| Makkuro | Дата: Воскресенье, 10.12.2017, 23:54 | Сообщение # 1 |
 Опытный магистр
Группа: Проверенные
Сообщений: 437
Статус: Не в сети
| Во-первых, да, я знаю, что у Бредбери был рассказ и даже сборник с таким же названием. Просто оно показалось мне уместным, вот я и... того)
Во-вторых, я не знаю, куда его пихнуть, потому что вроде как и не про феечек, но вроде как и не про машины времени. В общем, вроде как у него больше общего с фэнтези, чем с научной фантастикой - по крайней мере в плане научности.
В-третьих - жрите меня, критики, ибо я знаю, насколько несовершенен этот рассказ, но я уже так долго над ним мучаюсь, что не заканчиваю его, а "оставляю". Лучше так, чем сидеть пыльной папкой в ящике стола.
Человек в картинках
Если бы существовала статистика вещей, которые чаще всего делают роботы, р.Альф занял бы первое место по разгадыванию кроссвордов. Он покупал их дюжину каждое утро и нес на рабочее место — прилавок с мороженным на главной площади Почки. Соседские бомж и уличный музыкант спорили на количество угаданных р.Альфом слов. Музыканту просто некуда было тратить деньги, а бомж оказался предприимчивым: составлял статистику в зависимости от тематики кроссворда и старался выдавать максимально близкий вариант. Подобные споры никогда не мешали этим двоим называть р.Альфа роботом с самым бесполезным хобби. Хозяин как-то спросил, почему он разгадывает кроссворды, ведь база данных р.Альфа устроена так, что робот ничего не может забыть, а значит, он либо знает слово, либо не знает. Еще ни разу р.Альф не ответил на этот вопрос.
Он считал себя уникальным, хотя, наверное, все бракованные роботы так думали о себе. У него не было датчиков движения, и он узнавал силу ветра по стуку жестянок, развешенных на деревьях. Это делало р.Альфа изобретательным. Он никогда не произносил зазывалку, если рядом не было потенциальных покупателей, хотя в программе записано повторять ее каждую минуту. Это делало р.Альфа хитрым. На его потускневшем корпусе не было свободного места: хозяин постарался и забил его наклейками из-под мороженного в целях рекламы еще, когда р.Альф был самым обычным роботом. Сейчас р.Альф называл их татуировками. Это делало его крутым. Когда к нему подходили прохожие, уже привыкшие к бракованным роботам, и спрашивали про наклейки, р.Альф отвечал, что обожает свою работу.
И это делало бы его счастливым, если бы не было ложью.
Мороженное? Нежная ваниль? Крошки шоколада? Роботы не могут почувствовать вкус. Р.Альф с одинаковым успехом мог толкать как амброзию постапокалиптического мира, так и самую ужасную дрянь на планете. Покупатели либо никогда не возвращались, либо приходили снова с такими грустными лицами, словно р.Альф был тяжело больным ребенком. Каждый раз, как они разворачивались, чтобы уйти, робот хотел заорать им вслед: «Вашу мать, эта хрень вкусная или нет?».
Но бизнес не позволял.
- Эй, дружище продавец.
Р.Альф поднял взгляд. Перед ним стоял мужчина лет тридцати пяти, одетый в пожелтевшую от времени, но все еще чистую рубашку и такие же штаны. По сравнению с представителями современной постапокалиптической моды он выглядел настолько обычно, что казался выпендрежником.
- Добро пожаловать в лучшую лавку мороженного в городе - «Лакомка»! - речь р.Альфа была записана и загружена в память профессиональным маркетологом, потому звучала весело и задорно, то есть, совершенно не соответствовала настроению. - У нас на выбор есть более десятка сортов: банановый и клубничный, малиновый и яблочный, со вкусом какао и сгущенного молока, а также замороженный сок в ассортименте! И, естественно, главный продукт в «Лакомке», да что там, во всей Почке — нежный вкус ванили с шоколадной крошкой, которая просто тает во рту!
