Дата: Воскресенье, 02.12.2012, 16:54 | Сообщение # 1
Bro Club
Группа: Sayari-vip
Сообщений: 2628
Статус: Не в сети
Для одних драма человеческой жизни – это абсолютное одиночество, для других – отсутствие состояния, причем необязательно материального. Для третьих – это жизненная игра не своей роли. Но иногда драма становится способом манипуляции для извлечения каких-то благ и приобретения псевдосчастья, которое рушится слишком легко, чтобы прибегать к драме. Задачей дуэлянтов является показать нам псевдодраму сегодняшнего дня на примере всего одного человека. Дополнительное условие: отсутствие внешних описаний, пусть все окружающее передается мыслями Вашего героя. Написанное существует, прочитанное живёт. (с) Мудрость востока
Буду первым) Надеюсь TERNOX не заставит себя долго ждать))
Ничтожность.
Ему недавно исполнилось всего двадцать три. Раздумывал, стоя на краю крыши. Основная проблема заключалась в принятии решения – прыгать или нет. На одной чаше весов к шагу подталкивала утрата любви, мечты, цели, на другой прочило нежелание покидать этот мир, не оставив после себя ничего. Он стоял на краю небоскреба и готовился. Таких высоток было не найти в Москве, но он находился в столице. Скорее всего, собирался покончить с жизнью, сорвавшись с бурой двенадцатиэтажки, а его мозг рисовал Empire State Building. Если бы оказался Марком Марронье, подумал, что все проходит: любовь, искусство, планета Земля, вы, он. Непременно лил бы дождь. Но нет. Реальный мир скуден на аллегории – небо не собиралось рыдать над ним холодными ливнями, а ему вовсе не хотелось трагичности дождей. Мир неизменно менялся. Небо - его часть – облака превращались в тучи и обратно. «Забавно, - думал он, - мир еще более серый, чем раньше. Казалось, хуже быть не может…» Он посмотрел вниз, пошатнулся, но удержался. «Небоскребы меняются местами. На одних появляются трещины старости, на других стекла светлеют, отражая солнечные лучи. Помню, уже происходило нечто похожее. В окне на двадцать пятом этаже прошла девушка, несколько ниже пожилая пара смотрит телевизор, сидя на диване. Небоскреб уплывает, отдаляется, словно наступает время отлива. Девушка танцует перед зеркалом в нижнем белье, а престарелые люди остановились на канале «Культура». Просто знаю. Просто потому, что придумал. Все, как и раньше, только похоже на кадры черно-белого кино…» Раздались клаксоны, он отстранился от края. «Снизу, как обычно, проезжают цепочки автомобилей. Когда день сменяется ночью, их огни превращаются в непрерывные линии. Это так же нормально, как если бы кто-то собирался свести счеты с жизнью и разговаривал сам с собой. Так же непостоянно, как текстуры. Все состоит из линий. Они меняются в первую очередь: рвутся, собираются, округляются, натягиваются, как нити паутины. Я плету мир - банально. Раньше перемены доставляли удовольствие…» Подул ветер, и заставил его отвернуться. «Скорбь убивает краски… Кажется, в последнее время все чаще вижу меланхоличные образы – небо пересекает одинокая черная птица. Все дело в моей душе и голове. Теперь невозможно контролировать перемены. Не управляю собой и ими, поэтому тоже. Все снова меняется…» Он раздумывал об однотипных мечтах людей. Его - были такими же. Каждая, словно карточный домик, в один момент рушилась, застилая мастями пол. «Снова меняется…» В восемнадцать он решил стать писателем. Пробовал, но ничего не получалось – не хватало фантазии и воображения, чтобы нарисовать в голове шедевр и запечатлеть на бумаге. Мира недоставало, чтобы компенсировать недостатки правого полушария. Он марал чистые листы и не мог смириться с отсутствием таланта. Разнорабочий Чинаски Чарльза Буковски говорил, что писателем может быть каждый… Мать твердила, - писательство не его стезя. Всякий раз. Однажды он посмотрел в окно. Вечерело, и небо приглашало к себе редкие тучи, которые проплывали