| Sayari | Дата: Суббота, 01.12.2012, 08:57 | Сообщение # 1 |
 Bro Club
Группа: Sayari-vip
Сообщений: 2628
Статус: Не в сети
| - Козы твои, шалавы, опять сбежали, - осуждающе произнесла соседка. – Залезли к Ленке, и огород затоптали. Ты бы слышала, как она кричала!
Марина вздохнула, поставила на землю сумку с продуктами. Зинаида Михайловна, в народе просто баба Зина, поймала ее около калитки и докладывала последние новости.
- Я забрала негодниц и заперла в сарае, - у бабы Зины были ключи от ее ворот и дома на разные непредвиденные случаи.
- Спасибо, Зинаида Михайловна! – выдохнула Марина. Как же хочется домой! Пятничный день в ветеринарной клинике тянулся бесконечно, пациенты и их хозяева как на подбор были нервными и раздражительными. Марина любила свою работу, но сегодня едва дождалась вечера. Затем пробег по магазинам, долгий путь домой в пыльном автобусе. Хорошо хоть не опоздала, в станицу Лазовская автобусы ходят всего три раза в день, а на такси из райцентра денег не напасешься.
- Да, еще сын директора приходил, тебя спрашивал, говорит, не смог дозвониться, - баба Зина подозрительно посмотрела на нее.
- Телефон дома забыла, - соврала Марина. Она отключила звук еще с утра. Тринадцать пропущенных звонков с его номера – идет на рекорд! – А что хотел?
- В кино тебя позвать в райцентр, - доложила баба Зина. – Ты бы пошла, деточка. Ведь хороший мужик, обстоятельный... Хозяйственный, и при должности! Вон, отца скоро на пенсию отправят, а его назначат!..
- Я подумаю, - ей совсем не хотелось принимать приглашение. До кинотеатра полчаса поездки в его машине, а это чревато приставаниями. Слова «нет» Стас Громов, будущий директор совхоза «Лазовской», не понимал.
- А что тут думать! Мужика надо ловить и женить, - строго сказала соседка. – Пока не убЕг.
Марина опять вздохнула. Да, очень жизненно! Особенно, когда собственный мужик у бабы Зины убЕг еще в незапамятные времена к парикмахерше из райцентра. Детей у соседки не было.
- Еще к Любке из десятого дома сын вернулся. Несколько лет по заграницам мотался, потом в Ростов приехал, устроился, писателем стал. Любка мне книжками его хвасталась.
Новость заняла еще пять минут Марининого времени. Блудный сын приехал на всю весну писать роман о жизни сельской глубинки. С демонами. Баба Зина про тех ничего внятного рассказать не могла. Самый большой демон в станице был механизатор Мишаня, когда самогону напьется. Марина покивала головой для приличия.
- Мариночка, я пирожков испекла! Хочешь, занесу? У тебя, наверное, опять дома нечего есть?
Марина пожала плечами. По станичным понятиям у нее и в самом деле из еды ничего нет.
- Все работаешь, а о себе не заботишься, - продолжала баба Зина. – Ну и кто тебя такую худую замуж-то возьмет? А годы-то идут, и идут!
Какой кошмар, уныло размышляла Марина, cлушая причитания соседки. О том, что ей уже тридцать, хоть и красивая, а все еще в девках. Пришлось терпеть, уж больно знатные пирожки у бабы Зины!
Наконец, она закрыла ярко-синюю калитку и пошла в дом. Свой дом! Небольшой, в окружении вишневых деревьев, аккуратно выкрашенный в белый цвет. В станице признавали лишь два цвета – белый и синий, остальные как-то не приживались.
В первый выходной Марина старательно занималась домашним хозяйством. У нее был небольшой огород, как у всех в станице, птичник и три козы-шалавы. Также пришлось держать глухую оборону от Стасика. Хороший парень, видный, ходил за ней уже полгода, но бесполезно, не нравился он ей. Вечером приехали из станицы Красный Дол, телилась корова, первые роды, надо было присмотреть.
На следующий день Марина встала до рассвета и отправилась к реке. Вокруг, куда не глянь, раскинулись бескрайние степи, бывшая казацкая вольница. Она уже давно присмотрела себе место около ленивой, изгибистой реки. На большой поляне под сенью редких для этой местности деревьев Марина остановилась. Повернулась на восток, ожидая первых вестников восхода. День-то сегодня непростой - Весеннее Солнцестояние, праздник Остара! Природа замирает, найдя баланс между добром и злом, между светом и тьмой. А затем вступает в свои права весна, отворяется, пробуждается земля, появляются первые цветы и ростки на полях, весенние соки у деревьев.
