| vlad | Дата: Понедельник, 02.08.2010, 14:25 | Сообщение # 1 |
 Первое место в конкурсе: "Месть вопреки всему"
Группа: Проверенные
Сообщений: 1071
Статус: Не в сети
| Последующую за сожжением воеводы тризну я помню смутно. Вадим, набрав в шлем земли, первым насыпал ее на то, что осталось от крады с телом отца – груду пепла. Вслед за ним последовали и вои. На образовавшемся холме помянули ушедшего раньше времени новгородского воеводу.
Во время помин к нам с Улебом подошел Вадим.
- Собирайтесь,… Будете жить у меня,.. - произнес он хмуро.
Мы с братом переглянулись.
- Свея своего тоже берите, - кивнул Вадим на Харона, сидящего за нашими спинами.
- Я – норманн, - буркнул старик.
- Теперь у меня три сына, - не услышав Харона, грустно улыбнулся Вадим и отошел от нас.
На следующий день, собрав весь скарб, мы перебрались в дом к Вадиму.
Жизнь наша с этого момента текла размеренно и спокойно. Мы действительно стали сыновьями новгородскому старосте и братьями его сыну и дочке. Старуха Доброгнева, мать Вадима, по-доброму ворчала на нас и отвешивала подзатыльники, как нам с Улебом, так и родным внукам, не делая между нами никакой разницы. И постоянно ругалась с Хароном. Норманна она недолюбливала. Давным-давно ее мужа, отца Вадима, зарубили в одном из набегов норманны, и она до сих пор проклинала весь их народ, а заодно и нашего беднягу Харона. Но старик на нее не обижался. А мы, слушая их перебранки, хватались за животы от смеха.
По утрам мы старались заниматься с оружием. Если Улеб с Изяславом упражнялись на мечах сами, я обучался стрельбе из лука, а братья подшучивали надо мной. Иногда с нами ходила к реке и Даренка, которой нравилось смотреть на наши занятия. А у меня в эти моменты всегда попадались кривые стрелы. Они упрямо не хотели лететь в цель! Улеб с Изяславом смеялись, Даренка краснела, а я злился и лез по кустам искать этих предателей.
С приходом лета мы больше внимания стали уделять домашним делам. Помогали бабке Доброгневе по дому, Вадиму по хозяйству. Мы таскали воду, косили траву для животины, меняли подгнившие бревна в стенах житницы, ловили рыбу, ходили в лес за дичью – делали все, что требовалось, с удовольствием и без лишних разговоров. А Вадим только хвалил нас и жалел, что наш отец не видит, какими мужчинами становятся его родные сыновья.
После изгнания варягов жизнь в Новгороде постепенно налаживалась. Голод отступал. Люди, зная, что платить дань не придется, вздохнули свободнее. Мы, конечно, знали, что варяги рано или поздно вернутся, и нам придется дать им еще один бой. Но пока этого не произошло, мы были счастливы. На полудне было спокойно. Соседи притихли. Они были с нами не в мирных отношениях, но и с обнаженными мечами никто не подходил к нашей границе. До нас доходили слухи, что где-то на полудне свирепствует какой-то дикий народ, собирающий дань с полян, вятичей, уличей и многих других - хазары. Они убивали, насиловали, грабили… Но нас это не касалось, и мы думали, что никогда и не коснется. Только освободившись от настырных варягов, мы не верили, что кто-то еще сможет посягнуть на нашу свободу.
Но однажды сомнения все же закрались мне в душу.
В тот день я, Улеб и Харон ушли на охоту. Изяслав с Вадимом были в городе, Даренка с бабкой остались дома, а мы отправились в лес.
С собой мы взяли только луки и тул со стрелами, да за пояса воткнули по ножу. Харон захватил скрамасакс.
- От вас, щенки, всего можно ожидать! – ответил он нам на вопрос, зачем ему боевой нож. – Так и норовите перерезать мне глотку!
- Зачем нам глотка? – засмеялся Улеб. – Мы тебе лучше косички отрежем!
- Только притроньтесь! Я вам пальцы-то по самые плечи отхвачу!
- Мы подождем, пока ты уснешь.
- Не собираюсь я с вами в лесу ночью оставаться, - пробормотал старик. – Вы ж меня вместо зверя прирежете!