мимо луны и закрывали её края. Недавно шел дождь, и фонари освещали дорогу - ослепляющие отблески от мокрого асфальта. За окном оставался все тот же вид, все восемнадцать лет ничего не менялось: те же двенадцатиэтажки со стенами, похожими на шахматные поля с горящими и не горящими окнами. Горка с петухом на крыше посреди детской площадки, зеленые лавочки, фонари с надоедливым светом. Тогда он устроил перестановку за окном так же, как делают в комнате. В один момент все изменилось: дома стали другими и словно живые поменялись местами, фонари покрылись живописными узорами, как на картинах великих художников, череда автомобилей превратилась в полосу красных и оранжевых огней, а на небе зажглись звезды. «Мы видим то, что хотим видеть», - холодному стеклу сказал он. С тех пор мир стал помогать ему писать. Менялся всякий раз, когда требовалось новое действие, образ, конфликт, место или… Он видел то, что было нужно. Стоило поменять и собственную жизнь. Так и сделал. Ушел из дома, чтобы вступить на собственную тропу. Работал ночами на складах и снимал скромную однушку, в которой находился единственный матрас посреди комнаты. Всего одно окно, через которое он наблюдал за всегда разным миром. Черпал вдохновение. Так рождались идеи. Он практически не выходил на улицу. Только ночами на работу, потому что не любил людей и шум. Считал себя особенным, ему было тесно в рамках общества, в рамках человеческого мышления. Одной ночью встретил её. Леру. Девушка работала вместе с ним на складе, и когда он отлучился в маленькую каморку, чтобы начать очередной рассказ, направилась за ним, подошла и прочитала несколько строк. Ей понравилось. Они познакомились. Лера была красива. Белокурые волосы, голубые глаза, бледное, вытянутое лицо, острый носик. Худенькая, даже очень, но ему нравилось. В одну секунду влюбился. Окончательно и бесповоротно. Лера стала часто заглядывать к нему домой. Они сидели в комнате и не выходили на улицу, через окно врывался солнечный свет. Много разговаривали. Он тихим мерным голосом, она живо с яркой жестикуляцией. Потом читали его рассказы. Лере нравилось, и однажды она подарила ему ноутбук, с помощью которого он теперь творил. Отправлял свои произведения в издательства, правда, нарывался всякий раз на отказ. Печаль крепко обнималась. В один из таких дней Лера отдалась ему. Они занялись любовью на матрасе. Это не помогло. Единственное, что было нужно - менять мир. Он еще больше замыкался в себе, уделяя почти все свое внимание рукописям. Перепечатывал, правил, продумывал и менял действительность вокруг себя. Все чаще и чаще. Со временем у него пропало чувство реального мира. Образы шли по кругу. Один за другим. Ему приходилось сверяться с Лерой. Спрашивал у неё, что та видит. Пытался поймать момент реальности, и когда дождался, прилепил жвачку на стену. Спустя секунду она растворилась в пространстве. Комната стала другой. Теперь он часто жевал, надувал пузыри. Ставил точки отсчета, прилеплял их на стены и пол, чтобы ориентироваться во вращающемся вокруг него мире. Время шло, он получал отказ за отказом. Отдалялся. Разговаривал сам с собой. Образы менялись. Теряли насыщенность и продуманность. Иногда мелькали серые небоскребы, автомобили и блеклый свет их фар. Ночь становилась черной. Он продолжал творить. Мир ещё чаще менялся. Стремительно, быстро, потому что это было необходимо, чтобы писать лучше. Он так думал. Старался создать шедевр. Дни мелькали, так же как и детали и события… Все мимо. Пропускал время сквозь пальцы. Мало ел и совсем истощал. Этого не хватало. И мира оказалось мало. Не выходило ничего стоящего. Он чувствовал, как медленно, но верно приближался к пропасти, но не мог остановиться. Нити, сдерживающие круговорот, лопались. Он попробовал себя во всех возможных жанрах, кроме одного. Последняя – драма, которая казалась самым