Марина воткнула в землю кинжал, обвязала его веревкой с ножом на конце и стала чертить круг. Разбила на четыре части, по сторонам света. Поставила на юг свечу для стихии Огня, на север - плошку с солью духам Земли, на восточной стороне зажгла ладан для стихии Воздуха. Сходила к реке и принесла воды для Стихиалия Воды. Встала посередине, ожидая, когда рассвет вступит в полную силу. Вскоре красный диск появился в просветах между темными, еще зимними деревьями, она тихо произнесла молитву триединой Богине Арадии: Пречистой Деве, Матери и Старухе в одном лице.
Она застыла посреди круга, раскинув руки в стороны, впитывая в себя звенящую пустоту вокруг, чувствуя, как сила природы переполняет ее, захлестывает, переливается через край, заставляя живее биться сердце.
Наконец, довольная, вышла из круга, аккуратно затерла линии, не дай Богиня, кто найдет, пойдут разговоры. Собрала магические предметы и, стягивая с себя одежду, отправилась к реке. С Маныча уже сошел лед, весна выдалась теплая, но все же... Голос разума соблазнительно нашептывал, что в реке счастья нет. Счастье, оно обитает в горячей ванной с ароматическими травяными настоями. Решившись, стянула с себя носочки, последний оплот одежды, и бросилась в реку.
- Как водичка? – раздался мужской голос, когда она уже возвращалась к берегу.
- Довольно теплая для конца марта, - ответила Марина любезно. – Прошу вас, присоединяйтесь.
Мужчина хмыкнул. Он держал в руках ее большое полотенце, стоя на самом краю берега, рискуя замочить модные кроссовки.
- Я, пожалуй, воздержусь, - ответил он. – Уже отвык от местных привычек, знаете ли! Купаться в реке, раздвигая льдины, есть борщ в любое время суток, пить бабы Манин самогон, а после гонять белых бычков...
А, это он с Мишаней пообщался!
- Отвернитесь, - скомандовала она.
- Да я и так уже, - ответил мужчина, старательно рассматривая верхушки тополей в лесополосе, вытянув руки с полотенцем в ее сторону. – Еще больше отвернуться не могу. Сие не есть в человеческой природе.
Марина забрала полотенце, быстро вытерлась, надела длинную юбку и футболку, накинула теплую кофту, которые незваный гость аккуратно сложил на берегу. Как много он видел?
- Можете повернуться, - наконец, разрешила она. С интересом взглянула на довольно молодое, симпатичное мужское лицо. У него были улыбающиеся темные глаза, уверенный подбородок и ироничный изгиб губ. Мой тип, подумала она.
- Вы – Марина? – спросил он, задержав на ней оценивающий взгляд. Она знала, что нравится мужчинам. Раньше это забавляло, потом как-то приелось. – Мне ваша соседка сказала, что если вас нет дома, то вы ушли купаться.
Ох уж баба Зина! Столь ранний час, а уже на посту. Бдит.
- Что у вас случилось?
- Не у меня, а у моей собаки. Сбежал ночью на бля... - он хмыкнул, затем поправил себя: - Ну, гулять ушел, утром вернулся весь в кровище. От лапы живого места нет... Я перевязал кое-как, но нам срочно нужна профессиональная помощь.
Марина кивнула. Ее и посреди ночи могли выдернуть. Издержки любимой профессии.
- Конечно, пойдемте!
- Дайте, я вашу сумку понесу, - предложил он. – Меня Артем зовут, - представился. – Артем Стоцкий.
- Марина Арсеньева, - она протянула ему руку для пожатия. – Вы ведь блудный сын тети Любы? Ваше возвращение – главная новость станицы.
Он согласно кивнул. Шли довольно быстро, Марина впереди, Артем – позади, отвыкший от непролазной грязи мартовской степи.
- А вы хороший ветеринар? – спросил Артем.
- Пока что никто не жаловался. Мои пациенты не особо разговорчивы.
У нее было высшее образование в этой области, и семилетний опыт в одной из лучших московских клиник. Затем она все бросила и уехала на юг, в небольшую казацкую станицу. Купила дом, нашла работу. К коровам, правда, долго пришлось привыкать. Три года пролетели незаметно, и от столичного шика в ней мало что осталось.