- Было бы мясо! – смеялись мы. – А так о твои кости все зубы можно переломать!
Однако нам все же пришлось заночевать в лесу. За весь день мы не смогли убить никого, лишь дважды спугнув уток. Первый раз Улеб неудачно послал стрелу, согнав с воды пару птиц. Второй – я, не успев даже выстрелить, споткнулся и упал в ручей, также разогнав просившихся на стрелу уток.
- Бездари! – ругался Харон. – Ничему вас отец не научил! Сидели бы лучше дома, бабке помогали. Тоже мне – охотники! Я бы со своей ногой и то быстрее справился!
Мы, насупившись, шли молча. Постепенно опускалось солнце, и мы уже подумывали вернуться домой, как Улеб быстро присел, и показал нам знак рукой, чтобы мы замолчали. Я тут же пригнулся, Харон застыл на месте. Улеб указал вперед.
- Олень, - прошептал старый норманн.
Впереди, среди деревьев, склонив голову к ручью, стоял молодой олень. Он не видел нас и спокойно наслаждался питьем холодной водой.
Харон наклонился к Улебу и положил руку ему на плечо.
- Давай, Неждан, покажи этому засранцу, как надо стрелять из лука! – прошептал он, кивнув в мою сторону.
- Я – Улеб! – брат скинул руку старика с плеча.
Ничуть не смутившись, норманн обернулся ко мне и хлопнул меня по спине.
- Ну что, Неждан, утри этому недоумку нос! Пусть увидит, что такое стрельба из лука!
- Я – Улеб! – также нахмурившись, огрызнулся я.
Харон удивленно мотнул головой. Затем, зарычав, отвесил нам по оплеухе.
- Я вам точно по уху отрежу, щенки, чтоб отличать! Это же надо! Так издеваться над стариком, бесы одинаковые! Живо стреляйте хоть оба, а то зверь так и состарится!
- Может, лучше ты его загоняешь? От тебя ведь еще никто не уходил! – усмехнулся Улеб.
- Тебе я первому ухо отрежу, сукин сын! - Пригрозил старик брату пальцем, - Улеб ты, или Неждан… Там видно будет. Стреляй быстро!
Улеб положил стрелу на тетиву и медленно натянул лук.
- Ровней держи! – прошептал норманн.
- Уймись, старик! – сквозь зубы проговорил брат.
- Ровней, кому говорят! Ниже руку опусти! Не тяни так сильно! - наклонился Харон к уху Улеба, - Если ты так выстрелишь, у тебя олень от смеха умрет, а не от стрелы!
- Не знаю, в кого я сейчас попаду, в оленя или в старую скотину, но без мяса мы сегодня не останемся!
Тонко запела тетива, и стрела вонзилась оленю в плечо. Бедное животное, подпрыгнув, развернулось и умчалось в чащу.
- Мало того, что руки из зада растут, так он еще и глухой! – развел руками Харон.
- Побежали! – Улеб заулыбался во весь рот. – Олень долго не выдержит!
И мы помчались за раненым животным.
- Куда, бесы?! – заорал нам вслед Харон.
Но мы, не обращая внимания на крики старика, уже скрылись среди деревьев. Преследовать оленя было легко. Темная кровь была очень хорошо видна на яркой зелени.
- Скоро! Скоро! Мы его почти догнали! - повторял Улеб.
Я не отставал от брата.
Кровавая дорожка на траве становилась все шире, и вскоре мы увидели раненого зверя, лежащего на земле. Улеб подбежал к оленю, присел возле него и достал из-за пояса нож. Животное вздрогнуло и попыталось подняться. Брат придавил оленя коленом и, поблагодарив богов за посланную нам добычу, перерезал ему горло. Олень немного подергал ногами и затих. Улеб отрезал добрый кусок от ноги оленя и положил его под ближайшим деревом - дань богам леса. Поднявшись, он взглянул вперед и замер на месте.
- Улеб?
Я подошел к брату.
- Бер! - прошептал он.
Я взглянул в сторону, куда смотрел Улеб, и застыл так же, как и он. Перед нами была хорошо освещенная заходящим солнцем поляна. Весело журчал маленький ручеек, текущий вдоль дальнего края пустого не заросшего пространства. Кое-где торчали ярко зеленые кусты.