трудным. К тому времени он окончательно отчаялся. Нужно было что-то сильное. Грусть, тоска, горе, уныние, скорбь. Лавина чувств, которая заглотила бы с головой. Он открутил краники газовых баллонов, стоящих в углу кухни. Хотел устроить взрыв. Разнести все к черту и достать чистый лист. Спустился на несколько этажей ниже и ждал. Лера должна была прийти с минуты на минуту. Она закурила бы как всегда перед дверью, выкинула бы сигарету в урну и в ту же секунду открыла дверь. В воздух взметнулась бы искра, и… Он сделал свой выбор. Кто-то, например, предпочитает карьеру семье или личному счастью в отношениях. Прогремел взрыв. В ту же секунду его пронзили иглы боли. Он корчился от неё, сидя на полу. Ненавидел себя. В душе образовалась удушающая пустота. Невозможно было поверить. Он убежал далеко – на другой конец города. Не спал. Прятался в подъездах и писал драму. Спустя неделю закончил произведение, а потом отправил в издательство. Роман должны были рассматривать в течение трех месяцев. «Я хуже…хуже, чем могу быть…», - смотрел на череду автомобилей, муравейник среди дорог и тротуаров. Это время сложно было назвать жизнью. Он блуждал по столице, выбирая самые безлюдные места. Когда вспоминал о том, что сделал, его тошнило. Перед глазами всплывала Лера. В такие моменты он ложился на землю и плакал. «Без неё моя жизнь никогда не будет такой, как с ней», - думал он, чтобы ещё сильнее себя ненавидеть. «Знаю, все повторяется, жизнь циклично идет по кругу. Убедился в этом… Со мной, вероятно, окажется другая, но я буду целовать не те губы, смотреть не в те глаза. Буду в другом мире и чувствовать буду иначе… Боже, мне так хочется тебе это сказать… Как мне хочется встретиться с тобой, целовать тебя и обнимать… Как хочется, чтобы я был не тем, кем являюсь… Все, на что смотрю, всегда разное… Как я устал…» Иногда Лера в обличии призрака шла рядом, сопровождала, временами пропадала из вида, растворялась в воздухе. Он спрашивал, зачем она здесь, а девушка отвечала, что не понимает его. Всякий раз становилось раздирающе грустно. Хотелось кричать и рыдать. Тогда он садился на асфальт, прислонялся к стене и содрогался в истерике. Лера проходила мимо, но потом возвращалась, наклонялась над ним и говорила, что все хорошо, спрашивала, что случилось. «Я ненавидел себя ещё больше», - произнес себе под нос он. Дим! – послышался женский голос позади. – Дима, не делай этого. Он повернулся, не отрывая взгляда от крыши. Под ногами появилась розовая жвачка. Он вспомнил её. Психиатрическая лечебница. Выходил подышать свежим воздухом в сопровождении санитаров. «Лера…, - подумал он. – Боже, Лера, как…» Действительно - она, а за ней взволнованные люди в белых халатах. - Прошу тебя не делай этого! - Ты жива… Он вновь посмотрел вниз. «Хочу показать себя в лучшем свете. Мне нужно сделать шаг, лишь потому, что верил в твою смерть. Думал, что смог тебя убить…» Он спрыгнул и ни о чем не жалел. Ветер хлестал лицо. Глаза слезились. Асфальт приближался, от чего внутри все сжималось до миниатюрных размеров. В мыслях рисовалась реальность, которой обычно не хватало. Одна картина за другой – белые стены комнаты, белая рубаха, белые листы и черные буквы. Редкие свидания с Лерой. Обман. Миражи. Прыжок - долгожданная свобода.
Сенсорная депривация.
Дмитрий вынырнул из воды. Сердце бешено колотилось. Обычное состояние после ощущения невесомости. Санитары в белых халатах тут же подхватили его, мешая снова опуститься в капсулу и погрузиться в воду, и покрыли полотенцем. Он засмеялся во весь голос. От счастья. - Я придумал сюжет! Придумал! Третий гениальный роман! - Мы рады Дмитрий Валерьевич! Капсула действительно помогает собраться с мыслями, - сказал один из мужчин в белом. - Вы третий писатель, уже третий писатель у нас… - подтвердил второй - Надеюсь, подарите нам вашу книгу с автографом… Меня там нет.
