, какое там, за порогом, вообще говоря, время года. Зима, хотя бы, или лето?
За окном стояла осень. Ранняя осень. И вполне уместно было выходить, как есть. Ничего дополнительно не одевая. Хотя, может быть, лучше, скажем, в окно?
- К выходу, пожалуйста! – как будто угадав его мысли, сказал Бадуев, – Ждут нас везде. Но за окном и у черного хода – в первую очередь!
Доктор Анаис и пациент здорово опередили профессора, который не мог, конечно, за ними угнаться со своей больной правой ногой, и принялись на дороге ловить извозчика. Которого как на грех не было. В руках ни сумок, ни вещей, ничего. Ни дать, ни взять, парочка за пивом отправилась. Профессор остановился на пороге, близоруко щурясь рассиявшемуся Солнцу.
Поразительным образом, на эту невольную уловку и повелись поджидающие. Как чекисты, так и бандиты. В первую очередь и тех и других интересовал именно профессор.
А Илья Иванович, грешным делом залюбовался летящей походкой ассистентки, и его как громом поразила простая мысль: а ведь это походка совсем молодой женщины! Какие там сорок! Какая там старуха! Да я сам – старик по сравнению с ней! И в голову сама собой въелась препротивная мыслишка: а не водят ли тебя за нос, батенька?
Пациент и доктор поймали, наконец, извозчика, но когда дело дошло до того, чтобы садиться в коляску, между ними вспыхнула ссора. Они начали активно жестикулировать, но говорили практически шепотом. На лице извозчика, которому только и оставалось, что переводить взгляд с одного из спорщиков на другого, отразилось неприкрытое удивление. Наконец, он рассвирепел, взмахнул вожжами…
И чекисты опешили, обнаружив, что профессор, как по волшебству успел преодолеть эти тридцать с гаком метров и преспокойно усаживается в коляску…
***
- Посторонись-ка, дружище! – проворчал Бадуев, перехватывая вожжи.
И карета понеслась…
- Они нас догонят обязательно! Им это по штату положено! – с сомнением крикнул Илья Иванович, преодолевая шум ветра.
- Мои не решатся вступать в конфликт с теми! Тем более, пока светло. А тем надо будет еще получить соответствующий приказ. – Ответил бывший пациент.
Экипаж несся по пустынной улице. Стояло раннее утро. Свежий ветерок, по правде сказать, пробирал до костей. Хоть здесь повезло. Но зато и видимость была отменная. Профессор никак не мог вспомнить, почему сейчас утро, а не вечер? И надежда оторваться от чекистов напоминала сказку. Но в эту сказку так хотелось поверить!
Чекисты, и вправду, уже преследовали. Конные. Не догоняя, но и не отставая.
- Ну, и как впечатление? – тихо спросила у профессора Анаис.
Ветер растрепал тому волосы. Он сидел, чуть подавшись вперед.
- Впечатляет! – крикнут он в ответ, – Похоже, что там, куда мы летим, нас ждет настоящий ураган. Почище этого. Там это покажется еще цветочками! Но ураган, это и есть жизнь!
- К слову сказать, а куда именно мы летим? – подал голос Бадуев, – Не забывайте, как только мы остановимся, если не те, то мои сразу же возьмут нас в оборот.
- Улицу Сапожную знаете, Нодар? – спросила доктор, не отрывая глаз от дороги.
- Конечно! – ответил тот, – Доставлю в лучшем виде. Откуда вы знаете мое имя? Настоящее, конечно!
- Я знала еще вашего деда. Он даже бил клинья по молодости. И был, как бы это выразиться… даже прекрасен в своей непривлекательности. Конечно, я ему отказала. Но пусть это будет ему маленьким приветом. А там, на Сапожной, не беспокойтесь, там есть кому о нас позаботиться. Там нас уже ждут…
Добавлено (17.09.2010, 01:27)
---------------------------------------------
- Профессор! Неужели доктора не признали? – не оборачиваясь, крикнул Бадуев, А ведь как дышали неровно! Говорят, вся больница видела!
Вопрос был явно из серии риторических, и профессор предпочел промолчать.
- Не доктора, а академика! – неожиданно уточнила Анаис. Я уже тогда была академиком.
И подозрения вспыхнули с новой силой. Ни тогда, в царской России и позже, после революции, ни теперь, в Союзе, он про академика медика с такой фамилией не слышал.
- Я не случайно пришла именно к вам… к тебе… – слегка запнувшись, уточнила она, – я почему-то сразу поняла, что ты предпочтешь не раскрывать нашу маленькую мистификацию…
- Сказала бы правду… и жить проще будет! – проворчал Илья Иванович.
- Просто, невозможно уже стало носить старящий макияж. Это становилось уже смешно. Тридцатилетний мужик запал на восьмидесятилетнюю старуху… так что эта маленькая интермедия и с вашей легкой руки, милейший!
- И ради этого был убит человек? – тихо спросил Иванов.