И изба, стоявшая посреди поляны. Она была грубо сколочена, и стены ее под действием безжалостного времени уже покосились. Щели, видимые повсюду, кто-то забил мхом. Изба не имела дверей, а у порога на земле находился выжженный огнем круг - очаг. Я сразу понял, о ком сказал брат, и чье это было жилище.
Бер!
Хозяин леса!
Я много слышал об этом человеке, но видел его дом впервые. Бером родители пугали непослушных детей перед сном, парни стращали девок на вечерних гуляниях. Но кто он, и почему этот человек всю свою жизнь проводит один в лесу, не знал никто. Взрослые говорили, что это ведун, который прячется от чьей-то кровной мести. Те, кто постарше, уверяли, что Бер - знахарь, и очень хороший, но кому-то давным-давно не угодивший и потому отправленный в поток.
Одно мы знали точно! Глубоко в лесу жил отшельник, который знал чащу лучше, чем мы Новгород. Он никогда не появлялся в городе, никто не приходил к нему. Лучшими его друзьями были дикие звери, с которыми он мог говорить, и которых он защищал, если кому-то взбредет в голову убить зверя ради забавы. Как раз ему приносили охотники дары, благодаря за успешную охоту. Он был хозяином леса. Он был богом леса!
И именно к жилищу бога мы вышли в этот клонящийся к закату день!
- Стервецы! - неожиданно возник за нашими спинами Харон. Мы дружно вздрогнули и обернулись.
Норманн взял оленя за ногу и потащил на поляну.
- Убежать хотели? Думали скрыться от старого охотника? Кишка тонка, засранцы! - ворчал он.
Мы, молча, вышли вслед за ним на открытое простанство, с испугом оглядываясь вокруг. Харон бросил тушу у очага и присел на бревно, лежащее рядом.
- Разводите костер, лысые отродья! - махнул он нам рукой. - А то я сейчас мясо сырым съем!
- Здесь? - поежившись, спросил я.
- Нет! Вот отдохну, и еще пройдемся немного! Здесь, конечно!
- Но..., - нерешительно проговорил Улеб. - Ведь это логово Бера...
- И? Тебя это пугает, победитель варягов?
- А если он придет? - поддержал я брата.
- Что ж делать? Будем добры, угостим Бера свежим мясом!
- Вот это по мне! - раздался старческий голос с порога дома.
Я едва не схватился за нож, Улеб потянул из тула стрелу, и даже Харон попытался быстро вскочить на ноги. Взоры наши устремились в сторону прозвучавшего голоса, а навстречу нам из избы вышел сгорбленный старик. Одет он был в потрепанный грязный балахон, ноги его были босы, а в дрожащих сморщенных руках его был длинный посох. Мне всегда казалось, что Бер – это громадного роста человек с чудовищным топором в огромных ручищах. Великан, которого все боятся, уважают и осыпают дарами. Вышедший же к нам старик больше походил на лешего, каким я его себе представлял. Но именно он – этот покрытый седыми волосами человек с удивительно ясными глазами, прячущимися под нависшими бровями – и был Бером. Он, тихо усмехаясь, подошел к нам и присел на бревно.
- Садись, чужеземец, - пригласил он Харона. – Старые ноги не молодые. Им отдых нужен. А сюда добраться непросто. Далековато будет от Новгорода.
Харон осторожно сел рядом.
- А вы что рты разинули? – улыбнулся он нам. – Вам же сказали огонь разводить.
Мы с братом стояли, будто истуканы.
- Да не бойтесь! Я ж не вас есть буду, а вот оленины отведаю с удовольствием. Или вы так и будете меня голодом морить?
Спустя короткое время в наступившей темноте весело потрескивал небольшой костер, на котором, распространяя ароматный запах, поджаривалось мясо убитого нами оленя. Мы с Улебом сидели на земле, поджав колени, и не спускали глаз с Бера. Он был совсем не страшным, он был обычным стариком, с копной седых волос и с такой же белой длиннющей бородой. Он сидел, опираясь на посох, и расспрашивал нас о событиях в городе. Харон, вытянув больную ногу, отвечал отшельнику, а мы, затаив дыхание, слушали их разговор и глаз не могли оторвать от лесного бога. Узнав, как мы прогнали варягов, Бер удивился и обрадовался. Услышав о том, что старый князь все еще жив, он изумился больше прежнего и помрачнел.