Сообщение отредактировал Alri - Пятница, 14.12.2012, 01:36
Когда ты долго не можешь ничего добиться, и раз за разом приходится терять то, что дорого, тебя постепенно одолевает чувство безразличия. Ужасное состояние. Хуже чем горе или гнев. Кажется, я больше похож на чудовище, нежели на человека. Словно больше не способен испытывать эмоции. Вроде ещё не так давно учился в институте, гулял с друзьями, ухаживал за девушкой… А сейчас совсем один. И мне от этого не грустно. Но, конечно же, и не весело. Безразлично. Может лучше умереть? Ведь если я буду жить дальше, то получу только ещё больше страданий и невзгод. Какой в этом смысл? В жизни нет смысла. Да, лучше умереть. Это вполне логическое заключение. Но… Что-то меня останавливает. Кажется, мне просто неохота перерезать себе вены. Как будто это требует слишком много усилий… – Почему ты таким стал? – вдруг спросил меня мой брат, словно не видевшись со мной с десяток лет. Мне не хотелось ему отвечать. Лень раскрыть рот и сказать хоть слово. Или просто издать звук. «Э-э-э» – вполне бы подошло, дабы описать моё состояние. Но нет же. – Так и будешь молчать? – продолжал он. А я лишь лежал в постели и размышлял.
Несколько лет назад я осознал, что все лишь смеются надо мной. За глаза люди обсуждают меня, осуждают мои действия. Все, до единого. Одногруппники, знакомые… Хорошо помню тот день, когда я в панике бежал домой. По пути видел всё больше смеющихся лиц. Они были мне не знакомы, но всё равно продолжали смеяться, будто знали меня. – Какой он жалкий, таким не место в нашем городе! – Посмотрите, как он одевается! Ха-ха-ха! – Лучше бы он спрятался в своем доме и не показывался нам на глаза! Я чувствовал, что задыхаюсь. К моему горлу подошёл ком. Попытки проглотить его не увенчались успехом. Он отступил лишь когда моя нога переступила порог съёмной квартиры. Здесь я почувствовал себя в безопасности. С тех пор эти стены я не покидал. Лишь спустя время я осознал, что смех людей – лишь плод моего воображения. Но по сей день так и не решился снова выйти на улицу. Еда с доставкой, работа фрилансером в интернете… это всё, что позволяет мне продолжать жить дальше.
– Что же свело тебя с ума? – вернул меня к реальности брат. Неужели, я мыслил вслух? – Ну не просто же так ты внезапно превратился в социофоба? – продолжал допрашивать меня братец. Да. На то были причины. Их так много, что выделить какую-то одну просто невозможно. – Тебе так нравится жить здесь? Нет. Я ненавижу свою квартиру. Квартиру, полную воспоминаний, которые мне бы хотелось забыть. Но «внешний мир» ещё хуже. Он полон боли и страданий. Всё это действительно тяжело. – Хватит жалеть себя! Я пропускал слова брата мимо ушей. Мне жутко захотелось курить. Неохотно поднявшись с кровати, я начал осматривать заваленную хламом комнату, в поисках пачки сигарет. Наконец-то найдя её под кучей бумаг на столе, я смог исполнил свою мечту последних пяти минут. Блаженство. Чувствую, как дым наполняет мой организм жизнью. Мне всегда говорили, что курение убивает меня. Идиоты. Они не знали, сколько раз курение меня спасало от полного отчаянья. Когда я был на грани, меня никто не утешал, кроме сигарет. Давно уж пристрастился к этой вредной привычке. Ещё со школы. Все мои друзья много раз пытались бросить курить, но у меня никогда подобных мыслей не возникало. А зачем? Если сигарета сделает мою никчёмную жизнь короче на пару лет, всем от этого будет только лучше. – Ты осознаёшь, насколько ты сейчас жалок? – А я прошу меня жалеть? – наконец-то ответил я. – Отнюдь. Я всегда представлял жизнь как противостояние Сатаны и Бога. Видимо над моей жизнью власть получил именно Сатана. Что поделать… – Проще всего списать свои проблемы на вымышленное существо, – продолжал он, – Нет ничего хуже депрессии в одиночестве. Ведь даже разгневавшись, тебе не на кого злится, не с кем воевать. Лучше придумать себе Сатану, на которого можно выплёскивать свой гнев. Порой мне казалось, что я мечтаю о том, что бы Сатана существовал. Да. Идеально. И моей вины в подобном образе жизни не было бы. Но я понимал, что вина лежит лишь на мне. Пускай, я слаб и немощен, зато своим существованием больше никому не могу причинить боль. Ведь многие даже не знают о моём существовании. А те, кто знали меня наверняка уже и забыли кто я такой. Кто сказал, что нельзя жить