- Та несчастная умерла от испанки. У нас в мертвецкой были неучтенные трупы. С ведома ВЧК, конечно. Это – один из них. Так что, не беспокойся. Мы грех на душу не берем…
***
Отряд Николаева шел за беглецами по пятам. Не догоняя, но и не отставая. В пустынном утреннем городе тем просто некуда было деться. Прежде чем брать, полезно было выяснить, куда это они так спешат? Бандиты Бадуева из виду погоню не упускали, но и не вмешивались. Получалось как при лесном пожаре – временное перемирие. Зайцы и волки бежали рядом, друг друга не трогая.
***
- Сейчас мы свернем и спрыгнем, а ты погони еще до конца улицы, приятель. До храма. И да поможет тебе Господь, – крикнул, преодолевая шум ветра, Бадуев.
Возница, ни жив, ни мертв, деревянно кивнул.
На полном ходу свернули в переулок и слегка сбавили ход. Возница обернулся и оцепенел, наблюдая, как дама выпрыгивает из коляски, делая сальто. И подхватывая на лету спутника. И мягко, по кошачьи, приходит на ноги с ним на руках. Опуская его тут же на землю.
Рядом грузно спрыгнул Бадуев. Все трое отряхнулись и поспешили в приоткрывшуюся дверь одноэтажной хибары.
Едва дверь закрылась, из-за угла следом за уносящейся коляской рысью пролетел отряд ВЧК…
***
- Тьфу, нечистая, спрыгнули! – крикнул Николаев, глядя вслед.
- Надо уточнить, все ли? – с сомнением ответил скачущий рядом седой боец, – профессор хромает на правую ногу. Он не мог самостоятельно покинуть движущуюся повозку В руках ни сумок, ни вещей, ничего. Ни дать, ни взять, парочка за пивом отправилась.
Николаев невольно посуровел. Что ни говори, а бандит хоть и с вожжами, всегда остается бандитом…
И погоня унеслась вдоль улицы.
***
В сенях Иванов опешил, до того встретивший их мужчина оказался похож на товарища Молотова. Но круглое лицо восточного типа…
Нет, о товарище Сталине и мысли не мелькнуло, особенно, когда хозяин заговорил:
- Времени у нас в обрез и я обращаюсь к господину Бадуеву: “Вы с нами или нет?”
- Мне теперь деваться некуда! – хрипло признался тот, – Иначе меня сразу же ликвидируют или свои или те.
- Тогда представлюсь, – продолжил хозяин, переводя орлиный взор на профессора, – генерал Мир Султан Хан.
- Генерал Мир – это звучит! – весело констатировал Иванов, – Пожалуй, я вам поверю. Ведите нас, куда надо. Мы к вашим услугам.
- Тогда покрепче возьмитесь за руки, там, куда мы идем, дует сильный ветер. Анаис знает.
И распахнул дверь в комнату.
И они вошли навстречу ураганному ветру. Прямо в полыхающую черную звездную ночь.
***
Чекисты ворвались в избу через считанные мгновения после того, как закрылась дверь портала.
В сенях явно только что были люди.
И никого.
Николаев рывком распахнул дверь в комнату. Больше деваться беглецам было просто некуда.
В комнате все оказалось покрыто толстым слоем нетронутой пыли. А в стеклянном граненом стакане на дубовом столе стояла одинокая сухая алая роза.
Николаев скрипнул зубами. Бандит, есть бандит. Очевидно, здесь его поджидали подручные.
- Обыскать здесь все! – отдал он приказ, – Здесь должен оказаться подпол. Не сквозь землю же они провалились!
Подпола не нашли…
***
- Все в порядке, генерал! Портал закрылся штатно, – пробормотал мужчина, зашедший следом, и куда-то исчез.
- А почему они не ворвались следом за нами? – невольно поинтересовался Иванов.
- Дело в дактилоскопии! – терпеливо пояснил генерал… – Ручка двери не активизирует портал без отпечатков пальцев ограниченного круга лиц. Собственно, только моих, и вот еще Анаис. Словом, не смущайте меня. Я просто не помню, можете вы знать этот термин, или еще нет.
- Вы… наши потомки? – спросил профессор.
- Скорее тогда – альтернатива, – ответил генерал, взглядом приглашая продолжить разговор.
- Не думал, что в будущем сохранятся войны.
- А, вы о звании? Не забывайте, мы больше не умираем от естественных причин. Если вы не в курсе. Только во время военных конфликтов. Цена жизни очень велика, но ведь у нас полыхает демографический взрыв. Нас на сегодня в миллион раз больше, чем вас. Маленький ветерок у нас сродни вашему урагану.
- Если вас так много, почему мы не видим следы вашего присутствия в телескопы?
- Вы просто не туда смотрите. Мы живем в отрицательном пространстве. Пространстве с отрицательными метриками.
- И в таком случае, какая же роль уготована здесь вашему покорному слуге? Дворника? Если так, то увольте!
- Отчего же, милейший! Если хотите знать, генная модификация, которую вы блистательно завершили только что – настоящий прорыв в науке! Красавица Анаис, как это ни печально признать, ради вас пошла ва-банк. Но выиграли мы все.
- Даже красавица? – недоверчиво хмыкнул Бадуев.