- Его дни сочтены, - проговорил он, поглаживая бороду. – Совсем скоро боги призовут его к себе.
- Ты разговариваешь с богами? - изумленно спросил я.
- Ты все еще веришь в сказки, мальчик мой? - усмехнулся Бер. - Ты так молод! Жизнь пока тебя ничему не научила! - он покачал головой. - Поверь старику, прожившему пару жизней волхвов! Если тебе кто-то скажет, что общается с богами, можешь смело засмеяться ему в лицо. Кто мы такие, чтобы боги с нами разговаривали? - старик развел руками. - Никому не дано этого! Никому!
- Даже волхвам?
Бер засмеялся.
- А чем волхвы отличаются от нас с тобой, сынок? От тебя - копной седых волос, бородой до земли да умом в голове. А от меня - лишь парой десятков лет.
По спине у меня пробежал холодок. Я впервые слышал, чтобы так отзывались о волхвах.
- Они могут только бормотать свои заклинания, да приносить жертвы богам. Этим их знания и ограничиваются, - Бер говорил настолько уверенно, что я с ужасом понимал, что верю ему. - Они произносят непонятные речи возле костров, режут кур, коз. Иногда людей. Но ничего больше не умеют! А такие глупцы, как ты, - старик ткнул в меня длинным кривым пальцем, - верят им, слушают, широко раскрыв глаза, идут за ними и делают все, что они скажут! - Он ударил в землю посохом. - Безумцы!
Капля жира стекла с куска мяса, и огонь, громко шипя, поглотил ее, разгоревшись еще сильнее.
- Уснули, сынки? – взмахнул Бер рукой. – Мы есть будем сегодня? Если нет, тогда хоть водицы принесите из ручья!
Мы, улыбаясь, бросились снимать поджарившуюся оленину.
Запах мяса ударил в нос, и мы, почувствовав дикий голод, все вместе накинулись на еду. В наступившей тишине слышен был только треск горевших веток и хруст перекусываемых зубами костей.
- Замечательное мясо! Чудесное мясо! – нахваливал Бер. Жир стекал ему на бороду, отчего та стала рыжей, а не белой. - Немного подпорчено огнем, но есть вполне можно! - Старик облизнул жирные пальцы. - Хотя все же немного жестковатое. Олень слишком долго бегал перед смертью. Надо было убивать его на месте, тогда мясо было бы еще нежнее! Кто сразил животное? - проглотив большой кусок мяса, спросил он.
- Я, - покраснел Улеб.
- Впервые держал лук в руках? - засмеялся Бер. - Для первого раза неплохо, неплохо! Для охоты в самый раз.
Старик вытер рукавом рот и довольно погладил себя по животу.
- Учитесь стрелять, сынки! Это очень скоро может пригодиться не только на охоте…
- Зачем? Мы же не воюем, сейчас мир! - пожал плечами брат.
- Мир? А что такое мир? - хитро прищурился отшельник.
Улеб смутился, я перестал жевать, а Харон с интересом следил за нашей беседой.
- К нам никто не приходит с мечом, - попытался объяснить брат. - Мужчины спокойно могут уходить надолго в лес, не боясь вернуться и застать на месте дома пепелище. Женщины, не волнуясь, целые дни проводят на пашнях, и никто не угоняет их за косы.
- Ты думаешь, что это мир?
- Да, - неуверенно ответил Улеб.
- Ты тоже? - обратился Бер ко мне.
Я не знал, что сказать, и просто кивнул головой.
- Глупцы! Я расскажу вам, что такое Мир!
Старик протянул руки к огню. Тот, будто резвясь, подпрыгивал, облизывая кривые пальцы Бера, и освещал его морщинистое лицо.
- Мира нет! - проговорил отшельник глухим голосом. - Тьма лишь взяла передышку! Ушла в тень. Которая надвигается. Мир - это дым. Это пыль, которую тьма пускает нам в глаза. Она успокаивает нас, чтобы очень скоро обрушить на нас всю свою силу!