в одиночестве? Ведь я живу прямо сейчас, в этот момент! Хоть и сжигаю свою жизнь самым бессмысленным образом… Брат лишь уныло покачал головой. – По-твоему это жизнь? – Вполне. Почему бы и нет? – Хватит ждать. Словно кто-то постучится в твою дверь и изменит твою жизнь. – Я не прошу никого о помощи. Даже Бога. Даже Сатану. И никого не жду. Так что грех меня упрекать в эгоизме. Я самый неэгоистичный человек во вселенной! – Ты самый большой кретин во вселенной! – Тебе, видимо, совсем нечем заняться, раз ты тратишь своё время на такого кретина как я? – А ты, видимо, совсем из ума выжил, раз общаешься со своим отражением в зеркале? В этот момент я понял. У меня никогда не было брата. И последние несколько лет я общался лишь с самим собой. Лишь со своим отражением в зеркале… Когда двери восприятия открыты, всё видится таким, каким оно есть на самом деле – бесконечным. (с) Уильям Блейк
Alri, классный выстрел) Мне очень понравился твой рассказ) Истории у нас похожи как-то) Быть может частично написаны на собственном опыте) смутила фраза
Quote (Alri)
Печаль крепко обнималась
но история очень печальна, сразу наполнился депрессией мой мозг, но это круто, то что я люблю. Рассказ должен вызывать сильные эмоции. И твой рассказ сделал это. Когда двери восприятия открыты, всё видится таким, каким оно есть на самом деле – бесконечным. (с) Уильям Блейк
Alri, местами очень сумбурно и непонятно, обычно ругаю за такое, но не тут. Здесь получилось именно как надо, показано помутнение героя. Правда в этом случае было бы лучше писать от первого лица. Трагедия на лицо, с жанром не промахнулся. Единственное, роман за неделю не напишешь = это уже из разряда фантастики)) Концовку немного не допоняла, вроде прыгнул, а потом капсула какая-то. Но не смотря на это, прочла не отрываясь, захватило.
TERNOX, в твоем тексте повествование идет плавнее, в происходящем не путаешься, единственное, нет обоснования одиночества героя. Ты не показываешь причину его отрешенности и отсюда незаконченность произведения так и витает над строчками. С братом хорошо обыграл, интересный ход.
Ты не показываешь причину его отрешенности и отсюда незаконченность произведения так и витает над строчками
Я не захотел описывать все те события, которые предшествовали такому состоянию ГГ. Мне кажется, в такой миниатюре это было бы лишним. Тогда бы пришлось целую жизнь ГГ описывать, а это бы сбило темп повествования... ну это я так подумал, когда писал)
ну, если честно, за этим сюжетом у меня уже давно кроется мысль для целого романа, и быть может, история получит продолжение:) Когда двери восприятия открыты, всё видится таким, каким оно есть на самом деле – бесконечным. (с) Уильям Блейк
Правда в этом случае было бы лучше писать от первого лица.
Так в том то и дело, что важно, что от третьего)) И в финале объясняется, почему такое выбрал) Ну как мне кажется) В общем приятно, что понравилось)) Меня там нет.
миниатюра - это не отрывок чего-то большого, поэтому должна быть некая целостность, а у тебя нет причины происходящим событиям. Это все равно если написать, герой витиевато выругался, но скрыть, что перед этим, над ним пролетела стая обожравшихся голубей. В двух словах или предложениях вполне можно дать закладку фундаменту. Словом, по сюжету рассказа: начало слабое, середина затягивает, завершение - отличное. Я не злая, я хаотично добрая...
я один полез в википедию за фразой "Сенсорная депривация"?)) Когда двери восприятия открыты, всё видится таким, каким оно есть на самом деле – бесконечным. (с) Уильям Блейк
Kivvi, Камера сенсорной депривации — звуко- и светонепроницаемый бак, где человек плавает в солёной воде, плотность которой равна плотности тела и температура которой очень близка к температуре тела. Такая камера была впервые использована Джоном Лилли в 1954 году для изучения эффектов сенсорной депривации. Такие камеры также используются для медитации, расслабления и в нетрадиционной медицине. Когда двери восприятия открыты, всё видится таким, каким оно есть на самом деле – бесконечным. (с) Уильям Блейк
Alri, как ни старалась, не смогла соединить название рассказа с его смыслом. в остальном идея очень понравилась, браво! TERNOX, хороший миник - тягучий и меланхоличный. но согласна с Kivvi, ему не хватает нескольких предложений предыстории поступка ГГ. молодец!
