| vlad | Дата: Понедельник, 02.08.2010, 14:27 | Сообщение # 1 |
 Первое место в конкурсе: "Месть вопреки всему"
Группа: Проверенные
Сообщений: 1071
Статус: Не в сети
| Солнце, лаская замерзшую землю лучами, тепла в которых было все меньше, медленно клонилось к закату. Холодный ветер, дувший с полуночи, гнал темные облака, которые, будто стая голодных собак, преследующих зайца, пытались догнать небесное светило.
Я плотнее запахнулся в плащ, пытаясь сохранить остатки тепла, покидающие меня под напором ветра. Однако это мало помогало. Я замерз. Костров Вадим приказал не палить - вражеское войско было совсем рядом. Небольшой отряд, посланный Вадимом на разведку, первым заметил приближающегося врага. Две с половиной сотни копий, собранных Новгородом для защиты, расположились у подножия холма, вершина которого - а заодно и мы с Вадимом - хорошо продувалась полуночным ветром. Но нам ничего не оставалось, как сидеть на этом холме и ждать! Ждать прибытия врага!
Перед выходом войска из города Ворон прилюдно принес жертву Перуну. Так как нам предстоял боевой поход, старый волхв настаивал на принесении человеческой жертвы, благо пленные имелись. Но Вадим, назначенный старым князем воеводой, не отдал Ворону пойманных лазутчиков, обосновав это тем, что ему будут необходимы люди, знающие хазар, их язык и обычаи. Ворон скрепя сердцем и зубами отступил.
- Как бы тебе не пришлось пожалеть, Вадим, что ты не стал делиться добычей с богами! Впереди поход! Благосклонность Перуна не помешает! - заметил ему волхв.
- Когда мы вернемся, Ворон, то отблагодарим богов сполна! Все пленные будут твои и Перуна! Мы отпразднуем возвращение, залив алтарь реками крови! - Вадим и не моргнул глазом. - Но не сейчас! Мне нужны эти люди!
Однако жертву Перуну все равно необходимо было принести, чтобы удача сопутствовала в походе, и, раз человеческую жизнь не было возможности принести в дар богу, Ворону пришлось взять другую.
Волхв собрал нас в небольшой дубовой роще, растущей в устье реки на окраине города. Восемь огромных камней, образовывая неровный круг, лежали по краям поляны, расположенной посреди высоких дубов, будто по желанию самого бога. Возле каждого камня горел костер. В центре поляны стоял старый толстый, что и втроем не обхватишь, дуб. У его подножия покоился исполинский валун, исписанный неизвестными мне знаками и письменами - алтарь. На гладкой поверхности камня отчетливо были видны пятна крови, которые не могли смыть дожди и время. Рядом с валуном также был разведен костер. Это место у реки было одним из самых почитаемых в Новгороде. Это было святилище Перуна.
Мы стояли вокруг алтаря кругом - Вадим, старосты, кмети. Я, Улеб и Изяслав присутствовали на жертвоприношении только потому, что с этого дня находились в личной дружине воеводы. Мы прижимались друг к другу плечами, нервно оглядываясь и дыша Вадиму в спину. Над святилищем царила тишина, лишь ветер гулял в голых ветвях деревьев.
На середину поляны вышел Ворон. Он был бос и раздет по пояс, не смотря на ледяной ветер. Окинув всех нас мрачным взором, он подошел к алтарю и упал перед ним на колени. Положив руки на камень, он уткнулся лбом в землю. До нас донеслось тихое его бормотание. Он, конечно же, просил у Перуна помощи, заступничества и благосклонности, но что именно он говорил, мы не слышали. Плечи Ворона вздрагивали, ладони трусились. Не замолкая ни на мгновение, волхв вскидывал голову и, поплевав в костер, горящий у него под боком, вновь прижимался к холодной земле лицом.
Наконец, он встал и медленно повернулся к нам. На бороде у него висело несколько желтых листьев, а лоб был испачкан землей. Но он и не думал вытираться, а лишь посмотрел нам за спины. Мы не смели обернуться. Все стояли, опустив головы. Позади нас раздалось жалобное мычание, и на поляну один из помощников Ворона вывел молодого бычка. Тот пытался упираться. Бычок мотал головой и порывался убежать, будто понимал, что ему предстоит умереть. Но крепкая рука волхва твердо держала веревку, которой были обмотаны молодые рога животного, удерживая того на месте.