Пару часов Марина провозилась с лапой золотистого ретривера. От денег отказалась, а от завтрака, приготовленного тетей Любой, отказаться не было сил. Пшеничные пышки со сметаной и сгущенным молоком – объедение! Они пили жуткий растворимый кофе с парным молоком, Артем веселил ее, как мог, стараясь произвести впечатление. Марина слушала, смеялась в нужных местах, наслаждаясь утром. Иногда ей казалось, что она уже встречала нового знакомого, но никак не могла вспомнить, где именно. Тетя Люба, подперев щеку руками, смотрела на нее задумчиво, шевелила губами, словно что-то прикидывая. Марина даже знала, о чем думала местная почтальонша. Вдруг единственный сынок влюбится в ветеринаршу, все у них сложится, он возьмет да и останется в станице. Внуки пойдут, и видеть их можно будет не раз в месяц по выходным, а каждый день...
- Марин, вы завтра в райцентре работаете? Я вас подвезу. У меня как раз дела в городе...
Никаких у него дел не было, Марина была в этом уверена.
- Меня утром Семеныч на молоковозе подбрасывает. У нас традиция, ее нельзя нарушать, а то без меня у него молоко скисает. Совхоз понесет убытки, - она усмехнулась.
- Тогда я вас после работы заберу, - уверенно произнес Артем. Марина пожала плечами. Еще один из тех, что не понимает значение слова «нет». Стас узнает, будет в бешенстве. Глядишь, еще переедет знаменитого писателя на «Белоруси». Хотя, это не ее дело, пусть сами разбираются.
Вечером, лежа в кровати, помолившись предварительно Богине, она с ужасом поняла, что ее вновь накрывает Бездна. Что-то темное выползало из глубин подсознания, из тьмы веков, чтобы пожрать и утащить за собой. Потом она кое-как возвращалась обратно, в обычный мир, истерзанная образами, чувствами и обрывками мыслей, которые складывались в воспоминания. Воспоминания о прошлых жизнях.
Она лежала на стылом полу камеры. На воле уже вовсю разыгралось жаркое испанское лето. Сколько же времени она провела в застенках Инквизиции? Пять, шесть месяцев? Дни сливались в одно кошмарное месиво с ночами, различаясь лишь тем, что днем в камере зажигали факел, и ее таскали на допросы. На ней лишь грубая грязная рубаха до колен; волосы спутаны; руки, лицо, спина – сплошные кровавые раны.
Она услышала, как приближались двое мучителей, их шаги глухо разносились по древним камням подземелья. Один немного припадал на левую ногу, Мари давно уже научилась отличать тяжелую прихрамывающую поступь. Ее единственное развлечение - это валяться на полу и слушать подземелье - шаги стражников и крики узников, доносящиеся из пыточной комнаты. О, она уже различала обитателей тюремных камер по их стонам!
В камеру вошли двое. Один из них, огромный, рыжий, с больным коленом, кинул в лицо одежду, которую она должна одеть на аутодафе, где ей зачтут приговор. Это желтый санбенито из грубой шерсти с нарисованными по подолу языками пламени и чертями. И кароча, цилиндрической формы колпак с похожими рисунками. В руках второго стражника - зеленая свеча кающихся, которую прийдется нести всю дорогу до центральной площади вместе с другими грешниками. Мари в ужасе завыла. О, если бы санбенито было без рисунков, это значило, что ее оправдали. Но это, с Адовым пламенем!..
Ее судьба решена, приговор подписан, и будет исполнен сегодня! Камадеро, Площадь Огня, публичное сожжение на потеху толпе – таков ее удел! Но где вы, те, кто обещал найти способ оправдать ее в глазах Католической Церкви? Все это время она жила надеждой, что аппеляция к Папе Римскому будет благосклонно им рассмотрена, ведь Братство не дает пустых обещаний... Триединая Богиня, почему они бросили ее?
Мари швырнула проклятые тряпки обратно в стражников, истерически захохотала. Тот, со свечей, ударил ее по лицу и пинал ногами, пока она не затихла. Рыжий нагнулся и стал натягивать на полу-безжизненное тело грубое одеяние...
- Ты сдохнешь сегодня! – сказал он, пытаясь застегнуть нарамник на ее плече.
- Сдохну! – прошипела она в ответ. – Но с собой я заберу в Ад еще очень многих...
Ее ненависти хватит, чтобы швырнуть страшное проклятие в лицо тех, кто осудил ее, и личному врагу - Карлосу Вилланьеве, Главному Инквизитору, когда тот будет зачитывать приговор! Ни черная ряса монаха-доминиканца, ни распятие на груди, ни молитвы на устах, с которыми он совершает свои злодеяния, не уберегут его от того, что она вызовет своими словами. Ее ненависть разбудит Зло. Оно утащит в Преисподобнюю всех, кто издевался и мучал ее.