Р.Альф замолк и вперил в мужчину светодиодный взгляд. Тот внимательно, со всей серьезностью выслушал его речь, а затем вдруг весело улыбнулся и сказал:
- Вообще-то, я пришел пообщаться с тобой.
Будь у Р.Альфа брови, он бы их поднял.
- Со мной?
- Да. Как тебя по имени?
- Р.Альф.
Мужчина облокотился о прилавок.
- Ральф, значит. В реальности у тебя голос больше похож на робота. Я Майк, - с этими словами он протянул р.Альфу руку. - Будем знакомы.
Робот с опаской пожал руку и встал в позу слушателя - ну, то есть, хоть как-то встал.
- Итак, Ральф, - начал Майк таким будничным тоном, словно они уже были лучшими друзьями, - ты почему такой подавленный?
Р.Альф настолько удивился, что забыл делать вид, что он бездушная машина.
- Чего?
Майк хохотнул.
- А тебя легко вывести из равновесия. Давай, Ральф, расскажи о своих заботах. Даю слово случайного прохожего — это останется между нами.
Р.Альфу все больше начало казаться, что над ним издеваются.
- Нет у меня никаких забот, - буркнул он и опустил взгляд на кроссворд, тонко намекая на окончание разговора.
Майк не только не ушел, но перекинулся через прилавок всем весом, грозя раздавить его нахрен, и вклинился головой между роботом и журналом.
- Не верю! - картинно воскликнул он, глядя на р.Альфа хитрым прищуром.
- Я робот, ты, штрекало, - уже совсем грубо ответил р.Альф. - у меня нет гребаных лицевых мышц — как ты можешь знать, что я чувствую?
- Робот, а говоришь, как обычный подросток, - Майк не сдвинулся с места. - Запомни, мальчик, - он поднял указательный палец, - человек человека может понять без слов и всяких там лицевых мышц. Робота — тем более.
Р.Альф внутренне скривился от «мальчика», выдернул из-под Майка кроссворды и стал разглядывать их так внимательно, словно мужчины у его прилавка нет и никогда не было. Это было нелегко даже для робота.
Приставучий покупатель вздохнул и встал нормально.
- Я пришел потому, что покупаю у тебя мороженное. Мне нравится покупать его именно у тебя, - его голос внезапно стал до неприличия серьезным. - Можно сказать, что именно это, помимо ряда других мелочей, помогает мне переживать этот проклятый постапокалипсис.
Р.Альф все еще делал вид, что не замечает Майка, но внутри изнывал от волнения.
- Ты помог справиться со многими невзгодами, знаешь ты об этом или нет. Теперь я хочу помочь справиться с твоими. Нет ничего странного в том, чтобы поделиться переживаниями с другим. Все люди так делают.
Майк замолчал. Р.Альф не спешил отвечать. Тишина длилась две минуты сорок три секунды. Мужчина глубоко вздохнул и развернулся в сторону выхода с площади. На середине пути его остановило тихое неуверенное бормотание.
- Я на работе.
Майк резко развернулся и крикнул, хотя для слуха р.Альфа этого и не требовалось.
- Тогда после работы заскочишь ко мне домой на чай! Я оставил адрес у тебя в журнале! - с этими словами он выбежал с площади.
- Ах ты крыса! - только и успел воскликнуть р.Альф ему вслед.
Майк жил в Вене. Это была самая длинна улица в городе, целый жилой квартал, пересекающий Нью-Бостон алой нитью. Красные китайские фонари были развешены в самых удачных и неудачных местах, порой банально валяясь под ногами. По обеим бокам стояли двух- и трехэтажные трущобы, первый этаж которых всегда был барахолкой, баром или магазином со всякой сувенирной дичью. Вход в сами квартиры находился на задних дворах, порой темных и безжизненных, но чаще светлых и шумных, с гуляющими детьми и бубнящими со всех щелей старушенциями. Р.Альф как раз в таком и жил, и очень раздражался от косых взглядов бабулек, считающих его за чудище, созданное наркоманом-психом.
Двор Майка, похоже, избавился от старушек естественным образом — они поумирали. К р.Альфу сразу же подбежала стайка детишек, с любопытством разглядывающих его наклейки. Внутри, в коридорах и на лестнице, горели фонари и свечи.
