| Лита | Дата: Понедельник, 05.03.2012, 15:47 | Сообщение # 1 |
 Неизвестный персонаж
Группа: Пользователи
Сообщений: 40
Статус: Не в сети
| ***
Больно. Черт, как же часто в жизни бывает больно! Совсем чуть-чуть на задворках сознания, едва заметным покалыванием в сердце, или невыносимым криком души, вдруг осознавшей, что потеряла что-то до боли важное. Слабым жжением проколотого пальца или адским, отключающим мозг пожаром простреленной плоти. У боли много лиц, это жестокая химера питающаяся стонами и криками, и ей даже не важно, слышны ли эти крики всем или они направлены лишь вглубь страдающего сознания, измученной, или же пока только раненной души. Ей все равно кто перед ней, мудрый старец или младенец, она не останавливается для раздумий о морали и не меняет своих приоритетов. Она лишь приходит и берет то, что ей принадлежит по праву.
Алан Рохманов, как ни кто знал, что такое Боль. Он познал ее всю от начала до конца. Ему представилась редкая возможность повстречаться со всем разнообразием лиц этой химеры. Но он так и не выработал к ней иммунитет…
Осунувшееся лицо приобрело уже давно серый оттенок, соперничавший с болезненной бледностью с темными кругами под глазами. Он сидел глубоко в кресле, облокотившись на колени и опустив голову. Черные волосы неопрятными прядями спадали на глаза и щеки, скрывая его от пустой темной комнаты и от всего вокруг, утопающего в своей грязи и жестокости. Усталая ухмылка пробежала по тонким губам. Он сам был частью этой грязи. Он сам виноват во всем. И исправить что-то было уже слишком поздно. Слишком глубоко этот мир засел в нем, став его частью, как и он, был частью мира. Такой ужасающий симбиоз, образовавшийся в природе, которому подвластны все ныне живущие. Но по великой усмешке судьбы не всем дано его заметить раньше, чем он поглотит тебя. Он не успел. И теперь назад порываться было поздно. Жизнь – как наркотик – для каждого своя смертельная доза, свой сорт и привязанность. И порой, смерть звучала освобождением от мук. Но для него она была слишком дорогим подарком, он затеял свою игру и должен довести ее до логического конца. Да, он знал, месть подается холодным блюдом, но порой, казалось, этих долгих десяти лет не хватило для его полной готовности. Он до сих пор помнил сладкий запах духов, слышал волнующий душу смех, а когда закрывал глаза, чувствовал мягкость рук. Его не отпускала из снов красивая светловолосая женщина с пронзительно теплыми карими глазами и мягкой улыбкой. Для многих она была холодной, чуточку надменной, и только он знал, что это лишь видимость. Неповторимой доброты, слишком простая для аристократки, слишком мешала в холодной политике двух лидеров. Елена. Его любимая, которую он потерял по своей вине. Она ни когда не была для него верховным судьей Магического Суда. Только любимой. Только женщиной, ждавшей их ребенка. Его семьей, которую он не уберег. Сны причиняли боль, потому что в них она грустила. Явь мучила еще хлеще, потому что в ней не было ее даже грустной. Он все реже спал и все больше окунался в работу. Она спасала, даже не оставляющая ни грамма свободного времени, но его это устраивало.
В дверь постучали, заставляя вырваться из тугого клубка мыслей и эмоций. Он поднялся, мгновенно погружаясь в, ставшее для него привычным безразлично-холодное состояние и в пару стремительных шагов очутившись у выхода, резко ее распахнул. Естественно ни кто не удивился этой резкости, и даже не вздрогнул. Не потому, что подобное было свойственно только ему, и даже не потому, что к этому привыкли. Отнюдь нет. Он всегда наводил ужас одним своим существованием у большей части общества. Оставшаяся часть его свято ненавидела. Но и одно второму не мешало. По ту сторону порога стояла Лизавета Суворова, личность весьма неординарная и своенравная, сумевшая однажды вывести его из обычного состояния в еще более худшее. Мысленно содрогнувшись Алан, приготовился к худшему.
- Чем я могу быть обязан?
- О, прошу без лишней холодности, мне многого стоило добраться до Вашего кабинета мистер Рохманов, и я…
- Ближе к делу, модам, вы меня отвлекаете. - Холодно оборвал он, начиная злиться.
Девушка, с негодованием приподняв бровь, продолжила:
- … и я не по своему великому желанию здесь стою, ожидая, когда меня пригласят.
Помолчав, сверля взглядом загорелое лицо, он все же отступил вглубь кабинета, тем самым приглашая.