******
Марина очнулась. Села на кровати, обхватив себя руками. Слезы текли по лицу, мелкая липкая дрожь жила в теле собственною жизнью. Теперь она поняла, кого ей напоминал Артем! Главный Инквизитор, Карлос Вилланьева, самый страшный враг вновь вернулся! Она затряслась от ужаса. Разве может быть, что они встретились вновь, спустя почти четыре века? Марина отрывисто помнила три из своих прошлых воплощений. В каждом из них она служила Богине, состояла в Братстве и дожила до глубокой старости в окружении детей, внуков и учеников. Сожгли ее в четвертом.
Подожди, сказала она себе, не сходи с ума преждевременно! С этими воспоминаниями всегда так... мутно и неясно. Вполне можно ошибиться, и человек, чью собаку она лечила этим утром, кто наливал чай из фигуристого фарфорового заварника и рассказывал байки из лондонской жизни, не причастен к страшному Злу, что причинили ей!
Она решила дождаться следующей ночи и вызвать Духа-Хранителя, чтобы задать вопрос. Этим вечером больше не было сил для ритуала, путешествие в прошлую жизнь высосало их подчистую. Марина откинулась на кровать и натянула одеяло на голову, не совсем уверенная в том, что удастся уснуть. Мысли, словно подростки под амфитамином, хаотически дергались, предлагая одновременно множество решений. Бежать, остаться, проклясть, перерезать горло, отравить, пожаловаться в Братство...
На следующий день Артем ждал ее около входа в клинику. Большой черный джип выглядел инородным телом в окружающем пейзаже, сплошь состоящем из образцов отечественного машиностроения. Прохожие издалека косились на дорогую заграничную машину. Стайка мальчишек возилась рядышком, восторженно тыкая пальцами в огромные колеса. Да уж, Стасику с его «Беларусью» этот трактор, похоже, будет не по зубам!
- Писателям вполне сносно платят, - заметила Марина, усаживаясь в пахнущий кожей салон автомобиля.
Артем рассмеялся и стал рассказывать о нескольких своих удачных коммерческих проектах. Книги он стал писать недавно, больше от скуки, но получалось неожиданно хорошо. Марина украдкой разглядывала его и размышляла ... все о том же. Он – не он? Если он, что делать? А может, все же показалось? Тогда, пожалуй, она расслабится и позволит Артему за собой поухаживать со всеми вытекающими приятными последствиями.
Машина резко зашла в один из поворотов и Марина от неожиданности завалилась на водителя. Их руки соприкоснулись, и она вновь погрузилась во тьму.
Большая площадь в центре города, привычное место работы профессиональных нищих, карманников и проституток. Добротные каменные дома, узкие улочки, по которым все прибывают опаздывающие. Протолкнуться вперед нет никакой возможности, почти весь город пришел посмотреть на зрелище, объявленное еще две недели назад. Публичное сожжение ведьмы для примирения ее с христианской церковью.
Камадеро, Площадь Огня, каменный эшафот, на котором уже закончены приготовления к казни. Четыре статуи католических Святых по его углам угрюмо и равнодушно взирают на людей, уже привыкшие к тому, что скоро произойдет в непосредственной близости от них. Задние ряды налегают, стараясь подобраться поближе, чтобы не пропустить ничего из воскресного развлечения. Никто не пожалел молоденькую ведьму и не удавил гарротой перед казнью, как делают с теми, кто покаялся в своих страшных преступлениях. Из-за этого зрелище ожидается еще более захватывающее. Какой интерес смотреть, как огонь пожирает мертвые тела либо нарисованные изображения раскаявшихся еретиков?
Костер, сложенный из влажных дров... Тонкая фигурка в желтом санбенито привязана к столбу. Монах с Библией и большим серебряным распятием в руках призывает ведьму покаяться, прежде чем она предстанет перед судом Божиим за свои прегрешения на земле.
Дым поднимается вверх, застилая молоденькую девушку, она мучительно кашляет. Толпа напирает, ожидая увидеть то, ради чего собрались в воскресный день – мучения нераскаявшейся жертвы инквизиции.
Внезапно девушка перестает кашлять и замирает.
- Арадия, внемли моим словам! – кричит она срывающимся голосом.
Темным покрывалом ненависть ведьмы вырывается наружу, ей вторят слова на древнем, тягучем языке, которые она выкрикивает в толпу. Передние ряды в испуге пытаются отшатнуться, убежать, начинается давка. В истерике кричат женщин, кто-то истово крестится. Людей охватывает ужас. Черные, словно вечная Тьма, щупальца проклятия тянутся к монаху, который призывал ее покаяться. К нескольким стражникам, охраняющим костер, к палачу, что так старательно его поджигал и следил за тем, чтобы огонь разгорелся как следует... К двум монахам-иезуитам в черных рясах, похожих на встрепанных ворон, наблюдающих со стороны за происходящим.
