| Pit_Cage | Дата: Среда, 12.03.2014, 13:24 | Сообщение # 1 |
 Неизвестный персонаж
Группа: Проверенные
Сообщений: 36
Статус: Не в сети
| Холодный ветер лупит мое лицо острыми кристалликами снега, закрываться от них мне надоело, да и особого проку от этого нет. Я иду вдоль шоссе номер 89, часа два, уже не надеясь, что меня кто-то подберет. Последнюю надежду я возлагаю на старенький студебекер, но старичок-водитель лишь бросает на меня недоброжелательный взгляд и уезжает, не сбавляя скорости.
Когда то в детстве меня привлекала идея путешествия по стране автостопом. Но сейчас занимаясь этим по необходимости, я чувствую себя самым несчастным человеком на земле. И все ради чего? Ради того, что бы заработать пятьдесят вшивых баксов, а может и того меньше, разгружая уголь в Л***. Ясно, что ничего хорошего это мне не сулит, но ничего не поделать, надо как то зарабатывать на кусок хлеба, или бокал виски, тут уж как повезет.
В голове крутится одна фраза, которую сказала моя мать, перед тем как окончательно потеряла остатки разума из-за болезни, а может уже и тогда не соображала что говорит. Она лежит в больничной койке, от нее тянутся трубки и провода к множеству аппаратов, и она говорит мне: «Запомни, жизнь это не то место где тебе будут подавать жареных лобстеров просто так». И в тот момент и сейчас, я понимает, что и в правду ничего не сделал, что бы мне приносили этих гребаных лобстеров. Я в праве сказать, что в жизни мне очень не повезло, но это уже отговорки нытиков.
Ветер усиливается и тут уж, хочешь не хочешь, а приходится остановиться, закрыть глаза и повернуться в обратную сторону. Когда я их открываю, вдалеке виднеются слабые огоньки, похожие на глаза спрятавшейся в темной комнате кошки. «Ну вот и все, - думаю я, - сейчас она меня съест». Но через минуту кошачьи глаза превращаются в круглые фары старенькой импалы, 65-го или 67-го. Машина не спеша катится по обледенелой дороге, и подъехав ко мне, останавливается. Вокруг темно, хоть глаз выколи, а после света фар еще сложнее разглядеть внутренности салона. Из машины никто не выходит, и мне уже начинает казаться что внутри никого и нет. Постояв с минуту, вглядываясь в черноту бокового стекла, я решаю открыть дверь. Из машины веет одурманивающим теплом. И это тепло кажется давно забытым чувством. Внутри сидит мужчина лет тридцати, лысый как девичья коленка. Он смотрит на меня и молчит.
- Привет, - робко начинаю я, - спасибо что остановились.
Мужчина все также смотрит на меня.
- Я направляюсь в Л***, уже и не надеялся, что кто-то сегодня остановится, собрался падать и подыхать. – я пытаюсь улыбнуться, на сколько позволяют мне мои замерзшие губы.
- Ааа! Ты автостопщик! – водитель резко оживляется, как будто от долгого ступора, - Ты меня немного напугал, выглядишь ты не очень, уж извини.
Он улыбается отвратительной улыбкой, обнажая кривые желтые зубы, и жестом приглашает меня внутрь. Жар печки импалы сразу одурманивает мой замерзший разум, и я едва не вырубаюсь. В машине пахнет кислым пивом и еще чем-то малоприятным, но выбирать не приходится. За свою жизнь я вынюхал много вони.
- Куда направляешься, парень? – спрашивает он гнусавым голосом, трогая машину с места. Из динамиков машины еле слышно вырывается что то типа кантри.
- Я уже сказал… в Л***, подвернулась работенка и я не хочу ее упустить. – отвечаю я.
- А, небось разгружать товарняки с углем? – мужчина глядит на меня одним глазом, другим на дорогу.
- Д-да… Откуда вы узнали?
- Да просто там больше нечем заняться такому оборванцу как ты.
Тон его мне не нравится.
- Да шучу я, - говорит он, заметив мое молчание, - юмор у меня такой, ты уж не обессудь.
Мы едем вдоль безликих замерзших и покрытых снегом полей. Из-за снега дорогу видно ровно на столько, что бы не улететь в кювет.
- А вы чем занимаетесь? – осмеливаюсь я прервать наше молчание.
- У меня своя ферма, но в это время года, сам понимаешь, работы не много.
Он замолкает, потом продолжает.
- Поэтому я иногда езжу по этой дороге, подбираю хитчхайкеров, которых не так мало, ты уж поверь.
Этот тип нравится мне все меньше. Что то в нем меня напрягает, так что пах сводит. То ли взгляд, то ли манера говорить. Сложно понять в серьез или в шутку он говорит.
- И зачем вы это делаете?
- Ну уж не из доброты душевной, это точно. – он смеется совсем уж противным смехом и достает из под сидения шестизарядный револьвер, то ли Смит-и-Вессон, то ли Кольт, и кладет его себе на колено, придерживая рукой.
- Да уж, шутки у вас и правда странные. – я попытаюсь засмеяться, но вырывается звук больше похожий на стон.
- Это точно. – он смеется, - Люблю я проехать в этот час по этой дороге, подобрать какого-нибудь бедолагу, а то кто ж кроме меня его подберет?
- И зачем, если не из доброты душевной?
Я нащупываю ручку открывания двери, но скорость, которую набрала импала, совсем не располагала для высадки. Меня удивляет, как в такой гололед, машина умудряется оставаться на дороге при такой скорости.
- Ну вот садится он ко мне в машину, я разгоняюсь, блокирую двери… - он нажимает на кнопку и двери блокируются, - Всаживаю ему пару пуль между глаза, само собой обчищаю карманы, но это далеко не главное, так, просто бонус.