Незаметно для него вздохнув, Лиза прошла вперед, останавливаясь в центре мрачной комнаты и оглядываясь. Она, в своем деловом бежевом костюме адвоката, выглядела в темной, заставленной стеллажами и полками комнате мага ой как неуместно. Но после очередного заседания она просто не успела переодеться. Вдохнув холодный, пахнущий какими-то травами воздух, Лиза в очередной раз не угадала какими именно и перевела интересующийся взгляд зеленых глаз на молчаливого, такого же мрачного, как и это помещение мужчину. Зельевар и первый лекарь Магического мира, сильнейший Темный колдун, агент Ее Величества и член тайного Ордена Вечности – это был самый интересный человек, которого она встречала за всю свою двадцати шестилетнюю жизнь. И она не знала почему. Потому, что еще не встречала человека столь таинственного, потому, что он был магом или же, потому, что замечала это не только она.
- Итак? – Заговорил он.
- Не столь много поводов у меня для посещения вас, догадаться не трудно.
- Да ну? – В голосе проскользнул сарказм – у вас кто – то тяжелоболен, и необходима моя помощь? Или вы вздумали кого-то отравить и подручными средствами не обойдетесь?
- Какой же вы тяжелый человек, Алан!
- Не имею права спорить – не обращая внимание на перемену в обращении процедил он, проходя за свой рабочий стол. Он пытался отгородиться от этой женщины, так смело его не опасающейся. Он отвык от такого отношения, и это ему не нравилось.
- Сегодня состоится собрание. – Тихо проговорила Лиза, не отрывая от него глаз. Он, нахмурившись, вскинул на нее взгляд. Девушка мелко вздрогнула, моля чтоб это было не заметно. Холод и мрак этих черных глаз не раз за их годовое знакомство вызывал в ней смятение.
- Что-то важное?
- У Ордена не может быть не важных дел.
Он поморщился, но промолчал выжидательно глядя. Он состоял в Ордене много дольше нее, понимал и знал гораздо больше.
- Посвящение. Появился еще один.
- И кто?
- Мальчик, шестнадцати лет, это все что я знаю.
- Маг или нет?
- Маг, но разве это имеет уж такое сильное отличие, если он по роду и наследию от рождения избран НАШЕЙ магией?
- Имеет, и еще какое…
- Совершенно с вами не согласна, магия Ордена Вечности своеобразна и для нее нет разницы…
Он оборвал ее речь поднятой ладонью.
- Отличие одно – наполняет ли магия пустой сосуд, или же разделяет его, с чем-либо еще.
- Но это, ни как не мешает делу, мистер Рохманов.
- Не мешает, но еще как меняет.
- И как же?
Он одернул себя на ответе и, выпрямившись, окинул ее взглядом.
- Если вам больше нечего мне сообщить, я вас не держу.
Лизавета вновь вздрогнула от внезапного холода. Да что же за человек-то такой! Невыносимый!
- Что ж, - подавляя разочарование в голосе, проговорила она, - до скорой встречи.
Поверенный адвокат Королевского Парламента, цокая каблучками, направилась к выходу, обернувшись лишь у двери.
- Собрание в шесть. – И, через плечо, уже за порогом, - в церемониальной мантии, Алан, не забудьте.
Радуясь про себя, что не имеет чудесной возможности услышать ответ, и ясно представляя, как Зельевар скрипнул зубами, Лиза быстро пошла по пустующему коридору лучшей клиники Магической России. Она не знала, почему так торопилась, но оправдывала себя острой нехваткой времени перед собранием. Удивительно, почему в такой людной, живущей своей жизнью Клинике есть такой тихий коридор. Будто мертвый… Девушку передернуло от внезапной мысли, и она ускорила шаг, зачем-то обернувшись у лифта.
Алан Рохманов откинулся в кресле, устало прикрывая глаза. Как же он отвык от женских комментариев в его сторону, заботливых напоминаний. Конечно, в этом случае заботой и не пахло, лишь маниакальным стремлением его позлить, но память услужливо подкидывала сотни таких вот напоминаний произнесенных другим голосом. Рука сама по себе потянулась к ручке одного из ящиков рабочего стола, вытаскивая его из защитных темных недр. Не глядя вниз, он вытащил пару фотографий и сжал глянцевую бумагу, всматриваясь в изображения, ставшими навязчивыми снами. Они были сделаны за неделю до ее убийства…. Падал снег. Она пришла с улицы взволнованная, с необычно сияющими глазами и снежинками в распущенных длинных волосах. Она редко их закалывала, и это ему очень нравилось. Его колдунья… такая женственная, такая нежная для аристократки. Не снимая пальто, она подошла и осторожно отобрала книгу, которую он читал. В тот день, Елена сказала ему, что беременна. Он сначала не понял смысла сказанных с таким волнением слов, а когда до него наконец дошло, подорвался с места, подхватывая ее на руки, и закружил по комнате как сумасшедший. Она смеялась и просила ее отпустить. Упал в кресло, прижимая ее к себе и целуя счастливое лицо, улыбающиеся губы, пахнущие морозом волосы. Лена была его счастьем, его жизнью, воздухом, которым он дышал. Она выскользнула с его рук и выбежала во двор, маня за собой. Естественно Алан вышел, прихватив с собой фотоаппарат. Она кружилась в вихре снежинок, кидая в него охапками снежного пуха, а он, со словами: « я хочу запомнить это чудесное событие», щелкал красочные кадры. А снег все падал и падал, неестественно большими хлопьями, будто небо расстреляли из пушек…
Алан поднялся и подошел к единственному в комнате окну, все еще сжимая в руках фотографии. Мелкий, первый сентябрьский дождик звонко отбивал ритмы по стеклу, отчего-то напоминая тихий плач.