- Конечно! – невозмутимо ответил генерал, – в нашем мире она – невеста на выданье!
Профессор осмотрелся, пытаясь понять, в каком помещении он находится. Черная звездная ночь полыхала со всех сторон, в том числе и под ногами. Стены если и присутствовали, были совершенно прозрачны. Ветер стоял сильный. Чуть ли не сбивая с ног. Окружающие на него внимания не обращали.
- В общем, все ясно с первого взгляда. Дополнительных обследований не требуется! – негромко заявил совершенно седой мужчина, на вид, как и Анаис, лет сорока. Мир Султан Хан остановился, глядя на вновь прибывшего в упор.
- Организм изношен процентов на восемьдесят. Но устойчивость основы уникальна. В этом аспекте, он, пожалуй, покрепче кое-кого из нас. Такие экземпляры сегодня встречаются, наверное, только на Alma Mater. Но требуется генная модификация.
- Так, повторите то, что он сделал! Неужели не в состоянии? – с трудом сдерживая ярость, прорычал только что спокойный генерал.
- Мы-то повторим. Но требуется его участие!
- Вот я его к вам и привел! – ответил генерал, на сей раз, мгновенно успокаиваясь.
Разговор иссяк, и седой исчез так же незаметно, как и появился.
- То, что ты такая молодая, я уже понял. Но это значит, что сошел с ума – один я. Это где-то даже приятно. Но я смотрю, здесь все такие! А тогда помешался уже целый мир. И это действительно страшно! Правильно, хоть, я понял? – спросил Иванов.
- Собственно, да. Молодость – и есть главный критерий, по которому сюда попадают. И уже потом в дело вступает наша медицина. Но это не главный критерий. Главное, чтобы человек смог принять наш мир. Вот почему, никого нельзя к нам привести насильно, – ответила Анаис.
- А я прохожу по какому критерию? – ворчливо возразил он.
- Ну, ты, Илья, и даешь! Какой же ты все-таки ершистый! – тихо ответила она, и ее голос зазвенел, – А тебя выбрала я, если хочешь знать. И уже потом Мироздание, когда просто не оставило тебе способа остаться.
То, на чем стояли, неожиданно заходило ходуном. Мир Султан Хан подскочил и потащил обоих куда-то. Вокруг все забегали.
- Ракетный обстрел, - тихо прокомментировал генерал и оставил их в приличной компании точно таких же беглецов. Все тяжело дышали.
- Послушай! – обратился Иванов к Анаис, – Если тут так повелось, почему ничего подобного не бывает на Земле?
- Alma Mater – святое. Для всех без исключения. А вообще, привыкай, если не передумал, – тихо ответила она.
- Знаешь, Анаис, если здесь вас, то есть теперь и нас, так много… тут и потеряться ничего не стоит. Давай просто не будем расставаться! – тихо сказал Илья Иванович, глядя в пол. Которого не было. Поэтому и не заметил, как сверкнули ее глаза.
И она молча взяла его за руку…
***
Говоря земным языком, генерал Мир Султан Хан был диктатором того мира. Но там существовали совсем другие реалии. И эта характеристика слишком искажала истинную картину. По сути, он был физиком, который и создал тот мир.
Он был хищником по натуре. И мир создал тоже для хищников. Но по иронии судьбы вскоре там воцарились Снегири. И приложил к этому руку сам Мир. Но это уже совсем другая история…
***
Товарищ Молотов у себя в кабинете изучал докладную записку о результатах эксперимента по омоложению.
По данным органов ОГПУ, профессор Иванов и его ассистентка, доктор Анаис Амбарцумян оказались похищены и убиты бандой Бадуева. Эксперимент в лаборатории профессора Фаворского в Ленинграде тоже окончился неудачей.
Что-то в докладной записке не сходилось, но, сколько ни вдумывайся, не удавалось уловить суть.
Деталь, выпавшая из его сознания, в конце концов все же всплыла: контрольным пациентом в лаборатории профессора Иванова являлся как раз Бадуев младший. Который и принял решающее участие в похищении. И, следовательно, он жив и здоров. И, следовательно…
Но Бадуев младший, профессор Иванов и доктор Амбарцумян исчезли из поля зрения компетентных органов и никогда там больше не появлялись…
***
- Ах, Анаис, Анаис! – бормотал невысокий костлявый старик, сидя на завалинке. – Ты встала из могилы, чтобы вытащить оттуда моего внука. И ты одна знала, как миновать эту дорогу!
- Они ушли, – пробормотал невзрачный мужичонка, глядя в сторону, – и ваш внук нас предал!
- В таком случае, отыщите его и повесьте на ближайшем суку.
Мужичок недоверчиво выслушал главаря и остался стоять, явно поджидая продолжения.
- Но так или иначе, – не обращая на того внимание продолжил старик, – он жив. Хотя и последний. И чудо все-таки свершилось. И значит, моя жизнь прожита не зря!
И теперь тысячу лет все мужчины рода Бадуевых будут помнить доктора Амбарцумян!
Улыбка у него получилась поистине дьявольской, а смех такой, что скрип несмазанной телеги показался бы райской песней…