Ворон немного посторонился, уступая место бычку, и того подвели к алтарю. Старый волхв, не прекращая молитвы, подошел к животному и положил руку ему на голову. Во вторую руку ему был вложен длинный нож, лезвие которого было разрисовано знаками. Подняв руку с оружием к небу, он посмотрел на древний дуб, продолжая бормотать заклинания. Затем он закрыл глаза, поплевал через плечо и резко опустил руку, проведя широким лезвием по горлу бедного животного. Поляну огласил громкий крик, переходящий в хрип. Ноги бычка подкосились, но он все же устоял. Ворон, по-прежнему шепча молитвы, вонзил окровавленный нож бычку в сердце. И тут же быстрым движением выдернул его из раны. Кровь фонтаном обрызгала его грудь, попала на алтарь, залив письмена. Ворон поднял руки, испачканные по локоть в кровь, к небу и с торжеством наблюдал за агонией умирающего животного. Бычок же, упав на землю, немного подергал ногами и затих.
Ворон присел у его тела, провел пальцем по шее зарезанного животного. Затем, понюхав окровавленный палец, облизнул его. Улыбнувшись, он довольно кивнул головой. Внимательно посмотрев на кровавый след на алтаре, он поднялся и подошел к Вадиму.
- Боги будут милостивы к тебе в этом походе, - слабым голосом проговорил он. - Перун принял жертву. Но ждет, что ты сдержишь свое обещание. - Ворон тяжело дышал. Змея, покоившаяся на его груди и залитая кровью жертвы, поднималась и опускалась в такт с дыханием волхва. - Перуну нужна будет кровь человека, и ты, воевода, ее добудешь!
Вадим в ответ, молча, кивнул головой.
Тело принесенного в жертву бычка было быстро освежевано, мясо поджарено на разведенных кострах и съедено присутствовавшими на жертвоприношении воинами. Впервые отведали пищу богов и мы. С каким восторженным трепетом вонзал я зубы в обжигающее мясо!..
Но все это было два дня назад.
В последующие за жертвоприношением дни мы шли вдоль реки. Ряды воинов ощетинились копьями. Над войском развевались знамена. Впереди я видел пардуса, позади - птицу в полете, клевавшую рыбу. Одетые в полный доспех воины украшали щиты, висевшие на спинах, следующих за всадниками, новгородцев. Вадим смог поднять весь город! Новгород шел навстречу неведомому врагу! Смех, не успев раздаться в рядах воинов, тут же замолкал. Холодная погода и близость сражения не располагала к хорошему настроению. Мой взгляд встречал только хмурые лица, слух выхватывал лишь злобные речи.
Когда же разведчики донесли Вадиму, что вражеские стяги будут перед нами уже к исходу следующего дня, воевода дал знак остановиться. Войско заняло небольшой холм, лежащий вдоль дороги у реки. Мы же, кутаясь в плащи, жались на вершине этого холма друг к другу, пытаясь хоть как-то согреться. Зубы стучали от холода, ветер безжалостно воровал остатки тепла, а солнце, будто издеваясь, поцеловало наши лица угасающим лучом и скрылось за деревьями.
- Ночью будет снег, - Харон взглянул на тяжелые тучи, быстро бегущие по небу.
- Снег? - Улеб втянул голову в плечи.
- Поверь мне, - норманн закивал головой. - Это будет ночь бесов!
Он вздохнул полной грудью, подставив лицо порывам ветра. Казалось, он один из всех радовался холодной погоде. Может быть, она напоминала ему родную землю, лежащую далеко от нас?
- Поверь мне! - повторял он, улыбаясь во весь рот.
Ночью слова норманна полностью подтвердились. Тучи, затянувшие небо и не пропускавшие свет звезд, высыпали нам на головы горы снега. Большие пушистые хлопья попадали в глаза, уши, забивались под одежду. Все попытки спрятаться под плащами были безжалостно разбиты разбушевавшейся стихией. Бесы этой ночью, и правда, погуляли на славу! Лишь под утро, ветер утих, снег постепенно перестал, а мы смогли сомкнуть глаза, чтоб хоть ненадолго забыться беспокойным сном.