Р.Альф остановился у двери в квартиру Майка, не решаясь постучать. Он был тем еще параноиком. А ну как за дверью его поджидают роботоненавистники с модулями отключения? Ну и что, что вокруг дети? А они в сговоре, усыпляют бдительность, так сказать. А Майк, этот хитрый крысеныш, заманивает более наивных роботов своим обаянием в ловушку...
Р.Альф постучал в дверь.
Квартира Майка была такой же «по возможности опрятной», как и гнездышко хозяина. К удивлению р.Альфа, его действительно поджидали — майковы жена и дочка. Последняя с восторженным визгом повисла у робота на шее, завалив с порога тучей глупых вопросов. Из кухни вышел Майк в фартуке, вытирая руки вдвое более грязным полотенцем.
- Вечера, Ральф, - деловито кивнул он. - Это, - Майк указал рукой на прекрасных дам, - моя жена Мэг и малышка Марта, ей всего девять.
Марта ткнула р.Альфу в нос девять пальцев, подтверждая, что родитель ничего не перепутал.
- Я накрыл стол на четверых. Любишь подогретую тушенку?
- Я не чувствую вкуса.
- Правда? Это досадно. Ну ничего, хоть скажешь, съедобное ли оно на вид.
На вид оно было ужасным, но и Мэг, и Марта храбро погрузили вилки в бурую кашу, которую Майк назвал тушенкой. Прошло пять минут, и ни один человек не пострадал, так что р.Альф сделал вывод: на вкус оно намного съедобней, чем на вид.
Робот сидел за столом, молча наблюдая за семейным ужином. Если счастливые улыбки, наивные разговоры и игры с едой были призваны для того, чтобы усыпить бдительность, то они, безусловно, преуспели. В такой идиллии р.Альф ощущал себя совершенно лишним, в то же время желая насладиться ей больше.
Он так и сказал Майку, когда Мэг убирала со стола, а Марта уселась на потрепанный ковер и занялась рисованием.
- Я тоже хочу жену и ребенка, - он буркнул эту ересь так тихо, что даже сам еле расслышал.
- Что?
- Забей.
- Ну ладно, - Майк улыбнулся и пожал плечами. - Пойдем на балкон, проветримся.
В Нью-Бостоне не было ни одного здания, с которого можно было увидеть Вену целиком, но даже тот скудный вид, открывшийся р.Альфу с третьего этажа, впечатлял. Люди были повсюду: на улицах, балконах и крышах, словно в огромном цветастом муравейнике из жести.
Майк оперся руками о перила.
- Ну что, Ральф, рассказывай.
Р.Альф внутренне вздрогнул. Он совсем забыл о том, зачем пришел сюда. Осторожно прощупывая почву, робот начал:
- Я не понимаю свою работу.
- Почему?
- Потому что... э... - р.Альф вздохнул совсем не по-роботски и продолжил, - потому что никто не выглядит счастливым, покупая его. Я помну мужика под сорокет с огромным ирокезом — выглядел настоящим отморозком. Он подошел ко мне, купил мороженное, малиновое, и нахрен разрыдался. Я был так растерян, что не знал, что делать. А он, так и ревя, ушел, и чуть ли не через силу жрал это мороженное. Оно что, такое невкусное, а, Майк?
Мужчина похлопал его по спине и, ободряюще улыбаясь, сказал:
- Оно совершенно ужасно.
- Так нахрена вы его покупаете?! - р.Альф схватился за голову, отчаявшись понять людскую логику.
- А вот это — уже совсем другая история. Долгая и по-человечески сентиментальная. Уверен, что хочешь послушать?
- Зачем я сюда, по твоему, пришел?
- Тогда слушай.