Бер замолчал. Он, не мигая, смотрел в огонь, а мы не смели прерывать его молчание.
- Очень давно, - продолжил, наконец, старик, - всю нашу землю, все реки, все горы держали на своих спинах четыре огромные Рыбы. Люди были счастливы, зверя было в достатке, рыбы в избытке. Люди не воевали друг с другом и имели оружие только для охоты. И именно тогда на земле был Мир! Со временем некоторых людей стала съедать жадность, других - грызть зависть, третьих - одолевать злоба. Один род имеет больше пушного зверя, а второй не знает, куда рыбу девать. Делиться же никто не хотел. Постепенно люди начали отбирать чужое, воровать, убивать при этом. Под гнетом всей этой злобы человеческой одна Рыба, державшая Мир, не выдержала и умерла. Две другие уплыли, не в силах удержать такую тяжесть. И сейчас нашу Землю держит лишь одна Рыба, и Мир все больше и больше погружается во Тьму. И она уже рядом. Тьма уже здесь!
Несмотря на теплый вечер и горевший огонь, мороз пробрал меня до костей. Казалось, Тьма, действительно, пришла и давит на плечи.
- Благодарю Богов за то, что я уже не застану этого! - махнул рукой Бер. - А вот на вашу Долю выпадет немало горя. Вы уж потерпите, - грустно улыбнулся он. - И за домом моим приглядывайте. Наведывайтесь сюда хоть изредка. Позади дома, кстати, есть еще один вход... Запомни, Неждан, вдруг пригодится! - Бер посмотрел мне прямо в глаза.
Я вздрогнул. Откуда он узнал, как меня зовут? Я точно помнил, что при отшельнике мы не называли имен, но он все же обратился ко мне по имени.
- Ведун..., - прошептал я.
Бер бесшумно засмеялся.
- Не надо везде искать чудеса, сынок. Два брата близнеца, старый норманн, следующий за ними везде по пятам... Думаю, на весь Новгород не найдется больше такой компании. Я лишь слушаю. Слушаю и запоминаю.
Он встал, похлопал меня по плечу и, ковыляя, как медведь, направился в избу.
- Отдыхайте! Вам рано утром возвращаться...
Молча, без единого слова, мы с Улебом улеглись под открытым небом у костра. Харон сидел на бревне, подкидывая в огонь ветки. Сон долго не шел ко мне, и я лежал, уставившись широко распахнутыми глазами на звезды. Слова Бера встревожили меня. Он так ярко описывал наступление темных времен, будто и правда был богом, и ему было известно будущее. А то, что он знал меня по имени и не перепутал с Улебом, что не всегда удавалось даже Харону, особенно меня взволновало. Сердце колотилось в груди, думы роились в голове, как пчелы в улье. Улеб уже тихо дышал рядом. Харон покашливал и копошился в огне, отчего тот временами ярко вспыхивал. А я смотрел в темное небо. Потом я уснул.
Проснувшись до зари, мы не нашли Бера. Он будто сквозь землю провалился. Харон сказал, что спал, как и мы, и не видел, когда ушел старик. Мы же, положив еще кусок мяса у порога, отправились домой. Смута, посеянная в моей голове речами старого отшельника, со временем исчезла, и я даже стал забывать наш разговор.
Тем временем подошло время сбора урожая - серпень. Нам пришлось пока отложить наши занятия с боевым оружием - мы, все-таки, не были воинами - и помогать в полях с другим оружием в руках - уборочным. Но после голодного года нам были только в радость такие заботы. Мы знали, что в эту зиму не будем со страхом смотреть на быстро сокращающиеся запасы еды. И что можем не ждать прибытия варягов. В каждодневных трудах, когда мы, не разгибая спины, помогали старухе Доброгневе, я совсем позабыл про слова Бера. Но, как неумолимо желтая листва сменяет зелень на деревьях, так же неотвратимо стали сбываться предсказания отшельника.
Наступил месяц Листопад, ударили первые холода. С каждым днем река все больше оказывалась скованна льдом. Варяги не показывались. Дни сменялись ночами, и вновь наступали дни. Ничто не нарушало спокойствия Новгорода, и о наступлении Тьмы не было и речи...
Все изменилось в один день!
|
| |
| |