Утром, едва проснувшись, я был ослеплен ярким солнцем, которое поднялось в небе, ни единым облачком не напоминавшим ночную бурю. Ветер впервые за несколько дней угомонился. Вершина холма была засыпана снегом, как и все вокруг. Ветви деревьев, растущих у подножия холма, низко клонились к земле под тяжестью белого покрывала. Река же все еще сопротивлялась наступающей зиме. Скованная льдом у берегов, она несла потоки бурлящей воды в середине русла. Небольшие волны, не торопясь добравшись до изогнутых поворотов, вдруг вскипали, гудели, облизывали, шипя, кромку льда, отвоевывали у него крохотные куски пространства и, вырвавшись на простор, вновь успокаивались, замедляли ход и, не спеша, плыли к следующему изгибу русла, чтобы там вновь вступить в это вечное сражение. Своя битва ждала сегодня и нас...
Я улыбнулся, умылся снегом и, прищурившись, оглянулся.
Новгородская дружина уже не спала - кто-то точил оружие, заполняя противным скрежетом все вокруг, кто-то чистил лошадей, подготавливая их к бою. Местами глаз выхватывал ярко блестевшую на солнце кольчатую бронь. Большинство же тел воинов покрывали обычные рубахи из грубого полотна, немногие одевали поверх еще кожаные или меховые накидки. Среди близко подступавших к дороге деревьев я заметил Улеба. Он был в одних штанах и сапогах с высоким голенищем. Скинутые им рубаха с плащом и шапка лежали под березкой, припорошенные снегом. А он, довольно смеясь, устроил разминочный бой против двух кметей.
- Ты не хочешь присоединиться к брату? - отвлек меня от мыслей голос Харона.
Норманн, сидя на большом валуне, как всегда точил свой скрамасакс, которым и так уже можно было разрезать волосинку. Я подошел к нему.
- Нет желания, - я сел рядом со стариком.
- Думаешь, оно появится, когда перед тобой будут хазары?
Я, не отвечая, посмотрел на чистое небо.
- Боги любят Вадима, - услышал я сквозь скрип, производимый лезвием и камнем.
- Ты теперь знаешь, кто в любимчиках у богов?
- Они благоволят ему, Неждан! - Харон не отрывал взгляда от скрамасакса. - А ты - последний тупица, если этого не видишь!
Я, улыбаясь, покачал головой.
- Ты мне не веришь, мальчишка?
- Я буду счастлив, если боги сегодня помогут нам! Но откуда тебе, старому норманну, не верящему нашим богам, знать, чего они хотят? - я засмеялся. - Назови хоть одну причину, по которой ты понял, что боги на стороне Вадима?
- Снег, - ответ норманна был прост и короток.
- Снег?
- Снег! Снег, солнце, чистое небо, река, лес, - Харон взмахнул рукой. - Все вокруг! Подумай хоть немного своей лысой головой, или она у тебя отмерзла?
- Не убедил, - покачал я головой.
- Возьми лук, стрелу, и попади мне, недотепа, вон в то дерево! - старик указал рукой в направлении дерева, одиноко стоявшего на самой вершине холма.
Я, недоверчиво посмотрев на Харона, встал, скинул плащ и, взяв лук со стрелой, повернулся к дереву. Расстояние до цели было небольшим, шагов пятьдесят, а так как я слыл все-таки неплохим стрелком, то был уверен, что попаду. Я положил стрелу на тетиву и натянул лук. Выстрелить быстро я не смог. Дерево было отличной целью, но только не в это утро. Яркое солнце и белый снег, облепивший все вокруг, делали стрельбу из лука невозможной. Лучи солнца, отсвечивая от поверхности земли, резали глаза, мешая прицелиться. Я замешкался. Раздался тихий смех Харона, который разозлил меня, и я спустил тетиву. Стрела со свистом полетела в цель, а я, прикрыв ладонью глаза, наблюдал за ее полетом и довольно улыбнулся, когда увидел, как стрела вонзилась в ствол дерева.
- Ты хотел сказать, что снег помешает мне попасть в дерево? - недоверчиво посмотрел я на Харона.
- Я хотел сказать, что ты попадешь. Один раз. Может быть, два. Не больше. - Норманн по-прежнему все внимание уделял скрамасаксу. - Потом из твоих глаз побегут слезы. А затем ты умрешь, не успев даже обнажить меч. - Он взмахнул ножом, поражая неведомого врага. - Когда уже ты научишься думать, Неждан?
Я опять сел рядом со стариком.