Проклятие невидимой волной накрывает людей, что попадаются ему на пути, проникает внутрь, сквозь кожу в кровь, в грудную клетку, легкие, сердце; навсегда отсекая человека от пронизывающих все живое нитей божественной энергии.
Но Карлоса Вилланьевы не было на этой площади.
Добавлено (01.12.2012, 08:57)
---------------------------------------------
****
- Марина, что с вами? – испуганно спросил Артем, резко съезжая с дороги в степь. – Вам плохо?
- Нет, мне уже хорошо, - прошептала она. Картины последних минут прошлой жизни стояли перед глазами, Марина все еще чувствовала нестерпимую боль от огненных языков, пожирающих тело. – Мне надо выйти на свежий воздух...
Артем распахнул пассажирскую дверь и буквально вытащил ее наружу. Она обмякла на его руках, боясь пошевелиться. Инстинкты призывали бежать, прятаться от ласковых объятий и озабоченного взгляда Главного Инквизитора.
Попросив оставить ее одну, Марина ушла далеко в степь, плакала и молилась Богине, умоляя дать силу пережить эту боль. Наконец, когда мысли и чувства пришли в относительный порядок, она вернулась к машине. Пожаловалась растерянному Артему на обострившийся весенний авитаминоз.
Въехав в поселок, Марина спросила:
- Артем, а вы не могли бы мне одолжить одну из своих книг?
- Конечно, - ее интерес льстил молодому писателю. – Я с удовольствием вам подарю последнюю! Новенькая, три месяца как вышла!
Они подъехали к его дому. Артем настаивал, чтобы она поужинала с ним. Марине пришлось согласиться. Книга была нужна сегодня.
- Только на ночь не читайте, - смеясь, произнес он, когда принес свое творение. На обложке человек в черной рясе рубил косой головы полуголым женщинам. Марина вздрогнула. – А то ночью всякая дьявольщина сниться будет, демоны там, ведьмы, злые духи...
Марина не слушала, рассматривая книгу. На задней обложке увидела его фотографию, усмехнулась. Ай-ай-ай, как неосторожно, господин Главный Инквизитор, отпускать такие вещи в мир, где ходят убиенные вами ведьмы! Где же ваше чувство самосохранения, что спасло прошлый раз, когда вы не оказались на той чертовой площади?..
А духов она с двенадцати лет не боится, после того, как прошла первое посвящение, и ей, потомственной ведьме, по наследству перешел от бабки семейный Хранитель. С демонами тоже имела дело, к тому же, поговаривают, Московский Великий, возглавляющий российское Братство, сам наполовину демон. Марина испытывала к нему смешанные чувства – от страха до немого обожания. Сама же она была Главной Жрицей Двадцатки Москвы, пока не бросила все и не сбежала в бескрайние степи юга России.
Дома, дождавшись полуночи, она стала готовиться к вызову Духа Хранителя. Нарисовала два круга, один больше другого, положила книгу с фотографией Артема в центр. Написала Имена Власти вокруг меньшего, охранного круга, чтобы, не дай Богиня, Хранитель не вырвался на свободу. Потом лови его... Выпустить легче, чем загнать обратно! Зажгла свечи. Со злорадным удовольствием смотрела, как черный воск свечи капал и растекался по улыбающемуся молодому лицу на фотографии. Атам, ее ритуальный кинжал в виде головы дракона с кровавым рубином в зубах, символом Братства, вибрировал в руке. Марина провела острым лезвием по запястью. «Когда-нибудь сдохну от заражения крови!» - подумала она. От такого, правда, в Братстве еще никто не умирал, она может стать первой.
Осталось лишь произнести слова Призыва. Пламя черных свеч задрожало. Марина увидела Его, разрезающего материю пространства, идущего на вызов. Внутри первого круга замерла двухметровая полупрозрачная фигура Духа-Хранителя Семьи.
- Приветствую тебя! - произнесла Марина.
- Что ты хочешь, Главная? – голос духа звучал у нее в голове.
- Кто был этот человек в прошлом воплощении? – Марина указала рукой на фотографию, залитую черным воском. – Просмотри мои воспоминания. Был ли он Инквизитором процесса ведьмы Мари Салинос?
Он замер. Марина почувствовала, как призрачные холодные щупальца потустороннего существа проникли в ее разум. Она угодливо рассабилась, облегчая Духу работу.