Майк внезапно глубоко вздохнул и закрыл глаза. Молчание длилось долго. Р.Альф хотел было спросить, что в слушании тишины может натолкнуть его на истину, и не является ли это какой-то высокой философской метафорой, которую роботу понять не дано, но в этот самый момент мужчина заговорил:
- Раньше были другие дни. В них еще не было горечи: мы не ходили домой с работы мимо сухих кленов, обвешенных жестянками, понимая, что уже никогда не увидим на них листьев. Нет, мы гоняли по улицам и собирали эти листья в охапку, подбрасывали их, как песок, и смотрели, как они переливаются в солнечном свете похлеще калейдоскопа. Мы обращались с листьями так, словно они никуда не денутся, словно пройдет зима, и они вырастут заново.
Это было двадцать лет назад, еще до войны.
Мы были детьми.
Все, что остается нам теперь — это помнить о листьях, потому что больше в своей жизни мы не увидим ни одного, даже самого иссохшего листка.
Майк медленно выдохнул. Его голос дрожал, и р.Альф каким-то внутренним чувством, невидимым и неосязаемым, понял, почему.
Стук жестянок, развешенных на иссохших стволах, и вправду был безжизненным.
- А еще — в прошлом было лето. Жаркий воздух поднимался от асфальта у нас на глазах, жаркий ветер гнал его в лицо. Мы гоняли под поливалками на зеленой-зеленой лужайке перед домом, пачкали только что постиранные белоснежные шорты и убегали, что есть мочи, от наших родителей. Неизменно мы сталкивались с торговцами мороженного — они ездили на фургонах по городу, оглашая окрестности своим неизменным: «Нежная ваниль, посыпанная крошками шоколада!». «Экзотический замороженный сок манго!». «Налетай, пока не растаяло!».
Мы налетали, как саранча. То мороженное было божественным.
А теперь его нет, как нет листьев, нет лета и нет родителей.
Внизу заорала кошка, и людской гомон Вены вернулся р.Альфу в уши. Майк немигающим взглядом смотрел на подвешенный у балкона фонарь — красный и пузатый, как светлячок. Р.Альф не видел светлячков, но знал о них. Вымерли двадцать лет назад. И возродились фонарями, бесчисленным количеством фонарей, напоминавших о лете.
Майк повернул голову к Р.Альфу и тихо, но твердо произнес:
- Зато есть ты. Мы, уже старые, преисполненные горечью, проходим мимо и слышим от тебя то самое «Нежная ваниль, посыпанная крошками шоколада!». Тем же голосом. Тем же тоном. Мы поворачиваем голову и видим твои наклейки - «Баскин Робинс», «Пингвин», «Ярнелл», «Роккиз Роуд»... А увидев наклейки, вспоминаем вкус. Вспомнив вкус, вспоминаем лето. И плачем.
Я уже давно забыл форму, цвет и шуршание листьев. Но, благодаря тебе, я вспоминаю те дни так, словно они никуда не исчезали.
Они еще долго стояли на балконе, наблюдая за суетой вокруг. Р.Альф не знал, о чем думал Майк. У него самого в голове не умещалось ничего кроме «Благодаря тебе...». Он прокручивал эту фразу снова и снова. Перематывал весь монолог. Слушал. И снова перематывал.
Из комнаты вышла Мэг и сообщила, что Марте пора спать. Робот понял намек и рассыпался в непривычных извинениях, что так поздно задержался в гостях — супруги отмахнулись от него и предложили заскочить еще раз.
Когда Мэг попрощалась с р.Альфом и поспешила укладывать дочь, Майк, стоя у лестницы во двор, спросил:
- Я дал ответ на твой вопрос, Ральф?
- Вроде как.
- Он помог тебе?
- Вроде как.
- Хорошо, - Майк переминался с ноги на ногу, словно не знал, что еще сказать. - Это хорошо.
Р.Альф махнул размалеванной рукой и вышел.
Шагая по Вене домой, он еле слышно приговаривал безо всякой записи:
- Нежный вкус ванили с шоколадной крошкой, которая просто тает во рту! Налетай, пока не растаяло! Хе-хе.
Если бы к нему подошли и спросили, откуда у него на теле столько наклеек мороженного, он бы ответил, что обожает свою работу.
И это делало р.Альфа счастливым.
|
| |
| |
блин он рубашку, что с момента покупки так и носит не стирая? 