- Дорога и холм - единственные места, по которым можно пройти к Новгороду. И они полностью забиты дружиной Вадима. С одного края бежит река, которая все никак не замерзнет. С другой - лес, и в нем можно передвигаться только маленькими отрядами, но не войском. Поэтому хазарам придется атаковать нас. Или убираться к себе домой. Что они предпочтут, я не знаю. Но если надумают сражаться, то пусть забудут о своих луках и надеются только на копья. А уж этого добра у нас будет побольше!
Плечи Харона опять затряслись от смеха.
- Ты по-прежнему считаешь, что Вадим не любимец богов?
- Да, ты прав, - нехотя, согласился я, вновь обратив внимание на Улеба, продолжавшего звенеть мечами с кметями. Брат удачно отбивался от атак наскакивавших на него воинов, иногда со смехом несильно бил их мечом плашмя. Улеб, безусловно, много подчерпнул от отца. - Научи меня владеть мечом! - выпалил я.
Харон от неожиданности прекратил точить скрамасакс.
- Что?
- Я хочу уметь сражаться мечом... Научи меня.
- Ты не выспался?
Я встал и, не отрываясь, следил за Улебом. Тот как раз сильным ударом выбил из рук одного из кметей меч и приставил к его шее острие своего меча. Кметь, сдаваясь, развел руки в стороны.
- Отец не смог вбить ничего путного в твою глупую голову. Почему ты решил, что мне это удастся? - усмехнулся старик.
Я понимал всю справедливость его упреков, но в этот момент желание владеть мечом, уметь защищаться и атаковать захватило меня полностью. Я видел Улеба, успешно справлявшегося с противниками, видел его меч, плавно рассекавший воздух и высекавший искры при встрече со сталью, видел, с какой любовью смотрят на оружие кмети, с каким вниманием следят за клинками. Меч для них означал больше, чем просто оружие. Меч был для них душой. У меня же этой души не существовало... Только здесь, в войске, я начал понимать всю важность меча, оружия сколь редкого, столь и дорогого. А пока я умею владеть мечом чуть лучше, чем ложкой за столом, хорошего воина из меня не выйдет!
- Отец нам рассказывал, что в том бою, когда ты был захвачен, ему понравилось, как ты сражался, - я не смотрел на норманна. - Он хвалил тебя!
- Давно это было, - вздохнул Харон.
- Он рассказывал, что к тебе не могли подступиться, так ты орудовал мечом! - я повернулся к старику. - И что не одну жизнь забрал твой меч! Научи меня, Харон!
Он поднял на меня глаза.
- Если ты сегодня выживешь, я подумаю над твоим предложением.
Я согласно кивнул головой.
Неожиданный шум отвлек нас от разговора. Мы посмотрели вниз. Новгородское войско внезапно зашевелилось. Кмети стали крепить к поясам топоры и кистени, брали в руки копья, сулицы и щиты, всадники торопились приладить к седлу булавы, хватали мечи. И все бросали взгляды в сторону леса.
- Они пришли! - прохрипел Харон, кивнув головой.
Я взглянул в направлении, куда указывал норманн.
Среди снегов и серых стволов деревьев на нас двигалось вражеское войско. Они пришли раньше, чем мы их ожидали, но наше присутствие на дороге озадачило их еще больше. Они остановились, укрывшись за щитами. Лезвия их копий и кольчатые брони, местами видневшиеся в рядах воинов, ярко блестели на солнце. Позади пеших рядов показались и всадники.
- Они пришли! - повторил Харон, положив руку мне на плечо.
Новгородцы, спешно, вооружались, становились в сплошной строй, не отрывая взгляда от прибывшего врага. Который также не сводил глаз с нас.
Что ж, они пришли. Они были перед нами. И нам предстояло заставить их вернуться в ту дыру, откуда они появились.
Нас ждал бой.
|
| |
| |
... 
Я знаю, что "плащ" в древней Руси назывался "корзно", но мне кажется, не всем будет понятен этот древний термин. Да и вообще стараюсь не особо напрягать читателя незнакомыми словами, а так можно было насытить текст всякими: "буевище", "брашно", "корзно", "руда" и так далее... А по поводу жертвоприношений, и на Руси были человеческие, но очень редко, и только в крайне важных случаях. Таких как война, например. Встречал описания этого где-то, не помню где, но не выдумал - это точно! 
:D 
) 