- Да, - сказал Дух. – Это Великий Инквизитор Ордена Доминиканцев. Шестьдесят девять осужденных на сожжение душ. Семнадцать из Братства. Мари Салинос – тринадцатая жертва.
Отрывистые картинки из жизни Великого Инквизитора стали появляться перед ее мысленным взором. Дух делился информацией. Главный Инквизитор, Карлос Вилланьева, жил, казнил и мучал в угоду своей Веры. Умер в семьдесят семь лет во время утренней мессы. Его хотели канонизировать, но прошение затерялось в бюрократических хитросплетениях Папского кабинета.
- Что мне делать, Дух? – спосила Марина.
- Убить, - равнодушно ответил Хранитель. Они помолчали несколько секунд.
- Уходи, - произнесла ведьма.
– Прощай, Главная, - прохрипело у нее в голове, и Дух исчез.
Марина решительно взялась за атам, резанула по запястью еще раз. Кровь вновь полилась на пол.
- Бабушка, призываю тебя! – откинув черную прядь с лица, громко произнесла Марина.
Позднее, стерев круги и убрав магические предметы, Марина вспоминала слова бабушки. «Убить, - согласно произнесла бывшая Главная Москвы. – Сначала соблазнить, а потом убить!». Бабушка всегда отличалась практической жилкой.
Не успокоившись, Марина полезла в подпол и вытащила старинный семейный гриммуар, стерла пыль с потускневшей от времени обложки. Стала осторожно и трепетно листать древние страницы, разглядывая посеревшие картинки и прыгающие строчки текстов на латыни. Бабуля говорила, что книга сделана из человеческой кожи, но Марина не верила.
Ее интересовала ранее непрочитанная глава «Инквизиция». Может, мудрость предков расщедрится на совет?
«Когда вас будут сжигать, нагните голову и дышите глубоко и часто дымом от разгоревшегося костра. Тогда вы быстро потеряете сознание, и само сожжение пройдет безболезненно. Вы очнетесь уже в объятиях Богини». Чушь! Она оставалась в сознании до последнего...
«Если вас допрашивает Инквизиция, все отрицайте. Говорите, что ничего не было, ничего не помните, все забыли». Жизненно, но Инквизиция любезно готова помочь вспомнить.
«Никогда, ни при каких случаях не упоминайте о Братстве. Если вы предадите своих Братьев и Сестер, вам не будет пощады ни в этой жизни, ни в следующих. И помните, Братство всегда заботится о вас. Если оно не сможет вытащить вас из рук инквизиции, то передаст снадобье, от которого вы умрете еще перед сожжением». Марина захлопнула гриммуар и с раздражением бросила в угол комнаты. Они не смогли ей помочь! Братство против Карлоса Вилланьевы – один ноль в его пользу! Теперь ее очередь сравнять счет.
Следующие три дня она работала в совхозе, так как по совместительству была главным ветеринаром «Лазовского». Пришло время прививок, стада у них были обширными. Стас тоже активизировался, поняв, что у него появился конкурент. Устав от коровьих задов и прилипчивого замдиректора, Марина вечерами с трудом доползала до дома. Артем частенько звонил, но она не брала трубку.
Наконец, решилась и сама позвонила Артему. Приворотное зелье было готово, ждало своего часа. Они стали встречаться. Марина ходила, обвешенная охранными оберегами, как новогодняя елка дешевой мишурой. Если он решит прикончить еще раз, обереги отвлекут ... на короткое время. Но, казалось, воспоминания прошлой жизни не тревожили мужчину.
Вглядывалась в Артема, она пыталась найти схожие черты с бывшим мучителем. Внешне они не были похожи, единственное, что объединяло его настоящего с тем, из прошлой жизни, была страстная увлеченность. Бизнесу, творчеству, процессу ухаживания за ней – он отдавал себя полностью.
Наконец, Артем поцеловал ее около калитки дома, по-видимому, решив, что они благополучно миновали начальный период в отношениях. Марина не сопротивлялась. Это входило в план. Она робко ответила, удивленная внезапным страстным откликом собственного тела. Это было... ярко, живо, словно сладкий, дразнящий сон, от которого совершенно не хочется просыпаться. Умелые губы, руки на ее теле, полузабытое удовольствие от ощущения крепкого мужского тела, прижимающегося к ней... После того, как в Москве нахлынувшая нежданная любовь растерзала душу, у нее больше никого не было.
- Марина, ты разрешишь? – шепнул он ей в ухо. Она знала, что он имеет в виду. Разрешит ли она ему войти в ее жизнь, в ее дом, в ее постель? Да, но не сегодня. Еще не время.