Он запомнил тот день. Навсегда. Его жена, его любимая женщина, семья, которую он не уберег. Мог ли он забыть ее? Нет. Мог ли простить себя? Нет.
Снова стук. Надоели! Все и до безумия…. Хотелось так и стоять, наблюдая невидящим взглядом за грустными струйками дождя, но постучали вновь, настойчиво, не принимая его задержки. Что ж, по крайней мере, эта работа спасала его от худшего. Неторопливо, игнорируя все более настойчивые удары о дерево, уселся на прежнее место и резким движением руки, магией, распахнул двери, едва не задев стучащего по носу.
- Ты, пожалуй единственный, кто еще может позволить себе заставить меня так долго ждать. – С ходу начал влетевший в его мрачный кабинет, седеющий усатый мужчина в темно-фиолетовой тяжелой мантии.
- Не имею привычки менять свои взгляды, Рамон. Что опять привело тебя ко мне?
- Парень, который будет проходить сегодня посвящение. Он нужен мне.
- Как мило. А я при чем? - он ни чуть не показал своего удивления, мрачному директору.
- Он нужен мне в Академии. Без всяких вопросов.
- Хмм…. – Алан прокручивал в голове информацию о стоящем напротив человеке. Жестокий, ни чем не брезговавший, если это нужно для достижения его планов. Беспринципный и, порой, подлый. Скользкий тип. Но все же важная фигура в политике. Чем больше зельевар узнавал этого человека тем больше подозрений и недоверия испытывал. И сейчас ему было все интереснее и интереснее о новоявленном мальчишке. Чтож. Поиграем в вашу игру, мистер Эсконин….
- Мне он нужен сегодня же….
- Это исключено. – Перебил его Алан – не раньше чем завтра в обед.
Он мог поклясться, что слышал скрип зубов директора. Интерес поднялся еще на планку выше.
- Значит завтра во время обеда вы лично сопроводите его в мой кабинет.
- Я правильно думаю, что спрашивать о причинах столь неожиданного вашего интереса к парню - бесполезно?
По лицу Рамона, зельевар понял, что прав, но директор неожиданно снисходительно улыбнулся. Получилось правдоподобно, но не для Алана Рохманова.
- Ну что, вы. Тут ни какой тайны нет. Совсем неожиданно, перед началом учебного года от нас перевелся на Север ученик выпускного курса. Как ты знаешь, для парламентерского спонсирования количества учащихся должно строго совпадать с оговоренным.
Зельевар внутренне поаплодировал. Достойная лапша.
- Как же звали покинувшего вас? – изобразил искреннее удивление он.
- О, врятли вы знаете его. Леонид Филатов.
Алан буквально приказал себе сдержаться, оставаясь все таким же беспристрастным. Филатовы. Девичья фамилия Елены. Ее потерянный брат, неужели? Неужели он был все это время так близко?
- Они переехали совсем недавно, года три назад, из Франции. Их больше знают как Герцогскую чету Аломеров.
Аломер? Вот уж день потрясений. Герцогиня…. Конечно же Елена только ею и могла быть в своей аристократической чистоте. Воспоминания о жене вновь окунули в боль. Он ни когда не смирится с ее исчезновением из его жизни….
- Чтож, до завтра, Алан. – Понял мрак в глазах зельевара по своему, и направился к выходу директор.
Алан молча отвернулся к окну, слыша, сквозь туман боли, слабый стук закрывшейся двери. Дождь разошелся не на шутку, со злостью барабаня о стекло, будто желая достучаться до мрачного мужчины и отыгрываясь за свою неудачу на отчаянно сопротивляющихся ветвях раскидистых берез. А он, сухими глазами отрешенно следил за дорожками воды, думая лишь об одном – месть. Она будет холодной. Она будет ледяной и жестокой, более чем достойной своих адресатов. Тряхнув головой, он резко отвернулся, на ходу распахивая магией дверцы деревянного шкафа. Вытащив черную парадную мантию, переоделся, и не обращая более ни на что внимания стремительно вышел хлопнув дверью. А ливень за окном вдруг стих. Ветер оставил в покое настрадавшиеся березы. На, неожиданно осиротевших каплях воды, заиграли лучи солнца.
Если эта надпись уменьшается - ваш монитор уносят!
Чужие глупости и собственные достижения всегда кажутся больше
|
| |
| |