Quote (TERNOX)
я один полез в википедию за фразой "Сенсорная депривация"?))
никогда не интересовался БДСМ?
Иду не в шаг со всем парадом, И не смотрю на тех, кто рядом. Пусть сердца стук сбивает ритм Глухой толпы средь серых плит...
Ничтожность. Главная ошибка автора состоит в том, что он выбрал неправильную точку зрения в рассказе. Чтобы не нарушать фокал постоянными вылазками в голову героя, достаточно было написать рассказ от первого лица. Увы. Автор этого не сделал и поэтому начало получилось крайне скучным и затянутым. Будь этот рассказ написан от первого лица, читатель сроднился бы с героем и воспринимал его боль на себе. Эффект бы получился лучше. По самой идее могу сказать, что писатели любят писать о писателях. Я много подобных рассказов читала. Все бы ничего, если бы не исполнение. Сорняков, повторов, канцеляризмов хватает.
Тень меланхолии.
Quote
Когда ты долго не можешь ничего добиться, и раз за разом приходится терять то, что дорого, тебя постепенно одолевает чувство безразличия. Ужасное состояние. Хуже чем горе или гнев. Кажется, я больше похож на чудовище, нежели на человека. Словно больше не способен испытывать эмоции.
Первым же предложением автор показывает, что собирается писать рассказ от редкого второго лица. А потом облом. Все-таки от первого. Лучше так не делать. Это профессионалам все можно, а начинающие должны придерживаться правил. Рассказ небольшой, но для такого колличества текста недопустимое число плеоназмов, повторов, сорняков. Присутствие диалогов разбавляет рассказ. Он читался живее, чем первый. Неожиданная концовка порадовала. Хотя, в первом рассказе она тоже неожиданная. В этом авторы равны. Хочу похвалить за правильно выбранную точку зрения в рассказе.
Оценки:
Ничтожность:
Грамотность - 4. стиль - 3. Сюжет - 4. Личные вп. - 3. Соответствие - 5.
Тень меланхолии:
Грамотность - 3. стиль - 4. Сюжет - 5. Личные вп. - 4. Соответствие - 5.
whirlpoolsee, трэшкин, спасибо за оценки) Когда двери восприятия открыты, всё видится таким, каким оно есть на самом деле – бесконечным. (с) Уильям Блейк
Главная ошибка автора состоит в том, что он выбрал неправильную точку зрения в рассказе. Чтобы не нарушать фокал постоянными вылазками в голову героя, достаточно было написать рассказ от первого лица. Увы. Автор этого не сделал и поэтому начало получилось крайне скучным и затянутым.
whirlpoolsee, выбрал всевидящую точку зрения, чтобы лазить в голову гг и рассказывать преспокойно читателю о его мыслях) Разве не могу этого делать?
Но суть в том, что если бы я повествовал от первого лица, это испоганило бы сюжетную линию и концовку, которая и объясняет все.
На счет сорников, чистил их и былки чистил) Канцеляризмы возможно остались, но я захотел их оставить) Повторы, соглашусь, грешил...правил как мог, до более или менее читабельного вида доводил)
Спасибо за оценки) Меня там нет.
Сообщение отредактировал Alri - Пятница, 14.12.2012, 15:29
whirlpoolsee, выбрал всевидящую точку зрения, чтобы лазить в голову гг и рассказывать преспокойно читателю о его мыслях) Разве не могу этого делать?
Alri, ты можешь делать все, что заблагорассудится. Мое мнение такого, что текст проиграл второму из-за неправильно выбранной позиции. Это мое восприятие. Мне кажется, что чем проще, тем лучше. Читатель должен запомнить рассказ после прочтения. Если не весь, то хотя бы что-то яркое. У тебя получилось скучновато и размыто. Я уже забыла что ты хотел сказать этим рассказом. Во втором запомнились диалоги (правда с ними тоже не мешало бы поработать) и концовка.
whirlpoolsee, да я ничего не говорю)) У каждого свое мнение и восприятие, в своем посте просто попытался аргументировать, почему именно такая точка зрения была выбрана)) Меня там нет.
Написанное существует, прочитанное живёт. (с) Мудрость востока 