- Завтра! - шепнула она.
Следующим вечером она долго втирала приворотное зелье в тело, лицо, губы. Усмехнулась, ощутив горечь белладонны и болотного дурмана на губах. Скоро Инквизитор узнает, какая на вкус любовь ведьмы. После этого его жизнь уже никогда не станет прежней.
Он проводил все ночи у нее. Марина тонула в омуте страсти, затягивающем, дарующим невиданное наслаждение, лишающем сил даже думать о том, что можно выбраться из него на берег. Она и не пыталась, ходила на работу, зевая, довольно потягиваясь, словно большая сонная кошка. Хорошо хоть не мурлыкала! Ловила себя на мысли, что с нетерпением ждет наступление вечера, когда в калитку проскользнет бывший Главный Инквизитор.
Наконец, Марина возликовала, когда почувствовала зародившуюся новую жизнь в своем теле. С затаенной жалостью подумала, что с Артемом пора расстаться. Она так привязалась к нему! Как жить без их страстных летних ночей?
Расставание прошло тяжело, ничего другого она не ожидала. Ведь приворотное зелье – ее конек! Он не понял с первого раза, решив, что она шутит. Затем, растерявшись, на всякий случай попросил выйти за него замуж. Она отказалась и выгнала из дома, сказав, что между ними все кончено. Марина готовилась к долгой осаде со стороны Артема. Он преследовал ее на работе и дома, лез через забор, требовал объяснить, поговорить. Плакал пьяными слезами на крыльце вместе с механизатором Мишаней. Его несколько раз забирали в участок за буйство в нетрезвом виде. Тетя Люба, его мать, устроила страшный скандал на остановке, когда Марина шла с автобуса, обозвав ее прилюдно городской проституткой. Через пару дней у той передохли все куры. Марина умела обижаться.
Наконец, Артем уехал в Ростов, и Марина вздохнула с облегчением. Правда, по ночам слишком часто снились его жаркие объятия, и она скучала по теплому, большому мужскому телу рядом, в своей кровати. Марина вспоминала его улыбку, небритые щеки по утрам, завтраки за большим деревенским столом в вишневом саду... Его руки и губы, свои опоздания на работу из-за внезапно вспыхнувшего желания... Она скучала по нему.
Марина плакала под расцветшими вишнями, когда к ней пришла баба Зина.
- Ну что, прогнала мужика? – строго спросила она. Марина кивнула и зарыдала еще громче, но уже на плече у соседки – Ну, раз прогнала, значит, заслужил!
- Заслужил, - прошептала она. – Уж точно заслужил!
Ее гладили по щекам и лицу загрубевшие от домашней работы руки.
- Прогнала, и молодец! – похвалила баба Зина. – Пусть идет с миром. Беременна?..
Марина кивнула и зарыдала, завыла во весь голос. Ну почему, почему ей так больно, если должно быть ему?..
- Ребенка воспитаем, вырастим и на ноги поставим, - строго сказала соседка. - Даже и не думай!..
- Я и не думаю, я очень хочу его... Этого ребенка... Всю жизнь хотела, - она обхватила руками живот, чувствуя как спазмы от рыданий причиняют боль. Марина испугалась.
- И нечего реветь, ребеночку только вредишь. Все будет хорошо, мы справимся!
Причем здесь была баба Зина, Марина не поняла, но не собиралась сопротивляться. Шли дни, недели, баба Зина почему-то переселилась в ее дом, готовила еду, занималась хозяйством, трогательно заботилась о ней. Марина настолько привыкла к постоянному бабы Зининому присутствию, что порывалась называть «мамой», но стеснялась. К тому же, дочке нужна бабушка. То, что у нее будет девочка, Марина не сомневалась.
Следующий раз она увидела Артема только в конце августа. Лето выдалось на редкость жаркое, термометр рвался вверх, к рекордым температурам за сорок градусов. Ей уже стало тяжеловато бегать на работу с начавшим расти животом. Вечерами Марина обитала в саду, ловя обманчивую прохладу под сенью деревьев. Ночью они с бабой Зиной спали с включенными вентиляторами и распахнутыми окнами. Кондиционеры, диковинные заморские животные, в станице Лазовской не водились.
Кто-то постучал в закрытую калитку. Марина, босая, в домашнем сарафанчике, обтягивающем круглый животик, с тарелкой малины в руках, пошла открывать.