Я смотрю на него, пробуя открыть дверь, но она не поддается. Он же смотрит на дорогу и ведет свой рассказ с азартом бывалого рыбака, рассказывающего каким способом он любит вылавливать окуней из озера.
- И главное даже не в том, - продолжает он, - что на одну тварь стало меньше, еще один никчемный мудак отправился в ад. А главное в том, что это сделал я, сам лично увидел как в глазах мудака появился страх, да-да именно как у тебя сейчас. И сам лично увидел как этот страх сменился сначала ужасом, ну а потом холодным стеклянным блеском. Ну это конечно, если, я не попаду тебе в глаз.
Он в который раз заливается смехом, направляет револьвер мне в лицо и нажимает на спуск. Точнее мне кажется, что нажимает, на какую то чудовищную долю секунды я вижу как из ствола вырываются сначала пороховые газы, а потом вылетает пуля, маленькая, и раскаленная до красна. И эта пуля вгрызается мне в лоб. Мозги разлетаются по стеклу двери.
Но это только доля секунды, которой никогда не было. Мужик убирает револьвер обратно под кресло и, как и прежде, смотрит на дорогу.
- Ну и что? Стоило оно того? – спрашивает он.
- Что… что сейчас было? – меня прошибает пот.
- Ничего. И всё, в каком то смысле. Так ты ответишь на мой вопрос?
- Я вас не понимаю. – я пробую дергать ручку двери, но ее уже нет, она исчезла.
- Стоила твоя жизнь, всё что ты пережил… стоило оно этого?
- Чего этого? – меня начинает знобить, мысли разлетаются из головы, как летучие мыши, потревоженные дневным светом.
По моим ощущениям мы уже должны были приехать в Л***, но за окном, по прежнему чернота, даже белых полей не видно. Свет фар уже совсем не выхватывает даже пары метров дороги. Машина, до этого вилявшая по дороге и подпрыгивающая на кочках, едет необычайно ровно. Я бы мог поклясться, что она летит.
- До чего же глупые люди пошли, ничем не интересуются, ни во что не верят. Еще лет сто назад ты бы знал кто я такой. – мужик смотрит на меня уже совсем иначе.
- Кто вы? – мне не нравятся его рассуждения, уж лучше бы он меня застрелил. Странное дело, смерть меня уже совсем не пугает. Но зато пугает этот странный человек, который уже совсем не смотрит на дорогу. И руль он тоже отпустил.
- Кто знает… Я уж точно не знаю. – он опустил свою голову и смотрит на свои руки.
Он о чем то усиленно думает, или даже безмолвно ведет с кем то диалог. И тут до меня начинает доходить.
- Я мертв? – спрашиваю я осторожно.
- Неужели догадался? – он вскидывает руки вверх, ему даже не мешает низкая крыша импалы. – Хотя бывали и такие кто до последнего все отрицали.
- И вы не тот псих?
- Нет. Тот псих сейчас загоняем машину с твоим трупом в свой амбар. И на пару недель, может месяц, его жажда поутихнет. – он замолкает, потом продолжает. – Знаешь, я довольно часто бываю в этой машине, и каждый раз вижу одно и тоже, заблудившаяся в темном лесу овечка, обиженная на свою жизнь. Винит кого угодно, но только не себя. И для них это становится хорошей новостью, смерть они принимают за благо. И каждый раз я спрашиваю: «Оно того стоило?». И каждый раз получаю недоумение в глупых глазах.
- Стоило ли садиться в эту машину? – страх исчезает, возможно я как и все остальные рад что так случилось
- Ты меня опять не понял! Вам дается все что бы прожить достойную жизнь в этом мире и отправиться дальше. Но вы либо пытаетесь заработать все деньги и обобрать всех и вся. Либо живете в ожидании конца, ничего не делая ни для себя ни для других. Вините всех в своих проблемах. Считаете себя свободными, но свободны лишь единицы.
На несколько минут он замолкает. Молчу и я, не в силах что-то ответить.
- Настоящие люди в этом мире это дети. Лишь у них настоящие желания и они верят в их достижение. А вы считаете их глупыми. Вот скажи, ты хотел прожить так свою жизнь, когда был ребенком? Знаю что нет. Но со временем в вас что-то ломается, вы теряете свою свободу, меняя ее на деньги, вещи, мнение других.
- Я не знаю кто ты, но думаю ты не понимаешь что такое быть человеком. Когда не видишь своего будущего, когда тебя покидают близкие люди, а впереди только тьма. – я уже сам не понимаю чего говорю, мне все сложнее становится держать мир, или что это теперь такое, в фокусе.
- Ты прав, не знаю. И ни когда не узнаю и не пойму. Но задам тебе еще один вопрос. В моих силах дать тебе еще один шанс, вернуть тебя назад. В любой момент твоей жизни. Теперь, зная что все намного проще, ты сможешь все сделать как надо?
- Не думаю что смогу что-то изменить. – голова начинает кружиться, мысли в голове не задерживаются, хочется одного, остаться одному.
- На протяжении многих веков я задаю этот вопрос всем, кого встречаю. Еще никто не ответил «да». И от этого мне становится еще больнее. Этот мир обречен, это не то, что задумывалось. Остаток своего сознания ты растеряешь в темноте. Это будет длиться довольно долго, но и это закончится.
В моей голове пробегает мысль изменить свое решение, но темнота за окнами кажется мне намного лучше, уютнее… Легче забыть все, чем пытаться изменить, может я и слаб, но хотя бы сейчас я отдохну.
- Будь по-твоему. – говорит существо.
И тут же исчезает, вместе с салоном импалы, вместе со всем миром за ее пределами. Остается только тьма, тихая и спокойная.
|
| |
| |