Артем смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом. Он изменился за четыре месяца, что они не виделись. Похудел, черты лица заострились, глаза запали, чернота вокруг них выглядела прямым туннелем в Бездну, вокруг рта залегли глубокие морщины. Она хотела сломать ему жизнь, и была уже на полпути к этому.
- Здравствуй, - глухо сказал он. – Не ожидала?
Она пожала плечами. Вообще-то, ожидала. Он должен был увидеть ее еще раз. Со своим ребенком в чреве.
- Как дела? – неохотно спросила у него.
- Неплохо. Чей ребенок?
Она неопределенно пожала плечами. Догадайся сам, дорогой.
- Мой, - тяжело сказал он. – Ты беременна моим ребенком и мне ничего не сказала! Какая же ты... стерва!
Это слово, словно удар плети по лицу, ранило больно, и слезы брызнули из глаз. Марина отвернулась, чтобы он не увидел, как она плачет.
- За что, Марина? За что ты меня так ненавидишь? – тихо спросил он.
- За прошлые прегрешения, - ответила она.
Повернулась, чтобы уйти. Он поймал ее за руку, дернул на себя, обнял, зарылся в длинные черные волосы, пахнущие летом. Тарелка с малиной упала на тщательно подметенную белую дорожку, ягоды рассыпались. Красное на белом, словно следы жертвенной крови на снегу... Помни, сказала она себе, зачем я это делаю...
- Мариночка, прости меня, не знаю, что натворил, но, поверь мне, я полностью раскаялся. Не могу без тебя жить, я пробовал!.. - он прижимал ее к груди, целовал волосы, виски, глаза, мокрые от слез. – Я люблю тебя... Прошу, только не гони...
Она замерла в его руках, с трудом вспоминая, что ненавидит его. За что ненавидит его...
- Такие вещи не прощают, - она стала вырываться из его рук. – Уходи, Артем...
- Скажи мне, что я сделал? Я должен знать, за что так страдаю.
- Ты будешь сам до конца своей жизни искать ответ... Уходи, и никогда не возвращайся!
Она его все же вывела его из себя. Он что-то кричал, хватал за руки, грозился генетическим анализом, тем, что докажет свое отцовство и отберет у нее ребенка. Связей и денег хватит! Марина первый раз в жизни испугалась, но на помощь уже бежала баба Зина с вилами из коровника.
- Уйди, кобелина! - закричала она. – Уйди с глаз долой! Проткну, собаку! Мариночка, сейчас же в дом!
- Да, мама, - послушно ответила Марина. В исходе поединка - бывший Главный Инквизитор и баба Зина с вилами она не сомневалась ни на секунду. Взглянула последний раз на Артема, уверенная, что больше никогда не увидит его.
Этим вечером она вызвала Искандера. Поморщившись, резанула по запястью атамом, обещая своей девочке, что до родов это больше не повторится. Больше никакой ворожбы, никаких встреч с Бездной!
Мысленный контакт установился моментально. Она таяла в лучах тепла, и ласкового обожания, который распространял Великий Жрец Москвы. Братство ею довольно, а он обещал приехать в ближайшие дни. Марина не верила в свое счастье. Братство довольно! Искандер приедет, САМ! Поговаривали, что он ее отец, и что, так и не добившись ответной любви, слабовольная мать покончила с собой, оставив двухмесячную дочь на руках у бабки, тогда еще Московской Главной.
Искандер появился через день как она и ждала. Высокий, с проседью в темных волосах, с неотразимой улыбкой и завораживающей властностью в движениях и речи. Мощный. Самый мощный маг из когда-либо виденных Мариной. Его именем пугали взбесившихся Духов, и те послушно убирались на место. Она по-первости тоже боялась его, готовая также убраться с глаз долой. Казалось, его взгляд прожигает насквозь. Затем привыкла. Поговаривали, что он живет одновременно и тут, и ТАМ. Марина не особо верила, ей самой, бывшей Главе Двадцатки Москвы, всего лишь шаг до Главной Столицы, чтобы удержать хотя бы часовой контакт с Бездной, требовались все силы, и литр крови. Потом трясло как заядлого наркомана.
 Написанное существует, прочитанное живёт. (с) Мудрость востока 
Сообщение отредактировал Sayari - Суббота, 01.12.2012, 11:42 |
| |
| |
И, Автор, повторюсь - в русском языке есть буква Ё. Вместо того, чтобы писать её заглавной в слове убЕг. Но в общем - замечательная идея! Разбор последует потом. 
Я не поленился снова заглянуть в список великих инквизиторов, которые как раз проповедуют на аутодафе, человека с таким именем там нет. Не то чтобы это было критично, но это капля в море ошибок. 
